Джоанн Харрис - Страхослов
Ее отец сидел в своем любимом кресле, но не склонился над книгами, не откинулся расслабленно на спинку, задумавшись, – он сидел, выпрямившись, парализованный страхом, и смотрел на отвратительную тварь, притаившуюся на другой стороне комнаты, в темном углу между окном и камином.
Хотя Минни не знала названия этого зловещего существа, она сразу же узнала его. Будучи еще ребенком, она видела эту тварь, или другую такую же, таящуюся в тенях на краю леса, что рос на границе фамильных владений. Она смутно помнила, как стояла у окна детской и смотрела на нее. Хотя Минни было тогда всего три года, она сразу же поняла, что это создание более опасно, чем милые огоньки, о которых ее все время предупреждали, или злобная, истекающая слюной собака, которую пристрелили на улице. И даже несмотря на то, что Минни знала, что это существо злое, она чувствовала скорее интерес, чем страх. От твари ее отделяло оконное стекло и задний двор. Минни была в безопасности в доме, братья были рядом, мама сразу же прибежала бы на зов, а папа сидел внизу – будто само его присутствие окружало всю семью защитным барьером… Нет, тогда она не боялась, но сейчас, видя это существо внутри, видя, как парализован ужасом отец, она едва могла вынести нахлынувший страх.
Минни открыла рот в крике, но ужас сдавил ей горло, а затем, хотя и хотела пуститься прочь со всех ног, в страхе за отца бросилась вперед и обхватила его руками, пряча лицо у него на груди, закрывая его от твари своим телом.
Несколько долгих мгновений он не шевелился, столь неподвижный, что если бы Минни не слышала дыхания, то решила бы, что он скончался. Слезы катились из ее глаз. Она продолжала прижиматься к отцу, слишком напуганная для того, чтобы шевелиться, даже несмотря на то, что тварь могла кинуться на нее и убить; слишком напуганная даже для того, чтобы повернуть голову и еще раз взглянуть на существо, что притаилось за ее спиной, наполняя комнату давящей аурой безнадежности. Было слишком поздно. Они были обречены. Минни могла лишь надеяться, что смерть будет быстрой и они с отцом воссоединятся на небесах.
Она принялась молиться, надеясь, что сами слова молитвы содержат целительную, защитную силу. Это все, что она могла сделать.
Шло время. Минни не знала, прошли минуты или часы до того момента, как в кабинет вошла жена отца и обнаружила их.
– Роберт, дорогой… Минни! Что ты здесь делаешь? Посмотри, в каком ты виде! Платье в беспорядке, без туфель… Что происходит?
Минни ощутила, как ее против воли оттащили от отца.
– Немедленно иди в свою комнату.
– Но мой отец…
– Я здесь, я обо всем позабочусь. Роберт, дорогой мой, что случилось?
Роберт вздрогнул. Его взгляд все еще был направлен в дальний угол комнаты. Минни, набравшись храбрости, посмотрела в угол – и ничего там не увидела. Она облегченно вздохнула.
– Чего ты ждешь? Немедленно иди и приведи себя в порядок. – Твердая рука уперлась ей в спину и подтолкнула к двери.
Хотя Минни и возмутилась такому обращению – ее мачеха, кажется, забыла, что она уже взрослая девушка, – она не сопротивлялась, но остановилась сразу же за дверью, чтобы услышать, что скажет отец.
– О дорогая моя, произошла ужасная вещь, ужасная! В дом пробралось зло. Чистое зло. Пустота и опустошенность, конец всем надеждам, надежды больше нет, нет шанса на спасение, нет ничего. Ничего.
– О чем ты говоришь, Роберт? Я не понимаю. Что произошло?
– Сила… Я не могу это объяснить, я не представляю, как это случилось… Она была там, от нее не было спасения. По крайней мере, я не знаю, как спастись. Нет больше веры, нет надежды – все забрали у меня. Я потерян, Ада, я пропал. Я ничего не могу поделать. Все кончено.
– Ничего не кончено! Не глупи, Роберт, тебе просто приснился плохой сон – это от того, что ты переел за ланчем. Немного свежего воздуха пойдет тебе на пользу. Или, может, помолимся вместе? Возможно…
– Ты не понимаешь.
Минни ворвалась в комнату.
– Я понимаю! Я видела его!
– И ты? О бедное дитя. – Голос отца звучал монотонно, это был голос полностью вымотанного человека.
– Но оно не добралось до меня, папа! – вздрогнув, протестующе воскликнула Минни. – Я видела его, я почувствовала, что оно с тобой сделало, что оно пыталось сделать – но я не собиралась дать ему победить. Ты можешь бороться с этим, папа, ты должен бороться, должен снова стать собой. Я знаю, ты сможешь! Как бы там ни было, его больше нет, видишь?
Отец продолжал смотреть ей в глаза, словно даже повернуть голову и взглянуть в пустой угол было для него чрезвычайно большим усилием. Минни поняла, насколько сильно появление твари изменило его. Но она отказывалась верить, что в таком унынии ее любимый отец будет пребывать постоянно.
– Папа, просто думай об этом как о плохом сне. Ты видел что-то ужасное, но это был лишь сон. Теперь ты проснулся.
– Я спал, но теперь я проснулся, – повторил Роберт. – Теперь я вижу мир таким, каков он есть: мертвым, пустым, ужасным местом.
Минни почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но она не могла позволить себе проявить слабость и не поддавалась.
– Нет! Именно этого оно и хочет. Ты должен сражаться, папа. А если ты не можешь, мы должны сражаться за тебя.
– Минни права. – Впервые в жизни две женщины объединились в достижении общей цели. – Не поддавайся болезненным мыслям. Мы сделаем так, чтобы тебе снова стало лучше. Полагаю, для начала тебе поможет горячий успокаивающий напиток. Ячменный отвар? Я помассирую тебе виски, а потом… может, музыку? Как насчет попросить Эмму поиграть для нас? Минни, прошу тебя, приведи сестру. Роберт, дорогой, все твои страхи лишь у тебя в голове. Сейчас мы прогоним их оттуда.
* * *Несмотря на то что Минни с детства осознала, что не стоит говорить кому-либо о чем-то, что она мельком видела в лесу, она все еще верила в то, что это существо было реально. Она не могла смириться с мыслью, что это «порождение ее разума», – нет, они существовали до ее рождения и продолжают существовать вне зависимости от того, видит она их или нет.
Подтверждение эта мысль получила, когда Минни было десять лет и они всей семьей отправились в путешествие по Европе. Роберт Лоури до этого дважды был за границей, впервые – еще будучи молодым человеком, совершавшим традиционное путешествие, которое включало и визит в Святую землю, а затем – в продолжительный медовый месяц с женой. Теперь, когда дети достаточно подросли, чтобы оценить путешествие, Роберт решил приобщить их к великому искусству и высокой культуре.
