Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)
Когда после венчания проезжали в коляске, среди мещан, мужиков и детей, искренне радовавшихся счастью цесаревича, мелькнул тонкий силуэт Мити Елпырина. Ване показалось, что у юного князя в руке пистолет. Он сейчас же схватил жену в охапку, вызвав восторг зрителей. Выстрела не последовало.
Теперь он звал её правильно, Машей. Она не могла находиться в девичьем обличии больше восьми часов – и это сводило его с ума. Обнимая её, Ваня шептал, что он счастливейший человек на свете.
К нему зачастили братья с жёнами, думцы, офицеры из полка, в котором Ваня служил добрых два года. Только отец никак не желал поддаться чарам Машеньки. Да где-то бродил с мышьяком и пистолетом низкий человек Митя Елпырин, лелея скверные мысли.
* * *Разумеется, папенька тоже сдался. В сентябре Ваня с молодой женой были приглашены во дворец, на приём по случаю подписания мирного договора между Белуджистаном и Персией. Переговоры, благополучно покончившие с ещё одним затяжным конфликтом, велись в России, а император Александр Александрович выступал их главным инициатором.
Впрочем, кажется, даже дворцовые кошки догадывались, что главным событием вечера должно стать долгожданное воссоединение августейшего семейства. По слухам, государь, познакомленный с киноплёнкой, на коей была снята гуляющая в саду Маша, нашел младшую невестку очаровательной, себя же – старым упрямцем.
Маша блистала весь вечер. Её «маленькое платье» от Коко Шанель – васильковое, в цвет глаз – стоило всех бриллиантов всех дам и девиц. Ваню наперебой поздравляли. Отец поцеловал его, сказав только: «Сын!». Но глаза у влиятельнейшего монарха обеих Европ были при этом определённо на мокром месте.
Когда начались танцы, Ваня после первой мазурки оставил Машу на попечение невесток (отчего множество кавалеров возликовало) и прошёл с братьями к ломберным столам. Отец считал, что его молодое обаяние может сыграть на руку державе в кое-каких политических вопросах. Ване необыкновенно везло. После того, как он едва ли не раздел индийского магараджу за считанные партии, мнение папеньки переменилось.
Царевич был отправлен в курительную комнату, где страстно обсуждались перспективы совместного с Германией строительства гигантской пушки, способной выводить за пределы земного притяжения (а то и отправлять к планетам) снаряды с экипажем внутри.
– Довольно нам ползать по земле, как кротам! – экспансивно кричал не вполне трезвый князь Елпырин, отец низкого человека Мити, известный всему свету прожектёр. – …И под водой, как ракам. А ежели летать, то несколько выше воробьёв. Посмотрите, в туннеле под Беринговым проливом уже к Рождеству пройдет первый экспресс! Я свободен позвонить прямо сейчас своей… простите, не могу назвать имени… своей даме сердца в Леопольдвилль! Мало того!.. Говорят, у каждой голландской коровы вместо старого доброго колокольчика на шее висит крошечный радиопередатчик, сообщающий хозяину о её местонахождении и, представьте, пищеварении! А космос так и остается для нас Terra Incognita, господа! Доколе, господа?! Крупп даст нам лучшую сталь, Нобиль – взрывчатку, фабрика в Гусь-Хрустальном – броневое стекло для иллюминаторов. Великий лётчик Руси Нестеров подыщет орлов для экипажа! Через три года селениты начнут служить половыми в трактирах, а марсианцы – дворниками. Говорят, у них по шести рук, и если дать в каждую по метле, чистота будет не-зем-ной, ха-ха-ха!
Ваня совсем уж было собрался возразить князю, что ускорение при выстреле убьёт Нестеровских орлов в первый же миг, но тут его побеспокоил Кирилл Матвеевич.
– Ваша светлость. На два слова.
Отошли на балкон.
– Простите, что я без обиняков, Иван Александрович. Но. Скажите, каким образом ваша прелестная супруга оборачивается… словом, туда и обратно?
– А вам что за печаль? – начал сердиться Ваня.
– Дело в том, что она так увлечена танцами. К тому же убеждена, что вы все ещё за картёжем. И если вы намерены что-то изменить, сейчас самое время…
Ваня, наконец, понял, к чему клонит верный старик. «Маленькое платье» от Шанель никак не сочеталось с набедренной повязкой из лягушачьей шкуры, и Машеньке нынче пришлось обойтись тривиальным шёлковым бельём.
– Сколько времени вам понадобиться на подготовку экипажа? – спросил царевич.
– Он уже ждёт вас, ваша светлость. Возле греческой калитки сада.
Ваня с чувством пожал сухую ладонь Кирилла Матвеевича и бросился вон.
* * *Лягушечья шкурка с изнанки была мягкой, бархатистой. Пахла берестой, родниковой водой, цветком кувшинки, ещё чем-то неуловимым. Пахла Машей. Ваня скомкал её в кулаке и, сжав зубы, быстрым шагом отправился на кухню. Сердце колотилось как строчащий автомат системы Томпсона.
Мсье Татю колдовал с соусом. Интересно, для кого? Ваня совершенно определённо высказал решение заночевать во дворце. А впрочем, какая разница?
– Прочь! – сказал он коротко. – Allez!
Проворно, точно покрытый крестным знамением нечистый дух, повар ретировался.
Ваня раскрыл дверцу плиты (мсье Татю считал, что пища должна готовиться только на живом огне) и швырнул шкурку внутрь. Затрещало. Цесаревич захлопнул дверцу, повернул до упора замыкающий винт и выбежал прочь.
На миг Ване показалось, что сквозь его собственное лицо проглянула узкая, с прыщиками на подбородке, мордочка Мити Елпырина. И победно усмехнулась.
* * *Никто не мог сказать точно, когда и куда пропала Машенька. Одна лишь Соня помнила, что она в какой-то момент страшно побледнела и, попросив прощения, ушла в сторону дамской комнаты. Челядь разводила руками: «Неужто мы упустили б её из виду, такую красивую? Нет, не выходила». Бесследно пропал и негодяй-провокатор Кирилл Матвеевич.
Лучшие силы государства были брошены на розыски, и всё-таки… Всё-таки покамест оставались безуспешными.
Ваня в крайнем отчаянии решился на поход к баронессе Феодоре Карловне, о которой поговаривали, как о ворожее и чернокнижнице.
Старуха – фиолетовый брючный костюм, гофрированная манишка, сапожки со стразами и нога на ногу – приняла его, восседая в креслах и покуривая вонючую трубочку с тонким мундштуком. Ване показалось, что со времени их последней встречи Феодора Карловна ещё больше почернела и высохла. Сейчас она не просто напоминала ведьму, как прежде, а натурально была ею.
– Что, колуппчик, фаша сфетлость? – нарочно коверкая речь, спросила немка и добро улыбнулась, обнажив белёсые дёсны и жёлтые от кенийского табаку зубы. – Агнессу фам позфать?
Ваня, наклонившись к самому лицу карги, отчеканил:
– Баронесса, я не в том настрое, чтобы шутить. Советую воздержаться от подобного тона. Вам, должно быть, известно о моём горе. Способны ли вы помочь в поисках?
