Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая
Остаток дня, за исключением перерыва на обед, мы просидели в конференц-зале отеля. Мы узнали, как организуется начинающая политическая партия и как она находит свое место в представлении общества. Аудитория состояла из студентов и добровольцев всех возрастов. Говорившие были людьми практичными, но их речи были призваны звучать оптимистично. Благодаря усилиям рядовых членов и их сплоченности, партия Справедливой доли получит всеамериканскую известность. Камерон привлечет больше голосов, чем кандидаты основных партий. Средства массовой информации сначала будут упираться, но, когда по результатам предварительных выборов станет ясно, что ПСД может выиграть, подключатся и они.
Где-то в середине дня Ричард сказал мне:
— Я ухожу. Это пустая трата времени. Здесь не принимают реальных решений — это происходит поздно вечером в прокуренных комнатах, как оно делалось всегда.
Я не совсем поняла, что он имел в виду, но была рада видеть, что он уходит. Я помнила папины слова, что политика эфемерна — преходящие события, повторяющиеся по циклической схеме, не стоящие внимания. К концу того дня я наполовину с ним согласилась и прикидывала, так ли уж не прав Ричард.
Время от времени меня посещали видения прошлого вечера, снова заставляя озираться, на случай если Камерон вошел в зал. Должна сознаться, я ни разу не подумала об Уолкере.
Но когда я вернулась в четыреста восьмой, он сидел там на диване, служившем постелью Бернадетте, Бернадетта сидела на моей кровати, а Ронда лежала поперек второй. Глаза у них были мутные, и все они улыбнулись мне. «Опять пьяные, что ли?»
Уолкер похлопал по дивану рядом с собой.
— Ари, Ари, — сказал он, — я скучал по тебе.
Я села. Попытка настроиться на их мысли обнаружила такой хаос, что я бросила эту затею.
— Вы сегодня пойдете на прием? — Это был очередной пункт повестки дня. На следующий день у нас были назначены утренние семинары, потом обед и отъезд обратно в Хиллхаус.
— Обожаю приемы, — сказала Ронда. — Просто обожаю.
— Ладно, — сказала я, — под чем вы все?
Они улыбнулись мне.
— Какое вещество вы принимаете?
Бернадетта вынула из тумбочки пластиковую бутылочку и бросила мне. Я открыла ее и увидела пилюльки с тисненой буквой «В». «Сахарные пилюльки?» Оглянувшись вокруг, я усомнилась в этом.
— Попробуй. — Уолкер обнял меня, но я стряхнула его руку.
— Спасибо, но не буду. Оно может прореагировать с моими лекарствами от волчанки.
В тот вечер Уолкер, как и планировал, повел меня ужинать. Это было настоящее «свидание» — я надела синее шелковое платье, а Уолкер влез в пиджак с галстуком.
Идя по Бротон-стрит я сказала ему:
— Не думала, что ты принимаешь наркотики.
— Я и не принимаю. — Он, похоже, был совершенно счастлив, идя рядом со мной и любуясь видами. — «Вэшки» скорее улучшитель настроения, понимаешь? У одного из ребят вчера на вечеринке их была куча.
Я была разочарована и смущена, словно у меня обманом отняли чувства, которые мне полагалось испытывать на свидании.
— Не понимаю, какой от них вред, — сказал Уолкер, — но если тебя это так задевает, я больше не буду.
— Не принимай их больше.
Что бы ни было в этих таблетках, из-за них Уолкер становился для меня кем-то другим. Однако часть меня сомневалась: беззаботный, приветливый, доверчивый — что плохого в том, чтобы быть таким? И почему мы больше ценим «настоящих»?
— Вот «Дом маршала», — сказала я. — Первая гостиница, где я останавливалась самостоятельно.
Уолкер посмотрел на кованые чугунные опоры и перила гостиничного балкона.
— Круто, — сказал он.
Сквозь окна с портьерами цвета бургундского вестибюль отеля выглядел прежним — черно-белые шестигранники пола, освещенные люстрами в виде стеклянных чаш. В ресторане по соседству горели свечи, отчего темно-зеленые стены, казалось, светились.
И тут я увидела его. Спиной к нам в баре сидел высокий блондин в черном костюме и потягивал из бокала темно-красную жидкость.
«Малкольм». Я замерла. Уолкер по инерции прошел еще несколько шагов и обернулся.
— В чем дело?
Я не проронила ни слова.
— Ари, у тебя такое лицо, будто ты увидела привидение.
Но то был не призрак. У меня на глазах он поднял бокал, словно приветствуя кого-то. Может, увидел мое неверное отражение в зеркале над барной стойкой?
— Давай войдем. — Голос мой звучал непринужденно, но кровь бурлила.
Последний раз я видела его в Сарасоте. «Этот человек устроил пожар, едва не убивший нас, — думала я. — Этот человек сделал моих маму и папу вампирами. Он убил мою лучшую подругу».
Уолкер последовал за мной в бар, решив, что я хочу выпить. Но мне требовались ответы. Почему он выбрал именно мою семью? Не причастен ли он каким-то образом и к папиной болезни? Вне зависимости от ответов, в сердце своем я жаждала мести.
Когда мы вошли, Малкольм не выказал ни малейшего удивления.
— Мисс Монтеро, — сказал он, вставая и протягивая мне руку.
Я не планировала эту встречу. Я взяла его ладонь, пожала и отпустила. Она была холодная. Лицо по-прежнему надменно красивое: аристократический нос, бледные глаза, светлые волосы слева разделены на пробор.
— Я Малкольм Линч, — сказал он Уолкеру, пожимая ему руку.
Уолкер представился. «Это полагалось сделать мне», — подумала я, но ум мой занимала куча других дел. Как я могу что-то сказать в присутствии Уолкера?
— Что ты делаешь в Саванне? — сказала я.
Он выглядел так же безупречно, как и в последнюю нашу встречу.
Легкое покачивание головой, как будто я сказала грубость, но он все равно находит ее забавной.
— Присядьте. Выпейте со мной.
Уолкер скользнул на табурет. Я сказала:
— Нет.
Они оба посмотрели на меня — Уолкер с искренним удивлением, Малкольм с наигранным.
— Мы идем ужинать, — сказала я, — а потом нам надо присутствовать на приеме. — В конце концов, я не была готова сцепиться с Малкольмом при Уолкере. — Возможно, мы сумеем встретиться позже.
— Безусловно. — От улыбки кожа в уголках Малкольмовых глаз собралась в морщинки. — Нам надо кое-что наверстать.
Он сунул руку за пазуху и извлек металлическую коробочку с гравировкой — вероятно, платиновую, — открыл ее и вынул визитку. Я, не глядя, взяла ее и сунула в сумочку.
— До свидания.
— Хорошего вам вечера. — Он кивнул нам обоим и снова улыбнулся, провожая нас взглядом.
Оказавшись снаружи, Уолкер сказал:
— Странно как-то. Кто этот парень? Почему ты не захотела остаться?
