Демон движения - Грабинский Стефан
И пришел час свершения.
В одну декабрьскую ночь, ночь, засыпаемую снегом, когда он, изможденный бдением, склонил свою седую голову низко на грудь, зазвучал сигнал...
Вавера задрожал и проснулся:
— Что это?!
— Бим-бам... — прозвучало повторно. — Бим-бам...
Сигнализатор звенел. Впервые за все время службы обходчик услышал перезвон молоточков...
Покраснел весь, трясущимися руками надел шапку, накинул шинель на плечи и, прихватив фонарь, выбежал из будки.
— Бим-бам... — играло на столбе.
— Иду, уже иду, — шепнул, пошатываясь на ногах от волнения.
- 242 -
Собрав всю силу воли, овладел собой, вытянулся в служебной позе и, высоко подняв световой сигнал, ждал.
— Та, та, та... Та, та, та... — гремело на перегоне.
— Тарах, тарах, тарах... Тарах, тарах, тарах... — грохотали рельсы.
Обходчик вперил голодный взгляд в жерло туннеля...
— Та, та, та... Та, та, та!..
Наконец увидел. В проеме его пасти засветилась пара глаз, пара исполинских, злато-желтых слепящих бельм, и росла, росла, приближалась...
У смотрителя в голове молнией пронеслась мысль:
«Проедет или остановится?»
В этот момент прозвучал скрежет резко заторможенных колес, и поезд остановился перед станцией. Вавера не дрогнул, не сдвинулся с места. Смотрел...
Из служебного вагона вышел начальник движения и направился к обходчику. За ним с вагонных ступенек соскочили несколько кондукторов, какой-то дежурный контролер, и подошли к нему.
— Добрый вечер, Вавера! — поздоровался, дружелюбно протягивая руку, начальник. — Долго ждешь нас, старик мой, да? Ну и вот, наконец, дождался.
Вавера стиснул протянутую ладонь! Сладкие слезы, слезы счастья мешали говорить:
— Согласно приказу, пан начальник, на посту.
— Добрый вечер, коллега! — приветствовали его кондукторы. — Здравствуй, старый друг!
И обступили его кругом. Кто-то забрал у него сигнал и пришпилил фонарь к груди, кто-то сунул в руку кондукторский «ключ».
— Ну, господа, — зазвучал громкий голос начальника. — Кому в дорогу, тому пора! Вавера, ты, естественно, едешь с нами!
— Мы за тобой сюда приехали, — загремел дружный хор коллег. — Хватит уже с тебя смотрительства!
В груди Ваверы что-то всхлипывало от безмерного счастья. Посмотрел еще раз сквозь слезы на полустанок, на
- 244 -
свой домик, засыпанный снегом, на одинокий тополь в саду и двинулся к вагонам:
— Я с вами, коллеги, с вами и в жизни и в смерти!
И, поднявшись на ступеньку вагона, как много лет назад, поднял фонарь в сторону паровоза и крикнул громко:
— Едем!
Поезд тронулся с протяжным свистом и покатил вдаль...
-------------------------
На следующий день, морозным декабрьским утром Люшня застал смотрителя перед будкой в служебной позе с вытянутой вверх рукой и с потухшим фонарем в закостеневших пальцах.
— Вавера, что с тобой? — заговорил, вглядываясь в лицо приятеля с застывшей на губах улыбкой. И коснулся его плеча. Тогда смотритель, закоченевший как колода, рухнул ему под ноги.
— Замерз! — шепнул кузнец, поднимая тело на руки. — Замерз насмерть на посту.
И положил его осторожно на топчан в будке...
Вести о планируемой разборке ветки оказались преждевременными; она пережила еще одну весну и лето. Но в округе поговаривали, что после смерти Ваверы петля словно ожила. Особенно под вечер по яру эхом разносились странные отголоски. Грохотали какие-то поезда, лязгали крутящиеся колеса, тяжело дышал разогретый утомленный паровоз. Откуда-то с пути приплывали на крыльях ветра какие-то сигналы, раздавались протяжные жалобные свистки, невидимые рожки играли сигналы отправления...
Люди старались избегать этого места, с опаской обходя его стороной. Даже птицы, вспугнутые необычным лязгом, покинули странный распадок и переселилось в другие, более гостеприимные места.
