Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
Обзор книги Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
Жаклин Келли
Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
Гвен Эрвин — с любовью и благодарностью за тридцать лет одобрения и поддержки. И за то, что всегда умеешь меня рассмешить.
Спасибо, Гвени!
Глава 1
Броня или носик
Как-то вечером, когда мы были милях в десяти от залива Сан-Блас, воздух, насколько хватало глаз, заполнило огромное множество бабочек, летавших роями или стаями. Даже через подзорную трубу нельзя было найти места, где бы не было видно бабочек. Матросы кричали, что «идет снег из бабочек», и явление это именно так и выглядело.
Чарлз Дарвин. «Происхождение видов»[1]Как же я удивилась, впервые увидев снег! Это случилось 1 января 1900 года. Вы скажете: подумаешь, что за событие — но в центральном Техасе снегопады случались чрезвычайно редко. В канун Нового года я загадала: хочу увидеть снег хотя бы раз в жизни. Я сама не очень-то верила в такую возможность. Мое немыслимое желание исполнилось всего через несколько часов; снег преобразил наш скучный городок, вернул ему первозданную красоту. На рассвете я пробежалась мимо замерших деревьев в одном халате и тапочках, дивясь на хрупкий снежный покров, свинцовое небо и деревья в серебре, пока холод не загнал меня обратно в дом. Я была вне себя от радости и волнения. Раз такое чудо могло случиться, значит, в начале нового века я стою на пороге великого будущего. Мой тринадцатый год будет прекрасен!
Но теперь уже весна, время летит быстро, одно будничное дело следует за другим: школьные уроки, работа по дому, музыка. Однообразие прерывают только шестеро (!) братьев, которые то и дело сбивают меня, единственную (!) девочку в семье, с толку. Без сомнения, Новый год меня одурачил.
Мое полное имя Кэлпурния Вирджиния Тейт, но все зовут меня Кэлли Ви. Кроме мамы, когда она сердится, и дедушки — он вообще не признает уменьшительных.
Одно утешение — наука. Мы с дедушкой занимаемся естественными науками. Правда, многие в Фентрессе считают капитана Уолтера Тейта старым угрюмым упрямцем. Он сколотил состояние на коровах и хлопке, участвовал в Гражданской войне, сражался за Конфедерацию, а потом решил посвятить остаток жизни Природе и Науке. А я помогаю дедушке, да что там, я живу только ради немногих драгоценных часов, которые удается провести в его обществе. Следую за ним с сачком для ловли бабочек, кожаным ранцем, Дневником и остро отточенным карандашом наготове — записывать наши наблюдения.
В плохую погоду мы исследуем найденные образцы в лаборатории (это просто старый сарай, где когда-то жили рабы) или читаем в библиотеке. Под дедушкиным руководством я с трудом продираюсь через книгу мистера Дарвина «Происхождение видов». В хорошую погоду мы отправляемся через поля к реке Сан-Маркос, бредем через кустарник по одной из бесчисленных оленьих троп. На первый взгляд тут нет ничего примечательного, но это не так. Всюду кипит жизнь, просто надо знать, куда смотреть. И как смотреть. Этому дедушка меня и учит. Вместе мы открыли совершенно новый вид горошка. Теперь он всемирно известен под именем Vicia tateii. (Признаюсь, я бы лучше открыла новый вид животных, животные гораздо интереснее, но подумайте, много ли людей моего возраста — любого возраста — смогли увековечить свое имя в названии живого существа? Если вы смогли — пропустите эту фразу.)
Я мечтаю пойти по стопам дедушки и стать ученым. У мамы, увы, другие планы — обучить меня искусству ведения домашнего хозяйства, а в восемнадцать вывести в свет. Возможно, тогда я стану достаточно привлекательной и сумею поймать обеспеченного молодого человека из приличной семьи. (Сомнительно по многим причинам — ненавижу готовку и шитье, к тому же меня трудно обвинить в кокетстве.)
Итак, сейчас весна — торжество Природы, а у нас — время волнений из-за моего мягкосердечного брата Тревиса, он младше меня на год. Понимаете, весной распускаются почки, вылупляются птенцы, у енотов, лис и белок появляются детеныши, и множество малышей теряются, калечатся, становятся сиротами. Чем безнадежнее случай, чем мрачнее перспективы, чем меньше надежд на будущее, тем охотнее Тревис тащит беднягу в дом. По мне этот разношерстный выводок довольно забавен, но родители думают иначе. Мама сердится, папа грозится наказать, но у Тревиса все вылетает из головы, стоит ему наткнуться на очередного зверя, которому нужна помощь. Не важно, здоровый, больной — для всех найдется местечко у него в сердце.
