Алексей Атеев - Обреченный пророк
Так в тот раз Степан и не разглядел, что же в старике такого значительного.
Только после следующего совместного посещения домика на окраине отец неохотно, полунамеками сообщил, что старик – руководитель религиозной секты, какой именно – Степан не понял, и обладает огромным могуществом. Характер этого могущества снова остался неясен.
Степан в ту пору относился скептически к разного рода религиозным помешательствам. Вся эта муть его нисколечко не интересовала. К тому же в ту пору слово «сектант» было просто ругательным. Больше занимало Степана другое: как отец, человек грубый и недалекий, сквернослов и любитель выпить, мог увлечься религией?
«Может, грехи замаливал?» – размышлял он.
Но в обычной жизни отец не был похож на кающегося грешника. Заместитель директора крупного продовольственного магазина, он жил по-купечески широко и вольготно, не стесняя себя в расходах. Перепадало от его щедрот и Степану. Жизнь казалась подростку прекрасной и без этих подозрительных стариков. И Степа перестал даже вспоминать о посещении домика на окраине. Но однажды старик напомнил о себе сам. В тот день он впервые появился у них в доме. Отец, перед этим веселившийся в шумной компании, сразу присмирел. Гости тут же разошлись, и они со стариком заперлись в кабинете, а на другой день отец со Степаном отправились в уже знакомый домик.
Поехали туда на такси, но за пару километров от цели отпустили машину и пошли пешком. Дело было под вечер, накрапывал дождь, и Степан не понимал, что происходит, почему отец так странно себя ведет. «Может, они – шпионы, – мелькнула нелепая мысль, – религиозность – для отвода глаз?» Но, памятуя об оплеухе, Степан молчал.
Когда вошли в дом, Степан обнаружил, что, кроме них, здесь присутствуют еще несколько человек, в основном пожилые люди, если не сказать старики. Степан недоумевал: зачем его сюда привели, неужели отец хочет приобщить к своим сектантским связям?
Присутствующие молча и как-то странно сидели по углам просторной комнаты. Они больше походили на живых мертвецов, чем на людей. От этого пришедшего на ум сравнения Степану стало не по себе. Отец, тоже молча, сел на какой-то колченогий стул, а сына поставил рядом с собой. Он даже не поздоровался ни с кем. Старика не было среди присутствующих, но было ясно, что он где-то поблизости. Степан и сам не мог объяснить, почему он это знает. Все, казалось, чего-то ожидали. Наконец какой-то человек жестом пригласил следовать за ним. Все так же молча поднялись и гуськом побрели в соседнюю комнату. Вид ее поразил Степана. Стены были задрапированы черной тканью, похоже, бархатом, посреди находилось возвышение, напоминающее трибуну, тоже покрытое черной тканью. На нем стояла большая металлическая чаша, тускло поблескивающая желтыми боками.
«Уж не золотая ли? – удивился Степан, глядя на чашу. – Что бы все это значило?» Идя сюда, он ничего подобного и не предполагал. Наверное, понял он, его хотят приобщить к сектантам. Обратить в свою веру. Что ж, он не возражал. Степан редко перечил отцу, зная его крутой нрав, не собирался перечить и теперь. Коли надо, он готов хоть ногой перекреститься. А вера? Это его не касается. Изредка, размышляя над вечными вопросами, Степан раздумывал, существует ли жизнь на том свете? Если и существует, неплохо, чтобы она была продолжением земной со всеми ее радостями и удовольствиями.
Между тем присутствующие, видимо, кого-то ждали. Внезапно неяркий электрический свет, освещавший комнату, погас. Зажгли свечи. Теперь все происходящее и вовсе стало нереальным. В неверном свете свечей Степан увидел, что возле покрытого черным возвышения появился новый человек. Степан различил, что это уже знакомый ему старик. Только одет он был не в обычный костюм, а в какой-то нелепый балахон наподобие монашеской рясы. Отец подтолкнул его вперед.
Степан медленно подошел к старику. Тот взял его за руку. Степан почувствовал, как крепко, цепко ухватил его старик. Оглянувшись на отца, Степан увидел, что он стоит на коленях. В той же позе застыли и остальные участники церемонии. Впрочем, Степан лишь различал их силуэты. Ему казалось, что в черных тенях, сгрудившихся около стен, не осталось ничего человеческого.
– Сегодня, братья и сестры, – неожиданно низким тяжелым голосом заговорил старик, – наше сообщество обретает нового члена. – Тут он с силой дернул руку Степана книзу. Тот недоуменно уставился на старика. – На колени! – зашипел тот. Степан послушно бухнулся на колени.
Не выпуская его руки, старик продолжал говорить о невидимом и могущественном, которому они служат, о древнем знании… Степан плохо понимал, что лопочет дед. Неожиданно у него закружилась голова, ему почудилось, что, кроме черных теней, жмущихся к стенам, в комнате находится кто-то еще. Степану даже показалось, что этот кто-то – огромный черный кот, бесшумно крадущийся в едва освещенной мгле. Степан затряс головой, пытаясь отогнать видение, но его руку сжали еще крепче.
Внезапно старик поднял его руку и полоснул чем-то острым по мизинцу. Степан стоял на коленях, как птичка, загипнотизированная змеей. Нереальность происходящего уже не удивляла и не пугала. Тупое безразличие овладело парнем. Между тем старик наполнил чашу из поблескивающего такой же желтизной, что и чаша, кувшина.
– Причастимся, братья и сестры, кровью нашего нового брата. – К чаше по очереди подходили присутствующие и, отпивая по глотку, целовали Степана в левую щеку. Поцеловал его и отец. Степан едва узнал его. Все крутилось перед глазами. Он плохо представлял, что происходило дальше, и очнулся только тогда, когда с отцом сидели в автобусе на пути домой.
– Что это было, папа? – спросил он растерянно. – Что происходило?
– Или не понял, дурак?! – грубо ответил отец. – В веру нашу тебя обратили.
– В какую веру? – недоуменно промолвил Степан. – Я что-то не разобрал.
– В сатанинскую, – шепотом ответил отец, – и никому ни слова, дурень.
– Неужто и такая есть? – потрясенно спросил Степан.
В ответ отец только фыркнул.
Через несколько дней все произошедшее отодвинулось куда-то на задний план, а вскоре и вовсе забылось. Только иногда ловил Степан на себе изучающий взгляд отца и чувствовал, что что-то хочет ему сказать, но не решается.
А вскоре случилась беда. В магазине у отца вскрылась крупная растрата, и начались большие неприятности. Отца не посадили, он продолжал работать, но ходил как в воду опущенный. Как-то раз в их доме появился знакомый старик. Он долго о чем-то беседовал с отцом, уединившись с ним в кабинете. С этого момента отец помрачнел еще более, а вскоре сильно заболел, да так и не встал с постели.
Отец умер, но Степан воспринял это событие как-то отвлеченно, будто и не с ним это произошло. Наоборот, он почувствовал некое облегчение, смысл которого и сам не очень хорошо понимал. Может быть, причина была в том, что со смертью отца с них снималось позорное пятно семьи вора? Но это-то как раз и не тяготило Степана. Вор или не вор, какая разница. Скорее тут было другое. Странная церемония, о которой он, казалось, забыл, накрепко въелась в подсознание. Именно она не давала жить без оглядки, свободно дышать, быть как все. Со смертью отца, как представлялось Степану, эта темная связь разрушилась. Но разрушилась ли?