Лишь когда под осень следующего года сняли рельсы и разобрали будку смотрителя, все затихло, и «глухая ветка» замолчала навсегда.
СТРАННАЯ СТАНЦИЯ
Фантазия будущего
Словно сквозь сон, мигнул маяк в Вандре, первом крупном порту по ту сторону Пиренеев. Адский поезд не замедлил ход. Выйдя из Барселоны неполных пятьдесят минут назад, он с головокружительной скоростью свыше трехсот километров в час направлялся к ближайшей станции, которой должен был стать уже только Марсель.
Стальная лента вагонов, словно змея, извивающаяся мощными сочленениями, стрелой неслась вдоль побережья, поворачивая по широкой дуге вдоль Лионского залива. В окнах со стороны суши в закатном сиянии стояло огромное августовское солнце — а с противоположной стороны ультрамарин морской шири медленно перетекал в темный гранат небес.
Было около семи часов вечера...
«Infernal Мeсditеrrane* номер 2» с привычным размахом начинал свой бравурный тур вокруг Средиземного моря. Приводимый в движение электромагнитным током огромного напряжения, поезд объезжал средиземноморскую котловину почти за три дня. Пунктом отправления была Барселона. Переметнувшись через один из пиренейских перевалов, «Инфернал» мчался по южно-французской рав¬
____________
* «Infernal Мeсditеrrane» — «Адский средиземноморский» (фр.).
- 246 -
нине до Марселя, чтобы остановиться здесь на несколько минут, затем, через Тулон и Ниццу молнией пролететь под склонами Альп по французско-итальянской Ривьере и остановиться только лишь в Генуе. Здесь он на три часа покидал побережье и, проехав по долине По, сворачивал на четверть часа в Венецию. Затем следовала неистовая гонка вдоль далматинского побережья с остановкой в Рагузе, ураганный бег насквозь через Балканы, без отдыха, без передышки, и долгая стоянка в Константинополе. Здесь, над заливом Золотого Рога, на границе двух миров, адский поезд останавливался на целый час, чтобы перевести дух для дальнейшего путешествия. А когда турецкие мечети уже начали отбрасывать вдаль свои тени и протяжные свистки сигналов возвещали отправление, на железных блоках опускался разводной мост, на несколько минут соединяя исполинской перемычкой Европу с Азией. Быстрый, как мысль, поезд влетал на движущийся пролет, в считаные секунды проносился над Босфором и углублялся в запутанный лабиринт малоазиатских просторов. Дорога из Смирны через Бейрут, Яффу, Синай, по мосту через Суэцкий канал была непрерывным сном, прекрасным, словно восточные грезы. От Александрии железнодорожный путь уже шел напрямик, без отклонений, как брошенный серп над самым берегом моря. С юга веяло жаром пустыни, с севера на крыльях влажного ветра струилась нежность морских волн. Перед глазами путников разворачивались в молниеносных переменах купы зеленых пальм, золотисто-желтые барханы песков, ослепительные миражи белых городов. Опьяненный движением, поезд проезжал через Триполи, Алжир и в героическом беге вился по выдолбленным в скалах каменистым дорогам Марокко. А поскольку эта конечная часть пути обычно приходилась на предвечерние часы, то казалось, что поезд с великой страстью гонится за солнцем, которое, словно красно-золотистый факел, двигалось перед ним в сторону Атлантики. И не раз бывало, что, когда поезд добирался до Сеуты, оно во всей своей славе погружалось в океанскую пучину. Тогда, попрощавшись с солнцем, «Адский» на несколько минут останавливался в Пунта-Леоне и гото¬
- 247 -
вился к безумному прыжку. По сигналу портовой сирены с полуостровов по обе стороны Гибралтара одновременно опускались стальные пролеты Геркулесового моста, чуда техники двадцать первого века и, сомкнув в пожатии гигантские руки над проливом, связывали железной смычкой Африку с Европой. Поезд, неудержимо, как фурия, поднимался на этот воздушный путь, с яростью безумца пролетал между опорами мостовых дуг и через несколько минут уже скользил по рельсам на земле Испании. А когда серебристая заря выныривала из волн Валенсийского залива и утренний лет почтовых голубей с Балеарских островов возвещал миру рождение дня, «Инфернал» триумфально въезжал под свод вокзала в Барселоне. И здесь его приветствовали восторженные возгласы толпы и восхищение встречающих зевак:
