Дин Кунц - Шорохи
– Выходит, смог.
Тони поцеловал ее бледные пальцы.
– Ничего подобного. Фрай скончался от потери крови.
Должно быть, Хилари перенесла шок средней тяжести, и это отразилось на ее органах чувств. В своем мозгу она объединила сегодняшнее нападение с тем, что произошло на прошлой неделе. Пройдет немного времени, и ее помутившееся сознание снова придет в норму; она поймет, что налетчик не мог быть Бруно Фраем. Нужно успокоить, приласкать ее, и она признает свою ошибку.
– Вдруг Фрай еще не умер, когда его нашли? Скажем, был в коме?
– Коронер обнаружил бы это при вскрытии.
– А если он не делал вскрытие?
– Значит, это сделал кто-нибудь другой.
– А если они все были очень заняты – урожайный день на трупы – и решили отчитаться, не производя вскрытие?
– Это невозможно, – заверил Тони. – Там работают специалисты экстра-класса.
– По крайней мере, это можно проверить?
Тони кивнул:
– Само собой. Но ты забыла, что Фрай прошел через руки бальзамировщика. Ему спустили всю оставшуюся жидкость: и кровь, и все прочее.
– Ты уверен?
– Прежде чем отправить труп в Санта-Елену, его обязаны были забальзамировать либо сжечь. Таков закон.
Хилари немного подумала, а потом сказала:
– А что, если это тот самый загадочный случай, один из десяти миллионов? Что, если его по ошибке посчитали мертвым? Коронер манкировал своими обязанностями и по какой-то причине не произвел вскрытие. Фрай сел на столе у бальзамировщика.
– Хилари, ты цепляешься за соломинку. Если бы что-то подобное произошло, мы бы сразу узнали об этом. Случись так, что в похоронном бюро обнаружили бы, что человек жив, просто из-за большой потери крови находится в беспомощном состоянии, его немедленно доставили бы в больницу и поставили нас в известность.
Хилари обдумала его слова. Уставившись в пол, пожевала нижнюю губу. Потом сказала:
– А что с шерифом Лоренски из графства Напа?
– Мы до сих пор не смогли с ним связаться. Он не реагирует на наши запросы.
– Как это?
– Не отвечает на телефонограммы.
– Разве не ясно, что за этим что-то кроется? Какой-то заговор, в котором шериф принимает активное участие…
– И в чем же он заключается, этот заговор?
– Не знаю.
По-прежнему соблюдая такт и терпение, уверенный в том, что в конце концов Хилари не сможет не признать основательности его доводов, Тони продолжал рассуждать:
– Заговор между Фраем и шерифом Лоренски? Или, может быть, у него в сообщниках сам Сатана? И они заключили пакт на крови с целью обмануть Смерть? Обеспечить Фраю вечную жизнь? Для меня это лишено всякого смысла. А для тебя?
– И для меня тоже, – раздраженно ответила Хилари. – Абсолютно.
– Рад это слышать. Иначе бы я испытывал сильную тревогу.
– Но, черт возьми, здесь творится неладное. Совершенно необычное. И я все же склоняюсь к мысли, что тут не обошлось без шерифа Лоренски. Не кто иной, как он, на прошлой неделе обеспечил Фраю ложное алиби. А теперь он избегает контактов с вами, потому что никак не может сочинить удобоваримую версию. Тебе это не кажется подозрительным? Он ведет себя по меньшей мере странно.
– Нет, – возразил Тони. – Он ведет себя как перепуганный полицейский, допустивший серьезнейшую служебную ошибку, даже халатность, когда принялся выгораживать местную «шишку» только потому, что был уверен: такой человек не способен на изнасилование и предумышленное убийство. Ночью в среду он не смог связаться с Бруно Фраем, но сообщил, что сделал это, будучи уверен: Фрай – не тот, кого мы ищем. И теперь ему мучительно стыдно.
– Вот, значит, как ты думаешь!
– Так думает все управление.
– А я – нет.
– Хилари…
– Я видела Бруно Фрая!
Вместо того чтобы образумиться, Хилари чем дальше, тем глубже увязала в темных, горячечных фантазиях о ходячих трупах и чудовищных заговорах. Тони решил быть с ней построже.
– Хилари, ты не могла видеть Бруно Фрая. Его здесь не было – во всяком случае, сегодня. Он умер. Умер и похоронен. На тебя напал другой человек. Ты испытала шок. У тебя помрачение рассудка. Это по-человечески понятно. Но все-таки…
Она резко вырвала у него руку и немного отступила.
– Фрай был здесь. И обещал вернуться.
– Минуту назад ты согласилась со мной, что в этой истории нет ни капли здравого смысла.
Хилари неохотно подтвердила:
– Да, ни капли здравого смысла. И тем не менее она произошла.
– Поверь, мне неоднократно приходилось наблюдать воздействие шока на человеческую психику. Люди перестают видеть вещи в истинном свете.
– Ты хочешь мне помочь или нет? – потребовала она.
– Разумеется, хочу.
– Каким образом? Что мы можем предпринять?
– Для начала сообщим в полицию о разбойном нападении.
– Тебе не кажется, что это не выход? – кисло спросила Хилари. – Едва они услышат о том, что на меня покушался мертвец, как тотчас решат упечь меня в психушку. Ты знаешь меня, как никто, но даже ты считаешь, что я съехала с катушек.
– Я так не считаю, – обиженно возразил Тони. – Просто ты во власти мании.
– Черт!
– Это объяснимо.
– К черту!
– Послушай, Хилари. Когда приедут полицейские, не говори им о Фрае. Ты скоро успокоишься, возьмешь себя в руки…
– Я абсолютно спокойна.
– …и сможешь дать точное описание злоумышленника. Дай себе шанс – и ты соберешься с мыслями, взглянешь на вещи с разумной точки зрения и убедишься, что это был не Фрай, а некто, похожий на него.
– Ты говоришь в точности как Фрэнк Говард на прошлой неделе, – со злостью сказала Хилари.
Тони изо всех сил старался не потерять терпения.
– Тогда ты описала реально существующего человека.
– Ты такой же, как все, – надломленным голосом произнесла она.
– Я хочу тебе помочь.
– Дерьмо собачье.
– Хилари, не отворачивайся от меня.
– Это ты от меня отворачиваешься.
– Я люблю тебя.
– Тогда докажи это!
– Но я здесь! Какие еще доказательства тебе нужны?
– Поверь мне. Это – лучшее доказательство.
Тони видел, что она растеряна, но объяснял это тем, что ее часто подводили те, к кому она привязывалась. И не просто подводили, но жестоко предавали, причиняли зло. Потому что обычное разочарование не могло бы сделать ее такой чувствительной. Страдая от прошлых душевных травм, теперь она с фанатичным упрямством требовала слепого, нерассуждающего доверия. Едва он высказал сомнения, она начала отдаляться, хотя он ни разу не злоупотребил ее искренностью. Но, черт возьми, ведь это небезопасно – оставаться во власти галлюцинаций. Лучшее, что он может сделать, это как можно более мягко и тактично вернуть ее к реальности.
