Александра Давыдова - Не/много магии
Мы не стали засиживать надолго после ужина — плохая дорога, дождь и усталость сделали свое дело, единственное, чего мне хотелось — оказаться в теплой кровати и опустить веки. Я поднялся к себе в комнату, положил дневник на подоконник, намереваясь изучить его утром, лег в постель и быстро заснул.
Разбудил меня громкий звук шагов. Доносился он из гостиной — проснувшись, я решил обязательно попенять хозяину на толщину стен в номерах. Было похоже, что кто-то мечется по комнате, от стены к стене, ударяясь о них всем телом, а также роняет на пол стулья, натыкается на мебель… Шум мешал мне заснуть, и, промучившись с полчаса, я поспешно оделся и направился в гостиную, дабы приструнить ночного буяна.
Вопреки ожиданиям, тот оказался вовсе не перепившим гостем, который никак не может закончить веселую ночь и заснуть. При виде меня замер на месте худой, бледный до синевы юноша с волнистыми каштановыми волосами, длинным лицом и несчастными глазами. Всем своим обликом он походил на побитого спаниеля, которого жестокие хозяева выгнали ночью во двор, под проливной дождь.
— Прошу меня извинить, — молодой человек говорил высоким, надтреснутым голосом. — Только приехал, буквально с дороги, очень взволнован…
— Чем же вы взволнованы, позвольте узнать?
— Я хотел бы заказать номер, но хозяин, за которым я послал сонного грума, всё никак не идет… А еще во время прошлого визита в Лоустофт я забыл свои дорожные заметки.
— Помочь в пробуждении хозяину гостиницы я, пожалуй, не в силах, а вот способствовать вам в избавлении от второй беды могу.
— О, дневник у вас? — голос юноши задрожал, как оконное стекло под порывами шквального ветра. — Прошу…
— Не беспокойтесь, — я на мгновение почувствовал себя гостеприимным хозяином. Что же, пока никто не явился, я вполне мог составить компанию молодому человеку и успокоить его, насколько это возможно. Уж больно плохо он выглядел. — Садитесь рядом с камином — по-моему, там еще тлеют поленья — а я схожу в номер за вашей книжицей.
Не слушая робких возражений юноши, которые тот бормотал мне вслед, я направился к себе в комнату. Взял с подоконника дневник и после некоторых колебаний извлек из чемодана бутылку с крепкой настойкой. Парень выглядел так, что доктор наверняка прописал бы ему стаканчик горячительного в ночь. А то и два. Когда я уже выходил за дверь, со двора сквозь приоткрытые ставни послышался звонкий крик петуха.
В гостиной никого не было. Я решил, что молодой человек наконец дождался хозяина гостиницы и спешно ушел в предоставленный номер. Посетовав на нравы молодежи, я вернулся в комнату, в сердцах швырнул дневник на пол рядом с кроватью и заснул, как убитый.
К завтраку я вышел поздно. Уильям сидел в кресле у камина и беседовал с господином Тоттом.
— Друг мой! — радостно воскликнул он. — Я совершил подвиг — растормошил нашего хозяина — три шиллинга сотворили чудо! — и он поведал презанятнейшую историю, о которой смолчал вчера.
— Что за история?
— Местная байка. Суеверие и людская глупость — вот та почва, из которой растут деревья страшных сказок для детей. Но мы-то с тобой взрослые…
— Не томи, — я присел за угол стола. На тот самый стул, где сидел давешний ночной гость. — Рассказывай.
— Лоргус поведал: на повороте перед городом, где дорога проходит совсем рядом с морем, раньше любили играть местные дети. Собирали ракушки, строили песчаные замки, копали рвы, чтобы прибой наполнял их пеной… Все эти глупые забавы. Но однажды — дело было вечером, в туман, мутная тьма, хоть глаз выколи — возница не свернул вовремя. Выехал на пляж и задавил троих детей насмерть. Двух мальчиков и девочку. Забавно, правда?
— Что же тут забавного? — я в который раз подивился отсутствию такта у Уильяма. Ему стоило бы заметить, что хозяин гостиницы при последних словах рассказчика вздрогнул, втянул голову в плечи и стал настороженно озираться по сторонам. Казалось, что его неожиданно усадили на иголки.
— Забавно, что местные жители придумали из этого страшную историю. Будто бы матери детей собрались на одном из холмов за городом и прокляли убийцу. И холмы их услышали, земля разверзлась — можешь себе представить — и оттуда выбрались духи, ведя в поводу призрачных коней и крытый экипаж, на котором в день летнего солнцестояния разъезжает сама королева трав. Сказочный народец выследил возницу, задушил его в полнолуние и усадил на козлы, наказав вечно ездить по дороге туда и обратно, катая изредка озорных фей.
— А что же с детьми? — не знаю, почему этот вопрос вдруг сорвался с языка. Наверно, из-за того, что мне показалось — из-за дверей смотрит маленький белобрысый мальчишка с веснушками и щербатой улыбкой… Только из рукавов его рубашки выглядывали не пухлые ладони, а костяные культяпки с обрывками иссохшей плоти на них. Слава небесам, через мгновение он исчез.
— Дети будто бы остались призраками, теми, что незримо и крепко привязаны к месту собственной смерти, продолжают играть на любимом пляже, поэтому никто и никогда не выходит там из кареты. Знающие возницы проносятся мимо, нахлестывая лошадей что есть сил и трусливо зажмурившись.
— Да уж… — я попытался сообразить, не там ли видел вчера таинственный экипаж.
— Но я радуюсь вовсе не этой истории, — Уилл сиял, как начищенный пенни. — Мы с Лоргусом уже заключили пари — серьезное дело, две гинеи на кону! — что я по собственной воле схожу туда — хоть в полдень, хоть в полночь — и даже выстрою песчаный домик.
— Полдня будет достаточно, — пробурчал Тотт. — Ночью я с вами, господин хороший, на юг по нашей дороге не пойду, хоть озолотите.
— Так давайте же я быстрее получу выигранные деньги! — Уилл потер руки. — До полудня совсем немного осталось, как раз дойдем до места.
Когда мы добрели до нужного поворота, слегка запыхавшись и проклиная возницу, который наотрез отказался везти сюда пассажиров, солнце стояло в зените — яркое пятно в тумане висело точно над головой. Пенные языки тихонько шипели, наползая на берег. Однако, кроме размеренного шипения, ничто не нарушало тишину. Ни одного птичьего крика. Ни одного звука не доносилось из городка, который только что скрылся за поворотом.
— Ау-у, — Уильям нагнулся, снял ботинки и стал ходить босиком по песку туда-обратно, загребая его пальцами. — Детки, где же вы? Я пришел с вами поиграть!
Оглянувшись на хозяина гостиницы, я обнаружил, что он зажмурился и мелко крестится, бормоча себе под нос: «Дева Мария! Смилуйся! Святой…» тут он начал быстро перебирать все имена святых, которые помнил, и слова посыпались быстро, как горох. Я оторопел и хотел уже подозвать Уилла к себе, чтобы убедить его срочно прекратить дурацкую затею со спором. Однако почувствовал, что меня сзади кто-то дергает за штанину.
