Сэм Райме - Зловещие мертвецы
— Простите, пожалуйста, ведь эта дорога к охотничьему домику? — поинтересовалась Эми.
— Да, эта дорога ведет прямо туда, но вы по ней не сможете ехать, — виновато мигая маслянистыми глазами, ответил Майкл и вытер грязноватые руки о свой живот. — Вы что, ослепли. Не видите, мост развалился полностью? Разве что на крыльях можно перелететь через этот проклятый каньон, — Майкл сплюнул на землю и растер слюну.
— Послушайте, но ведь должна быть другая дорога? Где-то здесь есть тропа. Отец мне о ней говорил, — спросила Эми.
— Нет здесь никакой ни тропинки, ни дороги, — послышался из темноты женский голос.
Доктор Кинг и Эми обернулись. Опираясь на капот грузовика, стояла молодая девушка. Она жевала бутерброд и выплевывала кусочки мяса себе под ноги.
— А какого черта вам туда надо? — поинтересовалась она.
Майкл подошел к своей подружке, обнял ее за талию и заискивающе глянул в лицо.
— Бабетта, ты чертовски хороша сегодня. По ночам ты мне нравишься куда больше, чем днем.
— Заткнись, козел, — отреагировала Бабетта, выплюнув большой кусок непрожеванного мяса.
— Не твое дело, милочка, — отрезала Эми. — Если я и буду говорить с кем, то это с хозяином дома. — Она посмотрела на Майкла.
Тот, пошевелив своими пропитыми мозгами, все-таки припомнил, что где-то эту девушку он видел.
— А тут действительно есть тропка, — расплылся он в неискренней улыбке. — И мы с Бабеттой охотно вам ее покажем, если, конечно, вы, красавица, нам заплатите.
Солидный вид доктора Кинга обнадежил Майкла. Явно было видно, что у этого мужика деньги водятся и немалые.
— Так сколько это будет нам стоить? — зло спросила Эми.
— Сорок пять, — начал Майкл, но глянул на каменное лицо Бабетты и тут же добавил: — Сто сорок пять долларов.
Но и Эми не растерялась.
— Если ты, парень, понесешь на своей спине мои вещи, то тогда я согласна.
Такой поворот дела явно устраивал Майкла. Он глупо захихикал, облапал Бабетту и зачем-то подмигнул Эми.
Если бы Майкл знал, какой сундучок припасла для него Эми, он бы не согласился тянуть его и за двести сорок пять долларов. Но уговор дороже денег. Изгибаясь под тяжестью большого кожаного сундука, чертыхаясь, Майкл взбирался по узкой охотничьей тропе все выше и выше в горы.
Эми, единственное что не доверила носильщику, это стеклянный футляр со страницами «Книги мертвых». Она прижимала его к своей груди и плелась вслед за Майклом. Первой шествовала Бабетта, налегке. Она явно привыкла, все, что не случалось в ее жизни, сваливать на своего парня. Она освещала дорогу фонариком и все время подгоняла Майкла.
— Ну давай, скорее. Мне уже надоело тащиться.
— Ты уверена, Эми, что твой отец никуда не уехал? — спросил доктор Кинг, нагоняя девушку.
— А куда ему уезжать, — изумилась она. — Он же, как займется какой-то работой, то никогда не бросит, не доведя ее до конца.
— Ну да, это похоже на профессора Веймара Нойби, — довольно громко произнес Мартин.
И тут, наконец, до Майкла дошло, что Эми — дочь того самого профессора, который заплатил ему астрономическую сумму за аренду домика. Майкл, правда, был не уверен, на месте ли профессор. Срок аренды уже давно кончился, а он до этого времени так и не выбрался в свой охотничий домик. Но деньги были уплачены, и Майклу было наплевать, ждет там девушку отец или он уже давно умер и лежит непохороненный в этом домике. Его делом было донести тяжелый сундук, сбросить его, взять деньги и вернуться со своей девчонкой назад в городок.
А еще пьянчуга Майкл надеялся, что, когда он приволочет тяжелый сундук и грохнет его на пол в домике, заломит еще большую цену. И он чувствовал, девушка и этот доктор Кинг ему не откажут и хоть десятку, но накинут.
Но выстрелив раз десять, Эшли пришел в себя. Никаких зловещих мертвецов за окнами не было. Просто в них подхваченные ветром развевались простреленные и истерзанные занавески. Просто за окнами колыхались ветви деревьев, завывал ветер.
Эшли отложил ружье в сторону. И тут вдруг боль пронзила его лодыжку. Он подскочил и увидел, что отрубленная кисть его правой руки впилась ему в могу, Эшли сбросил обрубок своей руки и накрыл его тяжелым чугунным котлом.
— Вот тебе новый дом, — прохрипел он.
От стрельбы, клеенка, которой он обмотал руку, выбилась из-под ленты, и вновь потекла кровь. Эшли, чертыхаясь и корчась от боли, принялся вновь заматывать руку липкой лентой. Он слышал, как скребется под котлом рука, как тот елозит по полу. Эшли то и дело оглядывался, видел, как движется котел.
Наконец лента кончилась, и Эшли опустил рукав на обрубок руки. Когда он обернулся, то увидел, что котел перевернут, рука исчезла. Парень, придерживая снизу обрубком ствол ружья, водил им из стороны в сторону.
Ветер подхватывал обрывки газет, шелестел ими по комнате. Повсюду Эшли чудилось чужое присутствие. Наконец, он заметил, как зашевелилось и заскреблось что-то под креслом. Но только он успел направить туда ствол ружья, как из-под кресла выскочила обрубленная кисть его руки и, перебирая пальцами, цепляясь за неровности пола, побежала к крысиной норе.
Эшли вел за ней стволом, но так и не успел поймать на мушку. Рука скрылась в норе.
— Ну, сволочи, — прохрипел Эшли. — Что они сделали со мной.
В ответ неизвестно откуда прозвучал хохот.
Эшли слышал, как кисть скребется в перегородке между комнатами. Он выстрелил на звук. Пуля пронзила перегородку, и зияющий пролом с рваными краями открыл вид в другую комнату. Вновь послышалось хихиканье и легкое постукивание.
Эшли обернулся на звук. Под стулом копошилась его рука, постукивая черным ногтем по доскам пола.
В тот момент, когда Эшли нажал на спусковой крючок и прогремел выстрел, рука успела отброситься в сторону. Картечь только пощипала тяжелые дубовые доски, глубоко застряв в них. Вновь слышался мерзкий хохот. Рука бежала у самого плинтуса. Раздался истеричный визг, такой, как визжит крыса, зажатая зубьями капкана. Больше патронов в стволах не было, и Эшли, перезарядив ружье, увидел, что его рука визжит, зажатая капканом. Он довольно ухмыльнулся.
— Что, попалась, сволочь? Так вам и надо.
Рука, приподняв вверх окровавленный указательный палец, как бы говорила и показывала: вот, вот раночка, вот как я поранилась, смотрите. Она напоминала непослушного вредного ребенка.
А Эшли чувствовал глухую вязкую боль несуществующей руки. Он вновь принялся целиться, пытаясь попасть в нее. Прогремел дуплет. В стене образовалась дыра. Эшли довольно засмеялся.
— Ну что, сволочь, попал, попал я в тебя!
