Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая
Двигаясь почти в полной темноте по нижнему коридору, я разглядела большую гостиную, столовую с пятью длинными столами и рядами стульев и комнату, где стены закрывали книжные полки. Поддавшись порыву, я вошла.
Свет в комнате был только от уличных фонарей снаружи, пропущенный через плотные занавеси. Я приподняла одну из них на несколько дюймов и в более ярком свете увидела на стене карту континентальной части США, разрисованную кругами и утыканную пучками булавок. Один пучок, как я заметила, располагался вокруг Хомосасса-Спрингс, еще один, поменьше, находился в Южной Джорджии. Саванна была отмечена кругом, равно как и Дайтона-Бич, Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес и десятки других городов.
На столе рядом с каталожным шкафом были сложены бумаги и небольшие карточки. Я скомкала портьеру и заткнула ее за привинченный к оконной раме крюк, затем направилась к столу. Карточки оказались пусты. Рядом лежали листы бумаги — бланки поддержки, которые мы подписывали накануне вечером.
Я как раз вытягивала ящик из каталожного шкафа, когда почувствовала за спиной движение. Я обернулась и застыла.
Малкольм закрыл за собой дверь, запер ее на ключ и опустил его в карман.
— Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась. — Он наполовину пропел эти слова.
Он направлялся ко мне. Свет уличных фонарей мерцал на его светлых волосах. Он шел медленно, но уверенно, словно видел меня. Я сделала несколько шагов вправо.
Малкольм изменил курс на несколько шагов влево.
— В чем дело, язык проглотила?
Я метнулась вправо, едва не полетев через библиотечную лесенку. С каждым моим движением он менял направление и оказывался прямо передо мной. Я отступила назад, к книжным полкам.
— Знаешь старую поговорку? — Он был уже меньше чем в двух футах от меня. Затем прянул вперед. — Любопытство кошку, — правой рукой он схватил мой талисман и резко дернул, — сгубило.
Я попыталась отстраниться, но он был куда сильнее меня. Шелковый шнурок врезался мне в шею, заставив утратить сосредоточенность. Я почувствовала, что становлюсь видимой.
Малкольм взглянул на копию Бастет, затем на меня. В лице его не было удивления.
— Как мило с твоей стороны заглянуть ко мне, — произнес он и отпустил талисман.
Я потерла шею.
— Поболтаем? — предложил он.
В центре комнаты друг напротив друга стояли два дивана. Он сел на один. Я не тронулась с места. Я подумала, как глупо было с моей стороны не сообразить, что талисман виден. Он сделался частью меня, такой привычной, что я его практически не замечала.
— Не брани себя понапрасну. — Малкольм откинулся на спинку дивана, совершенно расслабленный. — В доме установлена обширная система безопасности. Будь ты даже полностью невидима, инфракрасные датчики засекли бы твое присутствие.
Я тут же заблокировала свои мысли.
— Вот это больше на тебя похоже. — Он сложил руки на груди. — У нас лучше получается быть врагами, чем друзьями. По правде говоря, жаль. — Он говорил с легким британским акцентом, вероятно приобретенным во время их с папой аспирантуры в Кембридже. — Но я тебе друг, Ариэлла, и больший, чем ты думаешь.
— Правильно. И папин тоже. Потому-то ты и пытался убить нас.
— Убить вас? — Он вздохнул. — С точностью до наоборот. Я спас вам обоим жизнь, и не раз.
В нашу встречу в Сарасоте он рассказал, как спас меня, когда я была маленькая. Он сказал, что унес меня на безопасное расстояние, когда дом в Саратога-Спрингс вспыхнул. Этот пожар — первое, что я помню. Пожар — но не спасителя.
Сейчас я думала о другом пожаре, и он пустил меня в свои мысли: в ту ночь в Сарасоте, когда на нас несся ураган, он пришел к папе на съемную квартиру (в многоэтажном комплексе под нелепым названием «Ксанаду»). Он намеревался в последний раз попробовать поговорить с отцом о деле, прежде чем отказаться от идеи научного сотрудничества с ним. На парковке он увидел Денниса, бывшего папиного ассистента, выгружающего из машины канистру — какой-то необходимый для исследований химикат, как он сначала подумал. Но мысли Денниса переполняло чувство вины и замешательство.
Деннис внес канистру в лифт, и Малкольм последовал за ним, сделавшись невидимым. Когда Деннис вошел в квартиру, Малкольм тоже вошел, обойдя канистру и усевшись на стул в кухне.
— Рафаэль спал, и ты тоже, — говорил он. — Я проверил. Но когда я вернулся в кухню, я учуял запах дыма. Деннис открыл канистру и поджег пары. Я спросил его, какого черта он пытается сделать, а он только повторял, что у него не было выбора. Из его бормотания я понял, что он принял меня за бога: поскольку он не мог меня видеть, то вообразил, что какое-то бессмертное существо явилось с ним познакомиться. Я ударил его — в основном, чтобы заставить заткнуться. Тем временем пламя занялось, и дым сделался гуще. Я ощутил признаки угорания.
Я переключился на тушение огня. Огнетушителя не оказалось. Я наполнил чайник в кухонной раковине и вылил на канистру, чтобы предотвратить взрыв. В этот момент твой отец и вошел на кухню, задыхаясь от кашля. Думаю, он меня даже не видел.
К этому моменту я уже сидела на диване напротив него. Он остановился перевести дух. Каждое произносимое им слово звучало искренне, неотрепетированно.
— А дальше?
— Не помню. — Он потер глаза. — Я проснулся один в карете «скорой помощи». Я знал, что не хочу там находиться. Когда они остановились, я выбрался.
— Но разве ты не пострадал? — Теперь мне был виден только его силуэт и блеск его волос.
— Да, я наглотался дыма. Но я сильный. Я быстро прихожу в норму. Твой отец со своей диетой из тоников и коровьей крови с искусственными добавками… — Он покачал головой. — Он оказался более уязвим. Настоящую вещь ничем не заменишь.
Мне не хотелось думать о гастрономических предпочтениях Малкольма.
— Что сталось с Деннисом?
— Очевидно, ушел, пока я пытался погасить огонь. Должно быть, так, поскольку, когда я подергал дверь, она оказалась заперта снаружи.
Теперь у меня был полный доступ к его мыслям. Если только он не великолепный лжец, способный лгать равно и мне, и себе, то он говорил правду. Однако часть меня колебалась. Все-таки он убил мою лучшую подругу.
— Я убил ее, чтобы защитить вас с отцом. — Он понизил голос почти до шепота. — Она поняла, что вы вампиры, и собиралась выдать вас. Почему ты не можешь в это поверить?
Я подняла руку. Если в сказке есть разбойник, очень сложно переписать его в друзья, почти так же трудно, как переделать его в герои.
— В другой раз расскажешь, — сказала я. — По-моему, в меня сегодня больше не влезет.
