Алексей Атеев - Девятая жизнь нечисти
Следующий заяц выскочил прямо на него. На этот раз Сережа был расторопнее. Он вскинул ружье. Заяц резко отпрыгнул в сторону, потом, петляя, побежал в сторону обнесенных редким тыном огородов. На его беду, снег был глубок и рыхл, и разогнаться никак не удавалось. Сережа наугад выстрелил в сторону мечущегося кома пуха и почти сразу же нажал на второй спуск. Грохот оглушил его, к тому же отдача сильно ударила в плечо, он чуть не выпустил «тулку» из рук и тут понял, что попал. Заяц истошно заверещал. Сережа бросился к нему… На снегу краснели пятна крови. Животное в агонии судорожно сучило задними лапками, но скоро затихло.
Ну, ты, Сергей Александрович, прямо-таки снайпер, – с довольной улыбкой заметил подошедший директор. – Ловко у тебя получилось… А я уж думал, домой пустые вернемся. – Он поднял зайца за уши. – Экий здоровенный русачина!
Кровь капала на снег, и тошнота подступила к Сережиному горлу.
Да не страдай ты! – поняв Сережино состояние, произнес директор. – Охота – занятие не для слабонервных. Заполевал зверя, так радуйся. Давай-ка лучше по маленькой, за удачу. – Он достал из рюкзака алюминиевую фляжку и такие же стаканчики. – Держи.
Потом была извлечена закуска: соленое сало, хлеб, пара крутых яиц. Фляжка булькнула, водка полилась в подставленные стаканчики.
Давай, брат Серега, за почин выпьем. Как говорится, «школа вымучит, охота выучит». А то закис совсем в этих тетрадках. Ну, будь здоров!
Сережа выпил водку, закусил яйцом и вновь покосился на припорошенного снегом зайца.
– Куда его?
– Хозяйке своей отнеси. Очень рада будет. В печи запечет со сметаной – пальчики оближешь.
С того дня, с легкой руки Урыванцева, Сережа полностью отдался новому увлечению. Он уже не засиживался в учительской и не столь часто валялся дома на кровати. Улучив момент, новоявленный охотник выбирался на природу, обычно в ближайший лесок, до которого было рукой подать. Нужно сказать, что с добычей он возвращался не столь часто, как бы хотелось. Однако время от времени он приносил очередного зайца, а то и двух, и вручал даровые харчи весьма довольной хозяйке.
Весной наступила пора охоты на перелетную дичь – на рябчиков, косачей и куропаток. И здесь уже нужно было идти в настоящий лес, а не довольствоваться близлежащими пустошами.
Городок, в котором нынче обитал Сережа, со всех сторон окружали чащобы. Водилось в них, как и рассказывал директор, самое разное зверье. Места эти были глухие, малопосещаемые. Даже в недавнее военное время лесозаготовки велись совсем недалеко от города, да и то довольно вяло. Причина в том, что, кроме лесов, местность эта изобиловала болотами, о которых в народе ходила весьма дурная слава. Поэтому далеко в глубь лесных трущоб отваживались забираться немногие смельчаки. Когда-то, еще в девятнадцатом веке, болота пытались осушать, для чего прокладывали ирригационные каналы, уходящие далеко в глубь лесных чащ. Однако из этой затеи ничего не вышло. Те небольшие площади, которые все же удалось осушить, для полноценного земледелия оказались непригодны по причине песчаной почвы. На них росла только картошка. Обширные торфяники начали разрабатывать во время войны, но и они располагались неподалеку. Километрах в пятнадцати-двадцати от города, по словам знающих людей, находились места, где почти не ступала нога человека.
– Идти туда не стоит, – говорил Урыванцев в ответ на расспросы Сережи, – тем более одному. Сгинешь. Там кругом топи. Даже если дорогу хорошо знаешь, и то опасно. Гиблые места. Зверь там, конечно, есть, но кому он нужен, тот зверь. Даже настоящие егеря, которые живут охотой, в те трясины не суются. А если заплутаешь, то, считай, конец.
Хозяйка Сережи, Прасковья, выразилась примерно в том же плане, только более непонятно.
– Народу там сгинуло – не приведи господь! – почему-то шепотом стала рассказывать она. – Потому как обходят… И в топь самую заманивают… В бучило, значит…
– Кто обходит? Кто заманивает? – не понял Сережа.
– А тамошние… Которые тама обитают.
– Местные жители, что ли?
– Можно и так сказать. Жители! Нечисть болотная.
Дальше расспрашивать суеверную старуху Сережа не счел нужным. Однако мысли об экспедиции на болота он не оставлял.
Наступило лето, а вместе с ним и долгожданный отпуск. Сначала Сережа отправился в Москву, к тетке. С месяц погостил у нее. Но столичная жизнь, против ожиданий, неожиданно быстро надоела. Ну, сходил пару раз в театр. В десятый, наверное, раз побывал в Третьяковке. Ярких впечатлений эти мероприятия не оставили.
Навестил Сережа и кое-кого из старых товарищей. Общение с ними тоже получилось каким-то скомканным и невеселым. Возможно, Сережа просто отстал от столичной жизни, но все эти многозначительные разговоры, слухи, сплетни были ему неинтересны, а подчас просто тяготили. Чувствовалась в московском обществе некая напряженность и ожидание новых напастей. В маленьком городке жить было намного проще. И он решил вернуться. Единственное обстоятельство, которое задерживало в Москве, – желание купить хорошее ружье. Урыванцевская двухстволка перестала удовлетворять, да и принадлежала не ему. Сереже было нужно собственное оружие.
На Неглинной существовал охотничий магазин, который для Сережи нынче стал интереснее любого музея. Каких только ружей здесь не было. От простеньких, дешевых «тулок» и «ижевок» до роскошных, с золотой и серебряной насечкой, украшенных драгоценными инкрустациями, действительно штучных «франкоттов», «лепажей» и «голланд-голландов». Ружья эти, подлинные произведения искусства, стоили неимоверно дорого, и он мог на них только любоваться.
Сереже почему-то втемяшилось в голову, что купить обязательно нужно «бюксфлинт»[17]. Для чего ему столь серьезное оружие, молодой следопыт и сам не знал. Еще в первое посещение магазина он положил глаз именно на такое ружье австрийского производства. В сравнении со знаменитыми марками стоило оно сравнительно недорого, однако тоже весьма немало. Однако Сережа коли уж решил, то отступать был не намерен. Две трети нужной суммы у него имелось. Остальное он занял у тетки и вскоре стал счастливым обладателем вожделенного «бюксфлинта». Вот это действительно вещь! Несколько тяжелей привычной «тулки», ружье тем не менее отличалось своеобразной элегантностью, хотя и не имело художественной отделки. А при вскидке казалось продолжением руки – настолько сбалансирован был его вес.
С подобным оружием можно охотиться хоть на слона, рассуждал Сережа. Винтовочная пуля пробьет любую преграду.
Тетка слушала его речи с удивлением, смешанным с испугом, совершенно не понимая истоков страсти, охватившей племянника. Возможно, рассуждала она, какие-нибудь его отдаленные предки были так же помешаны на охоте. Как-никак в родне имелись и дворяне. Вот от них-то и передалось Сереже это несерьезное увлечение.
