Хидеюки Кикути - Вызывающий бури
И Ди метнул свою темную энергию в сторону пришельца.
Мне следовало этого ожидать. Молодец, справился, — бескорыстно похвалил бесплотный голос. Хотя нет, похвалой это не являлось — для описания истинного смысла фразы «присутствия» просто не существовало слов. — Любого другого парализовало вы на месте, его психика была бы физически уничтожена. Ты везунчик.
«Замолчи», — Ди не пришлось говорить вслух, он даже не думал. Эта беседа была совершенно иного рода. — Что ты делаешь здесь? Каковы результаты твоих экспериментов, начатых десять лет назад?
Имеешь в виду гены тьмы и света? Просто замечательно. Ты догадался о многом, — заметило «присутствие», огибая Ди. — Как это ужасно и жестоко — гены одной персоны, даже один-единственный ген может оказаться решающим фактором для целой расы. Но еще ужаснее, если эта раса знала величие, не имевшее себе равных, и все же благородно смирилась со своей участью, когда пришел срок. Разве аристократов нельзя назвать великолепными хотя бы в этом смысле?
— Значит, они покорно приняли свою кончину? — Ди рассмеялся. — В таком случае не возникло бы нужды в охотниках на вампиров.
Аристократам они не требовались. А вот людям — да. Почему бы тебе не дать нам время, чтобы умереть?
— Твои уклончивые речи меня утомляют. Говори, что ты тут делаешь?
Вместо ответа появилось изображение.
Нет, во тьме не вспыхнул свет. И в сознании Ди не возникла спроецированная картинка. Однако изображение все же было.
Обнаженное женское тело.
И не одно. Множество тел, бледных и голых, существовали одновременно в одном лишь образе.
Черная тень склонилась над женщиной, заслоняя некоторые части хрупкого тела. Женщина достигла вершины наслаждения. Ее оргазм, казалось, растянулся на вечность. Вонзив ногти в спину любовника, она впилась зубами в черное плечо. Экстаз породил крик, срывающийся с блестящих влажных губ.
Однако бесконечный оргазм мог означать и бесконечную муку.
Несколько лиц разъела смерть, и они исчезли, стерлись с картины. И еще несколько, и еще, и еще множество. Ди насчитал десятки миллионов.
Присутствие спросило:
Разве ты не помнишь? Ты, как никто иной, должен помнить. Это момент, когда ты пришел в сей мир. Ты стал моим единственным успехом.
— Ублюдок, ты… ты проделывал одно и то же снова и снова, да? — В первый раз за все это время Ди перешел на обычные слова — слова, добела раскаленные огнем ярости.
Точно. Видишь ли, здесь когда-то был вычислительный центр, предназначенный именно для таких вещей. За три с половиной тысячелетия я провел несчетное число экспериментов, и все они завершились крахом. А побочные продукты были уничтожены.
Картина изменилась.
Теперь Ди окружали странные на вид существа. Они походили на людей и все же представляли собой жуткое зрелище — огромные черепа, искривленные конечности, глаза, сверкающие, как у кошек, тела, покрытые густой шерстью. Младенцы слабо и жалобно хныкали.
Ди видел, что каждый из них обладает невообразимой силой. Все они могли без устали действовать ночью и днем, без перерыва на сон. Могли обходиться без воздуха. Могли, точно рыбы, плавать под водой, а клетки их восстанавливались даже после смертельных ударов.
Они были вершиной биологической эволюции. Однако один-единственный дефект обрекал их на смерть.
Проклятая потребность — необходимость пить кровь.
Вот почему им не оставили шанса на существование. Сотни тысяч детей, неспособных опротестовать жестокое решение, были погребены во тьме до конца времен.
— Почему ты делал все это? — Спокойный вопрос отягощала безмерная скорбь.
Исследовал возможности. И десять лет назад тоже. И снова — провал.
— И ты намеревался уничтожить и их, точно так же как тех младенцев?
Терпеть неудачи не в моих привычках, — мрачно подытожило «присутствие», но смысл его несказанных слов пугал еще больше. — Я должен избавиться от всех генов тьмы. Посмотри и убедись, если хочешь. Ты уже видел многое, и еще несколько картин не причинят тебе боли.
Слушая «присутствие», Ди полуприкрыл глаза. Он преобразовывал сущность, обладающую плотностью безгранично сжатой тьмы, в форму, подобную собственной.
Это был его единственный шанс на победу.
Конечно, истинная физическая форма его противника была тут ни при чем. Охотнику предстояло сразиться с тем, что ему предъявлено, и только. Где-то внутри Ди лепилась гигантская, могущественная фигура, и процесс ваяния уже близился к завершению. Перед дампиром предстал образ бога-предтечи в черном плаще, с парой клыков, торчащих из-под пламенеющих на фоне бледной кожи багряных губ.
Чуть только облик сложился, Ди сконцентрировал все свои физические и душевные силы на мече.
Свет пронзил тьму.
Лучи полуденного солнца обрушились на охотника, точно водопад. Ди воткнул клинок в землю и трудно поднялся на ноги, цепляясь за оружие, словно за костыль. Тяжелая тень усталости лежала на его прекрасном челе.
— Похоже, он ушел, — тяжело, с надрывом дыша, произнес охотник, и ему ответил дрожащий голос:
— Ты чертовски напугал меня. То, что ты сумел ранить его… своего собственного…
Ди молча зашагал к воротам, возле которых привязал лошадь.
— Куда ты?
— Не знаю, какие планы питал создатель нашей четверки, но теперь, по крайней мере, мне известна уготованная им участь.
— Тогда давай убираться из города. Умывай руки, Ди. Ты ничем не связан с этими людьми.
— Завтра решится, поедет одна из них в Столицу или нет. Только из-за этого она продержалась всю зиму. Зиму, длившуюся десять лет.
— Значит, ты собираешься приглядывать за ней, чтобы она так до самого конца и не узнала правды? Сентиментальная тряпка, вот ты кто.
Не произнеся ни слова, Ди подстегнул лошадь.
* * *Хлыст жадно впился в белую спину и медленно, с оттяжкой, пошел назад.
Всхлип вырвался из-за стиснутых зубов девушки, и Лина открыла глаза, борясь с внезапной слабостью.
Лицо ее и полностью обнаженный торс взмокли от пота, но тело оставалось чертовски холодным.
Когда веки девушки приподнялись, она увидела перед собой кучку ухмыляющихся мужчин. И окровавленного Квора на каменном полу.
Запястья Лины обвивала грубая веревка, перекинутая через шкив, а сама Лина болталась под самым потолком. На спине ее краснело много, слишком много рубцов. Мужчины смеялись и говорили, что это еще цветочки, мол, пока они чересчур тактичны. Ее истязали — с несколькими перерывами — уже минут двадцать, и не с целью добиться какого-то признания. Им просто нравилось причинять боль — палачи наслаждались видом пытки.
