Геннадий Башунов - Могильщик. Чёрные перчатки
- Поэтому в Хельштен никто и не ходит. Ладно, продолжу. Крысолак был диким, но с помощью сладостей и кнута быстро поддался тренировке. И тогда в цирк пошли деньги. Детишки ходили смотреть, какие уродец выдаёт кульбиты с кольцами, как пытается подражать человеческой речи, взрослые не отставали, а к их услугам было ещё и вечернее юмористическое и эротическое шоу - крысолаку было по барабану кого, а клоунессе кто. Когда клоунесса утомлялась, уродцу подкладывали собак, коз, овец, но аудитория в этом случае была, сам понимаешь, поменьше, но зато платили больше. Великолепие это длилось пять лет, а потом крысолак издох, наверное, был уже старым, а может, они долго не живут. Вот его-то кончину и заливал водкой хозяин цирка. Этот хрен долго плакался мне, как бы достать второго такого, желательно - детёныша. Ну, я не дурак, знаю, что в Хельштене опасно, сижу, помалкиваю. А этот продолжает рыдать, рассказывает, что даже узнал, что это за тварь, предлагал дело трём могильщикам, но те отказались. Я сижу сочувственно киваю, ну, думаю, если трое отказались, то и мне нечего даже заикаться о том, что я могильщик, а то ведь не отстанет. Но когда он заявил, что заплатит за уродца тридцать марок, я, уже будучи подвыпившим, неожиданно сам для себя как духу выкладываю, что я могильщик, показываю перчатки и соглашаюсь притащить ему крысолака.
- Идиот, - прокомментировал Велион.
- Конечно, - совершенно серьёзно кивнул Репей. - Но это я понял только, когда протрезвел. Но было уже поздно. Отказывать неудобно... да и тридцать марок, знаешь ли...
- Знаю, большие деньги.
- И ты, наверное, уже знаешь, что я хочу тебе предложить?
- Половину этих денег.
- Вдвоём шансов больше.
- Знаю, - сухо сказал Велион. - Но ещё я знаю, что некоторые маги говорят, что крысолаки - это исковерканные магией люди. А то, что они разумны не подвергает сомнению никто.
- Другие говорят, что исковерканные магией крысы, - пожал плечами светловолосый могильщик. - Да и в любом случае, они УЖЕ не люди. Или ты жалеешь цирковых животных? Так я могу тебе сказать, что в неволе они дольше живут, лучше питаются. Или ты жалеешь крысолака за то, как над ним потешаются, когда он трахает бабу?
- Нет. Просто мы тоже не люди.
- Что?
- Мы не люди, - зло повторил Чёрный могильщик. - Мы такие же выродки, рождённые войной. По крайней мере, так говорят те, кто считает себя людьми.
- Перегибаешь палку.
- Возможно.
- Так ты отказываешься?
- Нет, - сказал Велион, подумав. - Пятнадцать марок -большие деньги.
- Вот и хорошо. Давай есть рыбу. Всё-таки крысолак - животное, пусть и разумное. А мы когда-то были людьми.
Черноволосый могильщик усмехнулся и протянулся за едой. Горячая рыба совершенно не жгла руку, если брать её в перчатке. Репей перчаток не носил. Может, думал, что так он больше похож на человека?
- Нужна верёвка, - пробурчал Репей, засовывая в рот парящий кусок рыбы. - И деревянные щиты. Говорят, эти засранцы нехило швыряют камнями.
- Ты же не с боем продираться будешь, - хмыкнул Чёрный могильщик. - Хватит одной верёвки. Прокрадёмся днём в город... попробуем своровать детёныша... Они вообще чем занимаются днями?
- Кто бы знал... Говорят, они там даже что-то выращивают, хотя землю не обрабатывают. Думаю, как обычные крысы копошатся в помойке.
- Столько-то лет?
- Да не знаю я, как они живут! - раздосадовано буркнул белобрысый, бросая в огонь рыбьи кости. - Знал бы, не думал что да как делать!
- Неужели их никто не исследовал? - продолжал допытываться Велион. - Как живут, чем питаются? Не думаю, что разумная раса ни разу не привлекла внимания. Уж если я про неё слышал... Или ты ничего не пытался узнать?
- Да как же не пытался, пытался, - собеседник Велиона потёр жёсткий ёжик волос на макушке. - Но без толку. И маги, говорят, пытались, граф Ульский, здешний хозяин, снаряжал экспедицию лет семь назад. Из экспедиции не вернулся никто, сгинули в городе. Он тогда взъярился, хотел сравнять могильник с землёй, но быстро успокоился. Во-первых, это привело бы к ещё большим потерям. Во-вторых, из-за крысолаков здесь слоняется меньше шушеры вроде нас, могильщиков, и обычных мародёров. Так что всё оставили как есть.
- И ничего не известно?
- Практически.
- И что же ты собираешься делать? С верёвкой вломиться в город, похитить детёныша и драпать?
- Не знаю, - Репей тяжело вздохнул. - Не знаю. Может, понаблюдать сначала. На месте разберёмся.
Велион угрюмо кивнул. Предприятие нравилось ему всё меньше. Сгинуть от лап (или рук?) разумных не то зверей, не то почти людей, потом, скорее всего, оказаться в их желудках, вот как этот жареный окунь...
Пятнадцать марок - большие деньги. Но достаточно ли пятнадцати марок для того, чтобы рискнуть своей жизнью?
Могильщик скривил рот. "Вполне достаточно, - сказал он себе. - Рисковал и за меньшие деньги. И, быть может, зверёнышу и впрямь будет лучше в цирке".
- Надо купить верёвку, - повторил Репей. - Твою мать, - буркнул он, щупая бурдюк. - Пустой. Больше нет?
- Нет.
- Значит, надо идти в деревню. Не знаешь, ближайшая близко?
- В миле, - улыбнулся Велион.
- Я туда не пойду.
- Отдадим в замен украденной тобой мою удочку, я её купил. Да и поедим нормально, а то я этой рыбы только ещё больше есть захотел.
Репей подумал несколько секунд и кивнул.
- Ладно, - буркнул он. - Но если меня побьют, виноват будешь ты.
- Виноват будешь ты, - усмехнулся черноволосый могильщик. - И никто более.
Велион облизал пересохшие губы. Солнце палило неимоверно. Слишком уж жаркое выдалось лето, слишком... Четыре дня пути под тяжёлым удушающим зноем по степи, лишь изредка перемежающейся редкими лесками. И это при абсолютном отсутствии даже лёгкого ветерка. Ночевать приходилось, не разжигая костёр, чтобы хоть под утро почувствовать живительную прохладу. Из-за жары просыпались во время рассвета, когда палящие лучи солнца только касались земли. Чёрный могильщик мог поклясться, что ни разу за эти четыре дня не видел росы на пожухлой степной траве. Днями Репей расхаживал голый по пояс, Велион, бледная кожа которого на солнце сразу обгорала, не снимал лёгкую рубаху.
- Почему кончился лес, - бурчал белобрысый могильщик, обтирая покрытую потом грудь. - Сколько мы шли по лесу, а, Велион?
- Три дня.
- А по степи сколько идём?
- Четыре.
- Твою мать, мне кажется, что прошёл месяц. Может, это и есть ад, которого так боятся молящиеся Единому?
- Просто слишком жарко.
- Кстати, недавно я разговаривал с одним стариком, так он говорил, что не помнит такого жаркого лета, как прошлое. А это ещё жарче. И уже четыре года так.
