Светлана Полякова - Служители зла
Игорь подскочил на кровати. Старуха достала из кармана «Беломор» и с наслаждением затянулась.
— Знаете, — сказала она, выпуская дым, — там, где я теперь, курить почему-то нельзя. Странно, не правда ли? При жизни нам запрещают курить, чтобы сохранить саму жизнь. А после нее?
Она коротко рассмеялась, закашлялась и, окончательно смешав смех и кашель, умолкла.
— Кто вы? — спросил Игорь.
— Вы задаете просто-таки философские вопросы. Насколько мне известно, на вопрос о нашей сущности еще никто не нашел ответа… Так что — кто я? Субстанция, состоящая из воздуха и воспоминаний? Или, скажем, невозвращенка, уставшая коптить небо? С вами, впрочем, тоже не все понятно. Вы что, без запинки можете поведать, кто вы?
— Человек, а что в этом сложного?
— Вот это и сложно. Что есть человек, Господи, — сколько раз вы вопрошали об этом? Так же как вам неведомо, кто вы, так затруднюсь ответить и я. Знаю только, что «человеком» была. Не очень долго, и время пролетело как-то совсем незаметно — я даже не успела толком привыкнуть к жизни, как мне сказали — все, шоу закончилось! Зато сейчас я могу спокойно существовать, не заботясь о таких бредовых вещах, как «хлеб насущный». Знаете, любопытно, но именно этот самый «хлеб» отравляет жизнь человеку. Потому как у каждого свои представления о количестве и качестве этого самого «кусочка насущного хлеба». Вы поняли, кто я?
— Да, — кивнул Игорь, тоже доставая сигарету.
— И что, не боитесь? — удивилась старуха.
— Нет, — улыбнулся Игорь.
— Ну и правильно. — Она откинулась в кресле. — Бояться надо некоторых живых. Да и на этих при желании тоже можно найти управу. Кстати, я все-таки рекомендую вам иногда крестить воздух. Поскольку и ЭТИ здесь тоже бывают. Дело в том, что это — ПРИЗРАЧНОЕ МЕСТО. Вас сюда привел Миша, да?
— Кто? — удивился Игорь. — Ах да… Привел какой-то мальчишка с собакой. Но я не знаю, как их звали. Они забыли представиться…
— Правильно, — кивнула старая женщина. — Собаку зовут Арантой. Сейчас они забыли про боль. Я рада за них. Ох, как тяжело это испытывать! Знаете, первое время Смерти просто ужасно!
— Что с ними случилось?
— А вы спросите у Душки. Пусть она ВСПОМНИТ.
— Может быть, ей не стоит вспоминать? Мне кажется, девочка и так находится в стрессе.
— Чтобы душа не умирала, милый мальчик, она должна любить. Она должна сострадать. И — страдать тоже… Она непременно должна сохранять в своей памяти черты ушедших людей, чтобы ушедшие могли прийти на помощь. Этот хмырь Юлиан пытается лишить мою девочку воспоминаний. Будьте уж так любезны напоминать ей о нас! Впрочем, кому я это рассказываю? Вы ведь священник?
— В прошлом, — кивнул Игорь. — У меня не получилось.
— Чего вам не хватало?
— Веры. Понимаете, мне не хватало веры в то, что Он всегда прав… Поэтому я священник в прошлом.
— Священников «в прошлом» не бывает, — покачала головой старуха. — Если уж вы дали Ему присягу верности, вы стали Его солдатом. Солдаты не имеют права покидать поле брани. А что касается Его правоты… Вот если бы мы с вами создали Его, тогда можно было бы с Ним поспорить. Но так как мы, видите ли, творения Его, то не нам обсуждать Его замыслы.
— Я был плохим священником, — признался Игорь. — Много грехов тащилось за мной…
— Когда за человеком они, как вы выразились, не тащатся, то бишь у него нет воспоминаний и осознания этих самых грехов, он становится таким самоуверенным типом, что легко попадает в лапки… Ну, не будем о них! Они же как комары и мухи — только вспомнишь, они уже и запищали над ухом! И ведь, что интересно, и в самом деле — пожирают душу, а потом принимаются за тело… Если бы эти самонадеянные глупцы знали, что с ними происходит, может, хотя бы из своего непомерного тщеславия вели бы себя иначе… — Она рассмеялась. — Я вас не утомила?
— Нет. Мне интересно говорить с вами.
— Кстати, хорошая песенка звучит в вашем магнитофоне. Кирилл и Анна совсем не слушали музыку, а дети все больше грохотали странными канонадами, которые им бог знает почему нравились… Как это там? «Серебро Господа моего»?
— Да, именно так…
Она улыбнулась:
— Жалко, что я не встретила вас, когда была живой.
— Мне тоже. Нам явно друг друга не хватало.
Они рассмеялись, но внезапно старуха прижала палец к губам и опасливо оглянулась:
— За окнами рассвет. Нас могут услышать, а мне надо еще много успеть рассказать вам. Постарайтесь не обращать внимания на некоторую сладость здешней жизни. Постарайтесь запомнить: все тут неправда. Это город, населенный призраками, — но призраками, лишенными души. Не реагируйте ни на что, а остальное…
Она поднялась — легко, как девочка.
— Постойте, — попросил Игорь. — У меня еще так много вопросов… Я не могу понять, что здесь происходит…
— Обычная война, — передернула она плечами. — Вы ведь, наверное, в курсе насчет постоянных сражений за душу?
— Конечно.
— Так что ничего нового… Война, мой милый. И наверное, вам выпала особая честь защитить эту самую душу. Или Душку. Как вам больше нравится…
— Почему — она?
— Потому что она, — улыбнулась старуха.
— Вот такой ответ.
— А кто такой этот тип?
— Юлиан?
— Ну да… Он что, посланец ада?
— Да нет, что вы! Ответы, мой милый, ищут сами.
— А если я не знаю, где его найти?
— Господи, как это — где? Начните откуда-нибудь… Скажем, с чердака. Иногда в пыли чердаков хранятся самые неожиданные и простые ответы! — Она улыбнулась. — Мне пора. Остальное расскажу вам завтра, если вы сумеете быть настолько умным, что сохранитесь до нашей следующей встречи. Впрочем, я в этом не сомневаюсь. Он бы не выбрал вас, если бы не был в вас уверен. Отвернитесь!
Игорь недоуменно посмотрел на нее:
— Зачем?
— Глупый мальчишка! Сейчас я буду таять, а я все-таки женщина! Таять, милый, это как раздеваться… Поэтому давайте-ка выполнять правила этикета!
Он рассмеялся, но отвернулся.
— До завтра! — пропел за его спиной голос, становясь все тише.
— До завтра, — ответил он, и, когда обернулся, в комнате никого не было, кроме серых предрассветных лучей.
Только оставленная на кресле пачка «Беломора». И она ему тоже — снится… Он еще не спал, но тяжелая волна Полузабытья все больше и больше накатывала, накрывала его, делая сокрушающий мир призрачным и зыбким. Он даже отчетливо услышал плеск воды, потом тихие приглушенные голоса. Где-то далеко, так далеко, что он не мог разобрать, о чем они разговаривают.
«Уснуть и видеть сны-ы-ы-ы…»
