Гули (ЛП) - Ли Эдвард

Он спустился в подвал на лифте фирмы "Отис", оборудованном камерой видеонаблюдения. Лампочки в решетках провели его по нескольким коридорам. Печатные буквы над стрелкой на стене гласили: "ОТДЕЛ УЛИК". Обернувшись, он увидел фигуру в дверном проеме в конце коридора. Фигура стояла по стойке "смирно".

Это был волнующий момент.

- Кто-нибудь, скажите мне, что я сплю, - раздался хриплый гнусавый голос. - Должно быть, мне что-то чудится.

Они пожали друг другу руки в темноте. Сандерс сказал:

- Рад тебя видеть, Джек. Мы так давно не встречались.

- Да, так и есть. Я подумал, может, ты уже откинул коньки. Заходи, посмотри на мой новый личный кабинет.

Сандерс увидел, что годы не коснулись его друга. Компактность Уилсона по-прежнему внушала страх; Сандерс никогда не видел, чтобы этот человек боялся, даже в тот день, когда он спас ему жизнь. Волосы Уилсона были блестящими, темно-русыми и по-прежнему коротко подстриженными. Его усы, как и всегда, были намного темнее волос.

- Некоторые вещи никогда не меняются, - сказал Сандерс. Он уселся на две картонные коробки. - Когда ты собираешься сбрить усы "солдата удачи"?

- Когда у меня исчезнет заячья губа. По крайней мере, если не отрастет новая. Скажи, ты все еще пьешь только сок?

- Да. Ни капли после Германии. Тошнота быстро подступает. Но я не откажусь от стакана содовой.

Уилсон сидел за удивительно чистым столом.

- Кофе - это мое новое увлечение. Знаешь, я только что где-то читал, что вьетнамцы использовали формальдегид, чтобы пиво не портилось. Пятьдесят пенсов за стакан. Мы выпили этого дерьма столько, что хватило бы на заправку горючим.

- По крайней мере, нас не нужно будет бальзамировать, когда мы умрем.

- Ты мне это говоришь... Так сколько же времени прошло?

Сандерс посмотрел на светильники на потолке.

- Черт, я не знаю. 75-й? 76-й год?

- Вот, в точку! - воскликнул Уилсон и хлопнул по столу. - 76-й год. Прекрасный, прекрасный Бамберг в снегу. Это было мое последнее полевое учение.

- Да, теперь я вспомнил. Канадцы выбили дерьмо из всех, включая 1-ю бронетанковую дивизию. В тот день я не смог попасть в задницу слона даже басовой скрипкой. Какие же это были военные игры.

- Ого-го, - взорвался Уилсон. - И эти сумасшедшие немецкие пилоты на своих F-105; они летали так низко, что сбивали шарики с наших антенн. Ты понял, некоторые вещи никогда не меняются... После этого я отправился на испытательный полигон в Абердине, а ты отправился в... чертову Саудовскую Аравию?

- Верно. И это подходящее слово - чертову.

- Ты ведь уже не в теме, не так ли?

- С такой стрижкой, ты что, шутишь? Я отпахал двадцать лет и уже на пенсии по медицинским показаниям.

- Медицинским, да? Почему?

- Больная спина, - солгал Сандерс.

Только потому, что правда не сработала бы.

- Да, я тоже вложил свою двадцатку в копилку. Командир батальона в Абердине предложил мне добавить еще четыре, но я сказал "нет, черт возьми". Когда армия перешла из разряда "временных" в разряд "постоянных", я решил, что больше не стоит в ней работать. Благодаря моему послужному списку и службе в армии я получил эту работу. Между моей зарплатой в отставке и хлебом, который мне дают здесь, у меня есть приличные деньги. Я также купил себе дом в Глен-Берни. Уже рассчитался за него.

- Похоже, у тебя все в порядке, - сказал Сандерс. Наконец... - Ты не собираешься спросить, что у меня с лицом?

Уилсон покосился на него, затем пожал плечами.

- Черт возьми, мы с тобой всегда были парой уродливых сукиных сынов. Дай угадаю. Ты взорвал линию по продаже вишневого сока на М60? Или это С-4 взял над тобой верх?

Ему снова пришлось солгать. Ему было неприятно лгать другу. Он не мог рассказать Уилсону о гулях.

