Алекс Флинн - Зачарованный
Когда вернешься, встреться со мной в полночь в порту. Корнелиус.
— Так этот посетитель, это была… крыса?
— Да — Маму всю передергивает. — С маленькими острыми зубами и крошечными когтями. Я пыталась выгнать ее метлой, но она не хотела сдвигаться с места, пока не заставила меня взять записку. Тебе, наверное, нужно поехать, да? Это важно?
Ночью я беру мамину машину, чтобы добраться до порта. Я вспоминаю свой первый поход туда, мотоцикл, стрельбу. Но Зигфрида с Зиглиндой больше там не будет. Принца нашли. Я к этому теперь не имею никакого отношения. Я даже еще не попытался связаться с Викторианой. Не могу смотреть ей в глаза. Только я собираюсь припарковаться на обочине, как вдруг открываются ворота. Поблизости никого нет. Я въезжаю на территорию. У терминала С на капот машины запрыгивает небольшое животное. Я открываю окно и впускаю его. Крыс сразу начинает говорить, но, кроме взволнованного писка, разобрать ничего нельзя.
— Подожди. Не понимаю.
Я вставляю наушники.
— О, приятель — ты сделал это! — продолжает он в ту же секунду. — Я беспокоился из-за ведьмы и того парня на мотоцикле. Но круто! Тебе удалось вернуться! Ты нашел лиса?
— Спасибо, — киваю я. — Он сказал мне, где искать лягушку, и я ее нашел.
Усы крыса немного опущены, а его глаза поблескивают с двух сторон в лунном свете.
— Но… это все, что он тебе сказал?
— Это все, что я у него спрашивал.
— Это все, что ты спрашивал его, но спрашивал ли он сам у тебя что-нибудь? Просил ли он тебя сделать что-нибудь?
Я вспоминаю странную просьбу лиса, в которой я ему отказал.
— Ну, он хотел, чтобы я его убил, но, конечно, я не согласился.
— Конечно? Не согласился?
— Я не собираюсь убивать лис, тем более говорящих.
— Он просил тебя убить его не затем, чтобы умереть. Он бы мог броситься под машину, если бы ему нужно было именно это. Но если он обратился к тебе, значит, у него была на то причина. — Крыс, наверное, даже в темноте замечает у меня на лице смущение, потому что продолжает: — Заколдованное животное может превратиться обратно в человека, только когда с ним случится то, что сказано в его проклятии. Одному для возвращения необходим поцелуй, другому волшебная фасоль и так далее.
— Или рубашки, сплетенные из цветов?
— Точно. Это звучит странно, но так оно и есть. Я, например, должен был найти свою дочь, но она погибла в аварии, прежде чем я встретился с ней, поэтому теперь я никогда не вернусь. — Он замолкает, и я слышу тихое шмыганье носом. — Но тот лис… я гарантирую, что у него была какая-то цель. Езжай снова туда и сделай это.
— Но я не могу поехать на Ки-Ларго.
— Почему, черт подери, нет?
Я изо всех сил стараюсь придумать причину. Очевидный ответ: нет волшебной мантии. Традиционный ответ: работа. Наводящий тоску ответ:
— Мне, скорее всего, придется жениться на принцессе.
— Так женись на следующей неделе, — смеется крыс. — А с лисом разберись сейчас.
Он прав. У меня полный бак бензина. Появляться в мастерской нельзя. Мне ничего не мешает, кроме красивой принцессы — принцессы, которой бы мечтал обладать любой парень в мире.
Любой, но не я.
Как сказала жена пекаря Золушке: «Я бы все отдала, чтобы оказаться в твоих туфельках».
— Хорошо, я согласен.
Уж если я не могу помочь себе, то хотя бы постараюсь помочь лису.
Я еду, радио выключено, чувствуется вибрация старой маминой машины, слышен шорох шин по асфальту. Однако мои мысли ничем не заглушить. Сегодня я получил все — красивую принцессу, туфли, будущее. Но это такие мелочи по сравнению с тем, как я хочу Мэг и как я хочу, чтобы она бросила этого придурка. Луна и уличные огни отбрасывают черно-белые тени мне на лицо, и я с радостью бы отдался красоте летней ночи, но мои размышления мешают мне. Как мог я не понимать, что мне на самом деле нужно? Наверное, я и вправду глупый. И как может Мэг не желать быть со мной после того, как мы прошли через такое? Неужели ей все равно? Хотя босоножки в ее кофейне говорят об обратном. Она любит меня. Просто не так, как мне хотелось бы.
Корри тен Бум, помогавшая прятать евреев от нацистов во время Второй мировой войны, сказала: «Если Бог посылает нас сложными тропами, Он дает нам крепкую обувь».
Надеюсь, у меня крепкая обувь.
Через два часа я уже на Ки-Ларго. Лис сидит за мотелем. У него в лапах полбутерброда. Я осматриваюсь — следует убедиться, что никого нет и что дядя Сэм не поджидает меня. Но Тодд один. Я вставляю наушники.
— Ты меня просил кое-что сделать? — спрашиваю я.
Он кивает, но больше никак не выражает своей заинтересованности.
— Это часть наложенного на тебя проклятия? — продолжаю я.
— Я просто за все эти годы устал питаться из мусорного контейнера. Никому ведь никогда не придет в голову выкинуть пакетик соуса тартар. — Лис глотает последний кусочек бутерброда, потом розовым языком слизывает с лап масло.
— Ты серьезно?
Я не имею права его прикончить, если причина в этом. Зарезать лису в принципе тяжело, а еще тяжелее совершить это, если знаешь, что в действительности это человек. А что, если после смерти он превратится обратно в мужчину и в контейнере потом будет лежать труп? Меня могут посадить в тюрьму.
Представляю себе заголовки: «На островах Ки разыскивается бродяга из Майами». Бродяга из Майами — я.
Тодд домывает лапы и говорит:
— Мне сложно говорить о проклятии. Сложно. Я могу только пообещать, что мне нужно именно это, и если ты выполнишь мою просьбу, то проблем не будет.
Он поднимает голову. Серебристый лунный свет падает на его карие глаза, они умоляют меня. Я вспоминаю Корнелиуса, его семью, и как он потерял надежду и теперь обречен навсегда оставаться крысой. Разве я на его месте не хотел бы умереть?
«Крепкая обувь».
Я киваю.
— Как мне это сделать?
Лис мгновение сомневается, потом уносится сквозь тени и ныряет в кусты. Секунду спустя он возвращается, неся в зубах нож — не страшный, без выкидного лезвия. Такими режут индеек на День благодарения.
Я беру его.
— Не уверен, что смогу.
— Пожалуйста. Я — лис. Люди все время убивают животных.
Я держу нож прямо. Что чувствуешь, когда вонзаешь его в кого-то? Может, то же, что и при разрезании кожи?
Тодд читает мои мысли.
— Представь, что разрезаешь порванный ботинок.
— Как ты узнал, что я работаю с обувью?
— Ты мне сказал об этом, — после некоторых сомнений отвечает он.
— Я?
Лис поднимает голову, и я вижу его белую шерсть, как снег в лунном свете.
