Людвиг Павельчик - Тропами ада
У самого входа в замок, у огромных, испещренных витиеватыми узорами врат, в неглубоком гроте дремлет свирепый Гарм – мертвый, как и все остальное здесь, пес неопределенного окраса, облюбовавший себе эту берлогу в незапамятные времена и никогда не покидающий ее, помимо особых случаев. Он, казалось бы, настолько стар, что ничего уже не видит и не слышит и его единственным занятием является созерцание блеклых снов о героической молодости, наполненной доблестью и верностью своей Госпоже, которой он незабвенно служит и по сю пору… Недооценивать же пса было бы непростительным заблуждением, чреватым столь определенным исходом, по сравнению с которым виселица показалась бы сладким десертом.
Гарм без звука и шороха пропускает приходящих в черную утробу замка, но ни одна душа не пройдет мимо пса в обратном направлении без позволения хозяйки. Подобно Модгудр, Гарм знает свое дело и радеет за него. Он также без остатка предан своей госпоже. Пытаться покинуть замок без должного приказа хозяйки никому не рекомендуется – земля поглощает плоть – мертвый пес жрет души. Разноцветные и разнокалиберные географические карты для него, равно как для его хозяйки – нелепейшая чушь, беспокоиться ради которой было бы наивысшим заблуждением, чего Хель, будучи истинной дочерью Локи, за собой никогда не допускала.
Крайне редко покидает Хель свою резиденцию – происходящее в долине не требует проверок, ревизий и нагоняев – смерть идет своим чередом и ее сладких объятий не избежать махинациями и подтасовками в бухгалтерских книгах.
Нечастые отлучки богини связаны, по подозрению Модгудр, с посещениями внешнего мира, который надсмотрщица ненавидит и посему ее недоумение по поводу столь экстраординарного хобби госпожи неподдельно и искренне. Разумеется, свои размышления в этом направлении безмолвная рабыня держит при себе, тем более что в мире живых у Хель действительно может быть заделье. Кто знает? В любом случае – каждый должен знать свое место. И Модгудр его знает.
Напрасно считают, что в мире мертвых все равны, все выстроены в шеренгу и никто не имеет преимущества перед остальными. Это заблуждение столь же явное, как и то, что мертвый – мертвый навечно. Жрецы и шаманы, колдуны и чернокнижники – все они здесь образуют элиту, высший класс, стоят на самом верху иерархической лестницы, у подножия которой пресмыкаются нигилисты и ни во что неверующие, чьим спинам непрерывно приходится сносить безжалостные удары бича справедливости, а насмешки, которые они с глумливой радостью расточали когда-то, обернулись здесь их собственным унижением.
Основное дело жрецов в Долине Смерти – содержание в безупречном состоянии точки соприкосновения с внешним миром – миром живых. Пока еще живых. Связующие нити тонки и невидимы, но при этом крепки и осязаемы. Обе стороны света неразрывно связаны между собой и вряд ли один полюс смог бы существовать без противоположного. Отсюда и то, что называют "суеверием"… То, что необъяснимо, но "наше", действительно трудно объяснить… Так…
Ну, а символом этого мира, Долины смерти, бессменно является Хель – дочь Локи, богиня мертвых, владычица судеб, сама Смерть.
– Что еще, Мид? Будет покой мне от тебя когда-нибудь? Да встать ты с колен, наконец! О, Боги! Что за…
– Это опять она, госпожа… Я не в силах больше выдерживать ее натиск, поговори с ней, прошу тебя! Одно и то же говорит, одно и то же! А сколько спеси в ней, настойчивости и нетерпения! Как будто ежедневный гость она в твоих пенатах… Я ничего не могу понять.
– Тебе и не нужно. Ты сказала ей, что бросишь ее Гарму, как я велела тебе в прошлый раз?
– Разумеется, госпожа, но никакого эффекта! Она не боится Гарма, она говорит, что лучше сгинуть, нежели дальше мучиться… Я видеть ее не могу, она вымотала меня своими причитаниями. Избавь меня от нее, госпожа!
– Что за настырная тварь! Сколько же лет это может продолжаться? Хватает же наглости строить из себя чуть ли не спасительницу Асгарда! А что мне до Асгарда? Я для них никто, они знать меня не желают…
Тут, встретив недоуменный взгляд привратницы, Хель поняла, что невольно озвучила свои мысли, и замолчала в задумчивости.
Что-то есть в этой дерзкой девчонке чудовищного… Вот уже несколько столетий одолевает она Хель одной и той же дикой просьбой, даже привратницу доводя до сумасшествия своей назойливостью. На небывалые ранее уступки пошла Смерть, сама себе удивляясь, но этому исчадию все мало. Хотя сама история действительно, что называется, из ряда вон… Ох уж эти жрецы! Вынудят богов на глупости! Натворят дел, стоит только отвернуться! А Асгарду и дела нет! И это надо же было придумать!
Все бы ничего, и, может быть, в качестве эксперимента… Но как повернуть это все себе на пользу? Как заставить Асгард поменять решение?
– Ну, что за горе, Мид! Зови уже, да быстрее, устала я…
– Слушаюсь, госпожа!
Проявленная Хель мягкотелость была совсем не в ее правилах, посему почти потерявшая рассудок Мид предстала перед просительницей с выражением полного замешательства на лице. Надо же! А она была уверена, что уж нынче-то, без сомнения, эта стерва сгинет в пасти хозяйского пса, до того она уже обрыдла своей навязчивостью!
Однако, любящей послушание и ненавидевшей всякое прекословие Мид нелегко было изобразить дружелюбие при обращении к ожидавшей, но все же она, собрав весь свой многовековой опыт, сотворила на лице некое подобие улыбки, получившейся, правда, несколько змеиной:
– Прошу, Кесла, Хель будет тебя слушать.
– Благодарю, Мид, ох и змея же ты! – с дьявольской проницательностью угадала настроение привратницы рыжеволосая красавица, еще за минуту до этого мерившая шагами злополучный коридор и, что греха таить, не без нервозности поглядывавшая в ту сторону, где в своем гроте скрывался Гарм, как обычно, не шелохнувшись, пропустивший ее в замок, но готовый моментально среагировать на любую команду хозяйки.
Оскал Мид, посторонившейся и приоткрывшей пузатую, кованую, но не скрипнувшую при отворении дверь в палаты Смерти, стал еще более отталкивающим. Как она ненавидела эту тварь, молниеносно скользнувшую в образовавшуюся щель, не дожидаясь, пока церемония пропуска будет надлежащим образом исполнена! У нее все по-другому, все иначе! Эта девчонка пытается приятельствовать с самой Хель и плевать она хотела на тысячелетний уклад, сформировавшийся задолго до того, как эта постылая шлюха здесь появилась каких-нибудь полторы тысячи лет назад, униженная и растоптанная, точнее сожженная и растерзанная! Мид мерзко захихикала при воспоминании о незавидной судьбе Кеслы, которая ей, как привратнице и частой собеседнице богини была, разумеется, хорошо известна. И, хотя собственная судьба ее была еще омерзительней, свою секундную власть Мид готова была использовать на все сто процентов!
