Уильям Хьёртсберг - Сердце Ангела
Столовая и гостиная имели нежилой вид. Пыльная мебель в мрачной задумчивости замерла в геометрически выверенных положениях.
На втором этаже было три спальни. В двух из них шкафы оказались пусты. Доктор жил в третьей, самой маленькой, с односпальной железной кроватью и простым комодом, в котором я не обнаружил ничего подозрительного: рубашки, носовые платки, белье — самый обычный набор. В шкафу рядом с высокой стойкой для обуви висели несколько старомодных шерстяных костюмов. Я машинально ощупал карманы, но там было пусто. Зато на тумбочке рядом с небольшой Библией в кожаном переплете лежал револьвер «уэбли марк 5» сорок пятого калибра. Такие выдавали английским офицерам в Первую мировую. Происхождение Библии я определить не смог. Револьвер был не заряжен.
Из спальни я прошел в ванную, и там мне наконец-то повезло. На умывальнике дымился стерилизатор. Внутри оказалось штук шесть иголок и три шприца. В зеркальном шкафчике опять ничего, если не считать аспирина, сиропа от кашля, зубной пасты, глазных капель и прочего. Я проверил аптечные пузырьки, но содержимое их было вполне дозволенным: никаких наркотиков.
Зная, что они все равно должны быть где-то в доме, я спустился вниз и заглянул в старомодный холодильник. Ага, вот он где! Морфий на одной полке с молоком и яйцами. Двадцать доз по пятьдесят кубиков, а то и больше. Таких запасов хватило бы на целый отряд наркоманов.
Глава пятая
Понемногу темнело. Очертания голых деревьев во дворе почернели на фоне кобальтового неба, а потом слились с сумерками. Я курил одну сигарету за другой, в девственно-чистой пепельнице росла горка окурков. Потом, когда стрелка часов подошла к семерке, по дорожке, заворачивающей к дому, пробежали светлые пятна автомобильных фар. Когда они погасли, я прислушался, надеясь различить шаги доктора, но вокруг стояла полнейшая тишина. Потом в замке повернулся ключ.
Фаулер включил верхний свет, и яркий прямоугольник, прорезав гостиную, выхватил из небытия мои вытянутые ноги. Я выдохнул сигаретный дым и замер, сознавая, что это бесполезно, так как Фаулер все равно учует запах табака. Но доктор ничего не учуял. Он повесил пальто на столбик перил и, шаркая, прошел в кухню. Увидев, что в кухне зажегся свет, я двинулся туда.
Фаулер, похоже, не заметил даже мой дипломат. Когда я вошел, он что-то искал в холодильнике. Я наблюдал за ним, привалившись к арке, ведущей из кухни в столовую.
— Ну что, укольчик и в постельку?
Фаулер резко обернулся, обеими руками прижимая к груди пакет с молоком.
— Как вы сюда попали?
— Под дверь пролез. Садитесь, пейте молоко, разговор будет долгий.
— Кто вы такой? Вы не из Института здравоохранения?
— Нет. Я частный детектив из Нью-Йорка. Моя фамилия Ангел.
Я пододвинул ему стул, и он устало опустился на сиденье, вцепившись в свое молоко так, будто, кроме этого пакета, у него ничего в жизни не осталось.
— А вам известно, что вломившись сюда вы нарушили закон?! — доктор вдруг перешел в атаку. — Вы понимаете, что если я сейчас позвоню в полицию, то вы останетесь без лицензии?
Я развернул стул, уселся на него верхом и сложил руки на гнутой спинке.
— Не позвоните. У вас тут морфия в холодильнике — на хороший притон.
— Я врач, я имею право хранить…
— Бросьте. Видел я в ванной, как вы храните. Что, давно подсели на иглу?
— Я… я не наркоман. Я не позволю! У меня ревматический артрит. Сильнейшие боли. Да, иногда я принимаю слабые наркотические анальгетики. А теперь уходите, а то я действительно позвоню в полицию.
— Звоните. Я вам даже номер наберу. Заодно и на наркотики проверитесь.
Фаулер сразу обмяк и осел в складки своего мешковатого костюма. Бедняга усыхал прямо на глазах.
— Что вам надо? — он оттолкнул пакет с молоком и схватился за голову.
— То же, что и в клинике. Что вы знаете о Либлинге?
— Я вам все уже сказал.
— Слушайте, доктор, я ведь не маленький. В Олбани я сам лично звонил, никакого Либлинга к ним не переводили. Как-то вы неумно врете. — Я вытряс из пачки сигарету, сунул в рот, но закуривать не стал. — И еще ошибка: взяли и шариковой ручкой отметили перевод. Какие шариковые ручки в сорок пятом году?
Фаулер со стоном уронил голову на руки.
— Я знал. Когда к нему пришли, я понял: это конец. К нему же пятнадцать лет никто не приходил.
— Да, популярностью он явно не пользовался.
Я крутанул колесико зажигалки и слегка разжал губы. Сигарета качнулась вниз, прямо в огонек.
— И где он в таком случае?
— Не знаю. — Доктор подтянулся и сел прямо — надо было видеть, чего ему это стоило. — Я его с войны не видел.
— Но ведь куда-то же он делся?
— Не знаю. Ничего не знаю. Это было давно… Вечером за ним приехали, он сел в машину, и больше я его не видел.
— Как это «сел»? Он же в коме был.
Доктор потер глаза и устало мигнул.
— Первое время да. Но он быстро восстановился: через месяц уже ходил. Мы с ним в пинг-понг играли по вечерам.
— То есть, когда его забрали, он уже был нормальный?
— Что значит нормальный? Вот тоже идиотское словечко! Совершенно бессмысленное! — Руки Фаулера, лежавшие на выцветшей клеенке, судорожно сжались в кулаки. На левой блеснул золотой перстень-печатка с пятиконечной звездочкой. — Но я понимаю, что вас интересует. Нет, он был не такой, как мы с вами. Все функции у него восстановились: зрение, слух, координация и прочее, но у него была полнейшая амнезия.
— То есть он ничего не помнил?
— Ничего. Ни кто он такой, ни откуда. Даже на свое имя не реагировал: утверждал, что он кто-то другой и что со временем вспомнит, кто именно. Я вам говорил, что его забрали друзья?
— Да.
— Так вот, это они так представились. Он их не узнал.
— Эти его друзья — кто они? Имена помните?
Доктор закрыл глаза и прижал дрожащие пальцы к вискам.
— Господи, вы знаете, сколько лет прошло? Я все время старался забыть…
— Э, нет, доктор, амнезия не пройдет.
— Хорошо. Их было двое. Мужчина и женщина, — он говорил медленно, тоскливо, словно распутывая клубок. — Про женщину ничего не знаю: она сидела в машине. Было темно, я ее не разглядел. В любом случае, раньше я ее никогда не видел. А мужчина несколько раз приезжал. Это он со мной договаривался.
— Как его звали?
— Он назвался Эдвардом Келли. Правда это или нет, не знаю.
Я записал имя к себе в блокнотик.
— Так. А договаривались о чем? Что у вас с ним за дела были?
— Деньги. — Фаулер состроил брезгливую гримасу. — Говорят же, что каждого можно купить. Вот меня и купили. Этот Келли как-то пришел и предложил денег…
