Валерий Ковалев - Рукопись из Тибета (СИ)
Видеть сильных мира сего мне приходилось не раз, а посему, изобразив легкий поклон, я чинно прошествовал вперед, а потом по знаку монаршей руки присел в одно из стоявших сбоку, золоченых кресел.
— Мне рассказал о вас настоятель монастыря Симтокха — Дзонг и мой учитель лама Дже Цонкап, — сказал, внимательно обозрев меня, правитель Бутана. — А также о двух ваших предсказаниях. Первое, с его слов, сбылось. Меня интересует, насколько вероятно второе.
Я изобразил глубокомыслие на лице, поймал ладонью пушинку в солнечном луче и заявил. — Как то, что я сижу перед Вами.
На лице монарха ничего не отразилось, как часто бывает у азиатов, и он застыл в неподвижности.
— Идите, — шевельнул губами спустя минуту. — И ждите.
Я встал из кресла, сложив руки перед собой, чуть поклонился и, мягко ступая сандалиями по ковру, вышел. А когда черный лимузин с молчаливым водителем вез меня назад, подумал, не ошибся ли в хронологии событий.
— Не боись, — философски изрек внутри шахтер. — Если что, все сядем.
— Ты Штирлиц все точно посчитал? Не ошибся? — забеспокоились моряк с прокурором. — А то знаем мы вас. Мутные ребята.
— Как было, так и посчитал, — огрызнулся чекист. — Сидите тихо и ждите.
Лимузин меж тем, оставив позади столицу, спустился в долину, с разбросанными там и сям домами, поднялся по серпантину к храму и, объехав его стороной, остановился у нашего жилища.
Выйдя из машины я хлопнул дверцей, и она, развернувшись запылила назад, а со скамейки под высоким кипарисом у стены, мне навстречу поднялся Кайман, игравший там в нарды[183] с послушником, который нас обслуживал.
— Ну как? Пообщался с узурпатором? Все путем? — спросил он, подбрасывая в руке игральные кости.
— Вроде того, — кивнул я бритой головой. — Сказано ждать. До особого распоряжения.
— Представляю, какой у него сейчас мандраж. Сообщить о твоем пророчестве индийскому премьеру, или нет, — подмигнул мне вождь. — То и другое чревато.
— Да, тяжело быть королем, — согласился я. — Но на то они и помазанники Божьи.
— Ты как насчет того, чтобы выпить местного самогона? — взглянул на небо приятель. — Тем более, такой случай и дело к обеду.
— Хорошо бы… пива, — ответил я словами Семен Семеновича Горбункова из «Бриллиантовой руки», и мы весело рассмеялись.
— Эй, Чонг, — обратился приятель на ломаном китайском к юному послушнику, болтающими ногами на скамейке.
— Дуй в деревню и купи нам бутыль ара, — протянул тому купюру с изображением храма. — А сдачу оставь себе с приятелями на конфеты.
— Слушаюсь господин, — поклонился мальчик, вскочив со скамейки, лапнул денежный знак и умчался, сверкая пятками.
— Шустрый парень, далеко пойдет, — одобрительно изрек Кайман, после чего мы поднялись в нашу скромную обитель.
Глава 4. Обещание королю и поездка в святое место
Пророчество ламы Увааты оправдалось.
Спустя неделю тягостного ожидания (Кайман дважды отправлялся на муле в Тхимпху, откуда привозил свежие газеты, но там интересующего нас не было), во второй половине дня к кипарису, под которым я медитировал, усевшись на циновку и обратив взгляд на верхушки Гималев, подкатил тот же автомобиль и остановился.
Из него нарисовался офицер охраны, подождавший окончания общения с богами, я вышел из нирваны и прозрачно уставился на посланца.
— Его Величество король Джигме Сингье Вангчук желает Вас видеть! — топнув ногой, приложил он руку к блестящему козырьку фуражки.
— Уваата это знает, — сомкнул я веки, затем пропел тройку сутр, они эхом откликнулись в ущельях, и встал на ноги.
Выглянувший из окна Кайман спустился вниз, вручив мне четки с красной шерстяной накидкой, поскольку день был прохладный, я набросил ее на плечи подобно римскому патрицию и проследовал к задней открытой дверце лимузина. У которой предупредительно застыл шофер в униформе.
Когда я уселся, они с начальником заняли передние места. Автомобиль тронулся с места.
— Ни пуха, ни пера! — проорал, исчезая сзади Кайман.
— К черту, — тихо сказал я сам себе, чувствуя некоторое волнение.
В этот раз машина доставила нас к королевский резиденции, которая, как я уже упоминал, находилась на возвышенности в центре столицы. Там, у центрального входа, нас встретил почетный караул, взявший наизготовку карабины.
— Не хило, — подумал я, поднимаясь вместе с сопровождающим по белокаменным ступеням во дворец. Однако не подал виду.
Пройдя длинную вереницу помещений, причудливо украшенных в национальном стиле, мы свернули вправо и, проследовав по ковровой дорожке, оказались в просторной, отделанной ценными породами дерева и золоченной бронзой приемной.
У ее противоположной, инкрустированной яшмой двустворчатой двери, застыли двое часовых, а чуть в стороне со смиренном видом стоял средних лет человек в необычном головном уборе и парчовой одежде. Не иначе придворный.
При нашем появлении он сделал несколько шагов навстречу, молча мне поклонился (я ответил), после чего пригласил присесть на один из красного сафьяна диванов. Расположенных по периметру.
Затем он кивнул офицеру, тот козырнул и, щелкнув каблуками, удалился, а сам исчез в неприметном, за бархатной портьерой проеме.
Через несколько минут придворный вернулся (я встал), бережно взял меня за локоть, и мы двинулись к двери, створки которой на подходе бесшумно растворились.
Тронный зал впечатлял своими размерами, отделкой и пестротой красок.
Однако рассмотреть все не удалось, мы с сопровождающим шествовали к стоящему в центре на возвышении трону.
Там, в короне, выполненной в форме боевого шлема, увенчанной головой ворона и в золотых с красным одеяниях, восседал царствующий монарх, а чуть сбоку стоял представительный индус в роговых очках, белой пилотке и таком же саронге[184], позади которого перешептывались еще трое.
— Я рад приветствовать ламу Уваату в своем тронном зале, — певуче произнес король, когда мы остановились в нескольких шагах от него и придворный отошел в сторону.
— Не затруднило ли вас мое приглашение? — продолжил он в восточном стиле. Мягко и непринужденно.
— Я счастлив вновь лицезреть Ваше Величество, — изогнул я спину, подумав про себя «давай-давай, не переломишься».
— Вы оказали неоценимую услугу нашим братьям, — плавно повел рукой в сторону индуса король. И милостиво кивнул, — прошу вас господин посол. Излагайте.
Индус вышел чуть вперед, и, блеснув очками, толкнул речь на хинди[185], который я неплохо понимал. Из нее следовало, что благодаря мне, кровопролитие в Нью — Дели предотвращено. За что премьер-министр Индира Ганди выражает ламе Уваате глубокую признательность.
