Ужасно-прекрасные лица (ЛП) - Чень Линда
На моем лице появляется сценическая улыбка. Я подхожу к столу.
— Здравствуйте, я Санди Ли, пришла на кастинг на проект SKN.
Я ничего не могу с собой поделать, как только я открываю рот, голос инстинктивно повышается. Как и всегда.
Члены жюри одеты в одинаковые простые наряды: белые блузки, чёрные брюки. Единственные пятна цвета — губная помада различных оттенков. Все четыре женщины — азиатки с длинными чёрными волосами и гладкой кожей без пор. Они похожи на тех нестареющих актрис, которые в одном сериале играют подростков, а в другом — замужних матерей с тремя детьми. Рядом со столом на штативе установлена фотокамера.
— Санди, — одна из женщин встает, отодвигая стул. — Рады тебя видеть.
Она обходит стол и легко обнимает меня. Мне требуется ещё секунда, чтобы наконец узнать её.
— О, мисс Тао! — ахаю я. — Так рада вас видеть!
Вивиан Тао была кастинг-менеджером Кэнди, с которой мы с Миной в конце концов подписали контракт. Она взяла нас под своё крыло, не сюсюкалась, когда руководители разговаривали с нами свысока, и давала нам высказывать своё мнение, когда продюсеры говорили нам, как мы должны себя вести. После того, как всё развалилось, мама уволила всю мою "команду", включая мисс Тао, и я не видела и не слышала о ней с тех пор, как мы уехали из Лос-Анджелеса. Я всегда предполагала, что будет трудно снова встретиться с кем-то из того периода жизни, но на самом деле это облегчение — увидеть знакомое лицо. Ну, в чём-то знакомое. Мисс Тао выглядит моложе, чем 2 года назад. Надо будет спросить номер телефона её пластического хирурга; мама как раз ищет нового врача.
— Позволь мне взглянуть на тебя, — говорит мисс Тао, кладя руки мне на плечи. — Тебе сейчас 18, верно?
— Мне через месяц исполнится 19.
— Ты хорошо выглядишь, — она делает шаг назад и оценивающе оглядывает меня, склонив голову влево. — Немного набрала в бёдрах, но ничего такого, что нельзя было бы исправить.
Её улыбка такая доброжелательная, что скрытой пощёчины почти не чувствуется. Почти. Мисс Тао поворачивается и снова садится за стол. Все взгляды снова устремляются на меня.
— Скажи, как только будешь готова, — говорит мисс Тао, аккуратно складывая руки перед собой.
Я ставлю сумку у стены и выхожу на середину комнаты. Несколько глубоких вдохов, несколько взмахов головой, чтобы расслабить шею — и я киваю.
Начинается музыка. 5 — 6 — 7 — 8.
Поворот и шаг, вытянуться и встать в позу.
5 — 6 — 7 — 8.
Поворот, встать в позу, шаг вперёд, шаг назад.
5 — 6 — 7 — 8.
Тело подвижно; энергия так и сочится из меня. Я уверенно двигаюсь, закручиваюсь в штопор. Позади меня одна из дверей, ведущих в коридор, открыта. Могу поклясться, что закрыла её!
1 — 2 — 3... Блин, я не успела? 5 — 6 — 7 — 8...
Я нагоняю темп, повороты становятся быстрее, ноги двигаются, бёдра покачиваются. Руки взлетают вверх, затем расходятся в стороны, сгибаясь и разгибаясь. Я пытаюсь заглушить грохочущую музыку и сосредоточиться на отсчёте ритма.
1 — 2 — 3 — поворот…
Что-то мелькает на краю поля зрения. Я замечаю розово-белое пятно, вертящийся вихрь юбок. Кто-то стоит в дверях и смотрит на меня.
Я снова поворачиваюсь вперёд лицом к жюри. На их лицах никаких эмоций, невозможно сказать, о чём они думают, какие ошибки отмечают. Нельзя облажаться, я не могу облажаться…
Когда я снова поворачиваюсь к двери, то вижу её.
Это Мина. Стоит в дверях. Её лицо искажено, глаза большие и пустые, рот маленький и поджатый. Покрытые грязью руки тянутся к лицу.
Я издаю беззвучный крик, неправильно выхожу из разворота и падаю на землю на бок. Тихий вздох доносится со стороны жюри. Я поднимаю голову и смотрю снова.
В дверном проёме пусто.
Из меня вырывается весь воздух до последнего вздоха. Комната резко кренится, хотя я не двигаюсь. Скула пульсирует.