Вот, например, сегодня я проснулась очень рано и неожиданно столкнулась в холле с Тревисом.
— Идешь на реку? — спросил он. — Можно с тобой?
Обычно я предпочитаю одинокие прогулки — так больше увидишь. Но Тревис, единственный из братьев, способен разделить мой интерес к живой природе. Поэтому я разрешила, предупредила только: «Не шуметь! Я иду наблюдать».
Я повела его оленьей тропой к реке. На востоке разгорался рассвет. Тревис, позабыв мое предупреждение, всю дорогу болтал.
— Кэлли, слыхала, у Мейзи появились щенки. Думаешь, мама и папа позволят мне взять одного?
— Сомневаюсь. Мама всегда ворчит, зачем нам целых четыре собаки. Считает, что и трех слишком много.
— Да ты что, нет ничего лучше, чем щеночек! Я бы его первым делом научил приносить палку, а то с Банни прямо беда. Я его очень люблю, но палку он приносить никак не научится.
Банни был крупный пушистый белый кролик, обладатель приза за лучшую шерсть. Брат души в нем не чаял, кормил его, расчесывал, каждый день с ним играл. Но дрессировка — это что-то новенькое.
— Ты что, учишь Банни приносить добычу?
— Ага. Я стараюсь, но ничего не получается. Пробовал кидать ему морковку, но Банни ее просто съел.
— Послушай, Тревис…
— Что?
— Не расстраивайся, ни один кролик никогда не приносил палку.
— Но Банни такой умный.
— Для кролика, может, и умный.
— Ему просто надо больше тренироваться.
— А потом ты начнешь учить поросят играть на пианино?
— Может быть, дело пойдет быстрее, если ты нам поможешь?
— Нет, Тревис, это безнадежная затея.
Мы бы спорили до самой реки, но вдруг заметили какого-то зверька размером не больше буханки хлеба. Он обнюхивал листья под дуплистым деревом. Это оказался детеныш девятипоясного броненосца Dasypus novemcinctus.
В Техасе они не так уж редки, но я в первый раз видела броненосца вблизи. Анатомически это животное представляет собой не слишком удачную смесь муравьеда (вид с морды), мула (уши) и черепахи (панцирь). Я считала, что бедняжке капитально не повезло в смысле внешности, пока дедушка не объяснил: применять к животным человеческие представления о красоте глупо и ненаучно, а броненосцы прекрасно живут и процветают уже миллионы лет.
Тревис нагнулся пониже и шепотом спросил:
— Чего это он делает?
— Думаю, ищет, чем бы позавтракать. Дедушка говорил, они питаются червями, личинками и тому подобным.
— Правда, хорошенький?
— Вовсе нет!
Брат не слушал. Безрассудный броненосец действовал наверняка, чтобы обеспечить себе новый дом. Он подобрался к Тревису и обнюхал его носки.
Ой! Надо торопиться, пока Тревис не сказал…
— Возьмем его домой!
Все. Опоздала.
— Тревис, это дикое животное, нельзя его тащить в дом.
Он не слушал.
— Я назову его Носик. Броненосец Носик. А если он девочка? Тогда Броня. Тебе нравится? Броненосец Броня.
Пропади все пропадом! Слишком поздно. Дедушка не советует давать имена объектам научных наблюдений. Тогда не получится сохранить объективность. Рука не подымется препарировать животное или делать из него чучело, убить будет жалко и отпустить на свободу жалко, а вдруг надо будет.
— Это мальчик или девочка, как ты считаешь? — продолжал Тревис.
— Не знаю.
Я достала из кармана свой Научный Дневник и записала: «Вопрос: как отличить Броню от Носика?»
Брат сгреб броненосца и прижал к груди. Носик (я пока что решила считать его Носиком), не выказывая никаких признаков страха, принялся изучать воротник Тревиса. Нос Носика алчно подергивался, Тревис улыбался от удовольствия, а я чувствовала себя виноватой. Пока брат нашептывал что-то своему новому другу, я палкой ковырялась под деревом, чтобы найти броненосцу какой-нибудь еды. Выкопала здоровенную гусеницу ночной бабочки и робко преподнесла Носику. Он цапнул ее своими внушающими уважение когтями и сожрал ровно за две секунды, грязные ошметки так и брызнули во все стороны. Не очень-то приятное зрелище. По правде говоря, совершенно отвратительное. Кто бы мог подумать, что у броненосцев худшие в мире манеры? Опять я подхожу к животным с человеческими мерками!
Даже Тревису стало не по себе.
— Э-э-э… — протянул он.
Я-то сумела промолчать — в отличие от брата, я закалилась в горниле Научных Изысканий. Ученые не произносят такого вслух (хотя время от времени думают).
