Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход
– Что-то пустовато у вас, – Женя подошел к парню.
– Просто вам повезло. Обычно очередь стоит, – ответил тот подчеркнуто бодро, – двести рублей. Пользуйтесь случаем.
– Было, вроде, триста.
– Ну, – парень вздохнул, – рождественские скидки.
Судя по вздоху, Женя решил, что рождество тут не при чем. И, вообще, какое дело до рождества Христова людям их профессии? Впрочем, так даже лучше. Значит, времени для беседы у них будет достаточно. Он сунул парню деньги и решительно шагнул к двери.
Настя давно ждала, что наконец-то повернется ручка, дверь скрипнет… Ведь за весь вчерашний день к ней не пришел никто (потому Андрей и решил сбросить цену). И это именно тогда, когда она обрела, как ей казалось, настоящую силу! Ее переполняло осознание собственных возможностей, а желающие воспользоваться ими тут же исчезли. Странно как-то. Может, они тоже почувствовали нечто новое, что испугало их, ведь когда она просто морочила людям головы, от клиентов не было отбоя. Неужели ее аура так заметна для окружающих? Хотя вполне возможно, потому что даже Андрей стал, вроде, сторониться ее. Вчера, да и сегодня ночью он не то, что не пытался забраться к ней постель, но даже за руку держал с какой-то опаской. А ведь в ней клокотало столько энергии! Какой бы «высший пилотаж» она могла ему показать!.. Но опять же это не то – это так, вынужденная необходимость выплеснуть избытки своего могущества. Нет, должно произойти что-то другое, ради чего к ней приходили три странных потусторонних существа.
Что она должна совершить, Настя не знала, но решила, что «тайная власть» специально отсекает все лишнее, чтоб случайно она не ошиблась, использовав свои возможности не по назначению. Ну и пусть, денег у них пока достаточно, чтоб ждать.
Мысль о деньгах показалась настолько смешной, что Насте стало стыдно – вроде, выйдя из шикарного лимузина, она собирается украсть пирожок с ливером…
Настя упрямо уставилась на дверь и физически ощутила, как лучи, исходящие из ее глаз, изгибаются упругими дугами, упираясь в коричневую филенчатую поверхность. Вдруг дуги пружинисто распрямились, как стальные клинки – дверь распахнулась. На пороге стоял человек. Какое-то животное чутье подсказывало, что ждала она именно его. Оно мгновенно увязало воедино разговор с рыжей незнакомкой, чей визит предшествовал явлению «троицы»; историю о старинном перстне и парня, которому по непонятной причине должна помогать. Вот он и пришел. Причем, вошел решительно, по-хозяйски.
– Добрый день, мать Анастасия, – Женя прикрыл дверь и подошел к столу.
– Чем могу служить?
Женю удивила не столько неожиданность формулировки, сколько ее взгляд – несмотря на прежнюю мрачную уверенность, он будто просил о чем-то.
– Я уже был у вас, и вы обещали мне помогать, – напомнил Женя, – так вот, теперь я знаю, какая помощь мне нужна.
– Говори, – Настя ритуально сложила руки.
– Мне нужна Даша, – произнес Женя так, словно все в городе должны знать, кто это такая. Спохватился, что начал, вроде, с середины истории, – Даша – это жена… не знаю, как его назвать… мага, что ли? Короче, господина Виталия, который…
– Я знаю его, – перебила Настя, – ты хочешь, чтоб эта Даша была с тобой?
– В принципе, да. Она обещала…
– Не надо, – Настя протестующе подняла руку, – больше я не хочу ничего знать. Я должна помочь тебе и все. Как тебя зовут?
– Евгений.
– Сядь, Евгений, – она выдвинула ящик стола и достала две тонкие черные свечи; согревая, сжала их в руках и уставилась на Женю. Глаза ее медленно расширялись, обнажая белки. Казалось, еще чуть-чуть и они вывалятся из глазниц. Женя замер приоткрыв рот, а мать Анастасия начала тихонько бормотать. Постепенно ее голос становился все громче, а речь членораздельнее.
– …Стану не благословясь, пойду не помолясь из избы не дверьми, со двора не воротами, да выйду в чисто поле. В чистом поле том дерево стоит, а на древе том птицы гнездятся. Клювы загнутые, крылья кожаные, а когти кровушкой перемазаны…
…откуда она знает про мой сон?! Только никакого дерева там не было… – в смятении подумал Женя.
– …и сойдусь я ближе, поклонюсь я ниже, потому что под древом тем три беса сидят. Один уродец страшный и лик его будто маска непостоянен. Где глаз был, там губа вдруг растет, рот вокруг носа заворачивается. Возьми, бес, себе щепоточку мыслей Евгеньевых. Другой бес страшней первого. Борода у него длинная, как век человеческий. Возьми, бес, себе щепоточку жизни Евгеньевой. А третий бес выше всех сидит, только никому не видать его. Возьми, бес, себе щепоточку желаний Евгеньевых. Вы же, птицы, бросайте свою добычу на землю, чтоб было тем бесам, чем волю Евгеньеву исполнять…
Женя наблюдал, как пальцы ловко скрутили свечи в один толстый жгут. Оба фитиля вспыхнули, соприкоснувшись язычками пламени. Мать Анастасия поставила их на стол прямо перед Жениным лицом так, что он почувствовал странный запах, похожий на паленые волосы.
– …ступайте, бесы, по горам и долам, по лесам и рекам. Избирайте, бесы, тоску да печаль со зверей, птиц, рыб, с люду всякого роду-племени. Несите тоску да печаль Дарье в очи серые, во власы русые… (…блин, откуда она все знает?..), в печень и сердце, в желудок и легкие, в тридевять жил, как в одну жилу, чтоб не могла та Дарья ни жить, ни быть без того Евгения ни днем по солнцу, ни ночью по месяцу. Сожгите, бесы, сто сажен дров с того дерева, где птицы ваши ютятся. Как разгорятся дрова ярким пламенем, так разгорятся у Дарьи очи серые, власы русые, и сердце, и печень, и желудок, и легкие, и тридевять жил, как одна жила. В словах моих ключ в замок. Замкну я его, чтоб не могла снять та Дарья с себя тоски и печали, ни сном, ни беседою, ни делом правильным…
Чем дольше говорила мать Анастасия, тем отчетливей происходил в Женином сознании странный переворот. Сначала, казавшиеся полным бредом слова, принимали форму складной сказки, которая постепенно пробуждала необъяснимую, неподдающуюся логике веру.
Когда мать Анастасия закончила монолог, свечи догорели до половины, и сами собой погасли. Она глубоко вздохнула и проведя руками по лицу, стряхнула ладони себе за спину.
– Возьми огарки и сохрани, – приказала она, – Дарья придет к тебе на третий день. Но потом уйдет. Как захочешь снова ее увидеть, только зажги свечи и скажи: – Исполни! Они погорят минуту и погаснут, тогда Дарья снова появится. Смотри, огарки еще очень длинные – на всю жизнь хватит, – мать Анастасия усмехнулась, и эта усмешка разрушила сказку.
– И что, подействует? – спросил Женя с иронией.
– Иди. Я сделала то, что ты просил.
Видя, что дальнейший разговор не получится, Женя сунул в карман уже остывшие свечи и вышел, даже не поблагодарив. К его удивлению в холле толпился народ, и краем уха он услышал, что цена опять выросла до трехсот рублей.