— Простите, — выдыхаю я, поднимаясь на ноги. — Я... у меня не получается...
— Санди, подожди! — зовёт мисс Тао, но я не слушаю, что она говорит.
Я хватаю сумку и выбегаю из помещения для кастинга. Когда я врываюсь в двери и выбегаю в коридор, то там тоже пусто.
Глава 3. Четыре года назад
До моего 15-летия осталось несколько месяцев, и я сижу с мамой и примерно сотней других девочек, которые прошли в полуфинальный раунд открытого кастинга.
Мама уже несколько недель вдалбливает мне в голову, что шоу, на которое я иду на прослушивание, — это Большое Событие. На кастинге было сказано только, что это будет "музыкальный сериал, вдохновлённый К-поп", но, согласно внутренним источникам матери, студия планирует использовать шоу как стартовую площадку для дебюта новой поп-группы.
— Это проверенная формула. Они запрыгивают в поезд азиатской поп-музыки, пока тот ещё не тронулся со станции, — напоминает она мне в третий раз, когда мы пришли на прослушивание. — Плюс это будет сетевое шоу с несколькими героинями азиатского происхождения? Подобных возможностей не существовало, когда я искала роли.
После окончания средней школы мама бросила вызов своим тайваньским родителям-иммигрантам, переехала в Лос-Анджелес и стала актрисой. Её мечта продлилась недолго, и через год у неё закончились деньги, но она была слишком упряма, чтобы приползти обратно к моим бабушке и дедушке. Она познакомилась с отцом, гонконгским кинопродюсером, и получила роль героини второго плана в одном из его фильмов ("Женщина-жертва 4" на IMDb). Но вместе они тоже были не долго.
После съёмок фильма он вернулся в Гонконг, а она вышла из этих отношений с двумя вещами: трёхмесячной мной и прозрением, что вместо того, чтобы бороться с каждой актрисой в Лос-Анджелесе за объедки, она могла бы уйти за кулисы и самой принимать решения, как это делает отец.
С отцом мы не общаемся, а бабушка и дедушка так и не простили маму за то, что та отвергла их путь. Я знаю, что она находится под большим давлением. Она невероятно усердно работает, чтобы обеспечить нам жизнь, и хочет, чтобы я добилась успеха там, где она потерпела неудачу.
Посещение кастингов — наш драгоценный ритуал. Я люблю петь и выступать, но больше всего мне нравится видеть гордость, сияющую в её глазах, то, как она подбадривает меня, пока поправляет мне волосы и подкрашивает веки мягкой кисточкой.
Мы находились в режиме ожидания уже несколько часов, а последние 10 минут мама громко спорила по телефону с бабушкой, наплевав на обеспокоенные взгляды других родителей в её сторону. Каждые несколько лет предпринимаются попытки начать мирные переговоры между матерью, бабушкой и дедушкой. Пока ни одно из них не привело к счастливому воссоединению, и на этот раз, похоже, всё тоже ничем хорошим не закончится.
Мама говорит по-китайски, и я разбираю только обрывки фраз, пока она внезапно не переходит на английский.
— ...Я предоставила тебе множество возможностей увидеть её. Если бы ты хотела, ты бы согласилась. Нет-нет, не надо передёргивать!
Я съёживаюсь на стуле, понимая, что они говорят обо мне. Теперь все смотрят на меня.
— Я в туалет, — выпаливаю я, вскакиваю на ноги и убегаю, прежде чем мама втянет меня в эту драку, а я буду пытаться промямлить что-то в трубку на ломаном китайском.
Конференц-зал заполнен ослепительными звёздами всех мастей: актёрами-детьми, которые, вероятно, снимались во франшизах блокбастеров; подающими надежды принцессами-конкурсантками с глазами лани, переписывающимися в своих телефонах; начинающими певицами, демонстрирующими сложные вокальные партии; танцорами, позирующими так, словно они снимаются в музыкальном клипе. Наверное, здесь есть какой-нибудь вундеркинд, который выигрывает музыкальные конкурсы с детского сада.
Я не полный профан, но мой демо-ролик не так уж впечатляет. Я снялась в нескольких рекламных роликах и проделала большую фоновую работу. Я довольно далеко продвинулась на крупном телевизионном певческом конкурсе, пока меня не обошли. Однако когда находишься в окружении невероятно красивых девочек, которые уже выглядят как полноценные айдолы К-поп, моя и без того шаткая уверенность в себе колеблется, и я борюсь с желанием выбежать из здания.