- Ни то, ни другое, - сказал он. - Хотя я знал парня, которому срезало нижнюю губу затвором калибра 105 мм. Нет, на меня напали какие-то бандиты в Эр-Рияде. Когда они забрали мой бумажник, я сказал им, что жители Саудовской Аравии - доказательство того, что люди трахаются с верблюдами. Похоже, парни не поняли шутки, потому что тогда они сделали мне небольшую косметическую операцию. С выкидными ножами.

- Да? Но, насколько я знаю этого Джона Сандерса, парочка из них отправилась домой без члена и яиц.

Уилсон налил две чашки кофе из термоса, на котором были нарисованы смурфики.

- Кофе в полиции - это самое худшее, - сказал он. - Тебе понравится. Если я правильно помню, твой родной город находится где-то во Флориде. Не могу поверить, что ты проделал весь этот путь до Мэриленда, чтобы обменяться со мной воспоминаниями.

Сандерс опустил взгляд на раскрытые ладони.

- Ты прав, Джек... Мне нужна услуга.

- Назови хоть что. Деньги?

- Нет, нет. У меня в банке пятидесятипроцентный базовый заработок за пять лет, и я получал от службы в армии больше, чем получаю, выйдя на пенсию, - он остановился. Его лицо стало напряженным. - Мне нужно оружие.

Уилсон мгновенно все понял. Слово "оружие" здесь не означало пистолет, пушку или нож. Это был универсальный код для всех, кто служил в армии.

- Это ваше оружие, - сказали бы старшие инструкторы по строевой подготовке в первый день.

Это М16А1. Как только вы узнаете его, оно вам понравится. Вы сможете разобрать его и собрать обратно вслепую. Это будет частью вас, такой же важной, как ваш мозг. Это не винтовка. Это не пистолет. Это ваше оружие.

Уилсон выглядел разочарованным.

- И это все?

- У тебя есть такое?

- У меня их много. Когда-то ты был оружейником, Джон. Ты знаешь, какое дерьмо нам может сойти с рук. В Абердине я был старшим сержантом одного из крупнейших оружейных складов и пунктов выдачи боеприпасов в США, - Уилсон наклонился вперед и понизил голос. - Я и здесь поступаю так же. Постоянная утилизация изъятых улик - это мой 706-й пункт. Как ни назови, я все вижу. Все, от самодельных "блэкджеков" до пистолетов-пулеметов в заводской упаковке. Я не сообщаю тебе ничего нового. Когда у тебя появляется шанс что-то сделать, ты не упускаешь его. Оружейники - самые хорошо вооруженные люди в мире.

- Я знаю. Вот почему я пришел.

Уилсон усмехнулся без тени вины.

- Я буду честен с тобой, большая часть того, что я здесь храню, довольно скучная, много кастетов, ножей-бабочек, "мечей и щитов". Но время от времени здесь становится жарко. Летом 78-го, по-моему, отдел по борьбе с наркотиками захватил фургон, полный "Узи" и "макинтошей". Колумбийцы, знаешь ли? Отправили их в федеральную тюрьму на тысячу лет. А две зимы назад они поймали в гараже какого-то скупщика краденого с "М2" и треногой. Ты можешь в это поверить?

- И ты отправил это на утилизацию?

- Ни за что на свете, - сказал Уилсон. - Немного повозился с бумагами, и вуаля - этот ублюдок запрятан у меня на заднем дворе вместе с 1500 патронами пятидесятого калибра. У меня достаточно оружия и боеприпасов, чтобы перевооружить вермахт. Запчастей тоже. Верхние приемники, нижние приемники, бензопроводы, болты, гильзы, зажимы, автоматические выключатели. Этого хватит, чтобы заполнить пару стеллажей для хранения. Черт, Джон, у меня на заднем дворе можно было бы сорвать крышку с металлоискателя.

- Но зачем? - спросил Сандерс. - Ты продаешь?

- О, черт возьми, нет. Я не преступник, я просто вор. Я бы никогда не дал и не продал оружие не тем людям. Я храню его. Я вложил целое состояние в ящики для хранения и даже подумываю об укрытии. Подожди, пока не разразится Третья мировая война. Будь я проклят, если меня поймают за яйца. Я буду жить. И у меня хватит для этого огневой мощи.

Теперь все это обрело смысл. Сандерс знал о существующем движении за выживание, которое было бы законной школой мысли, если бы не было ниспровергнуто таким количеством современных идиотов. Тем не менее, идея жить после ядерной катастрофы казалась ему бессмысленной. Фанатизм Уилсона, однако, только что стал удачей Сандерса.