Уильям Хьёртсберг - Сердце Ангела
Цифер взял палочку под мышку и бросил что-то на стол. На мгновение я ослеп от ярчайшей вспышки. Пока я моргал и тер глаза, сцена опустела. В свете рамп одиноко стоял голый деревянный стол.
Из-за сцены послышался усиленный динамиком, лишенный телесного продолжения голос Цифера:
— Зеро — переходная точка между плюсом и минусом. Врата, пройти через которые обречен каждый.
Из невидимых колонок заблеял заезженный «Ночной экспресс», появился давешний старик и утащил стол за кулисы. Снова вышла танцовщица, румяная и сдобная, и возобновила свой номер с бесчувственным автоматизмом музыкальной шкатулки. Хватаясь в темноте за стены, я кое-как взобрался наверх по прогибающимся ступеням. Колючий ужас, накативший на меня во французском ресторане, вернулся с прежней силой. Цифер играл со мной в загадки и водил за нос, как наперсточник простофилю.
Глава тридцать седьмая
Толстый парень в розовой рубашке, штанах цвета хаки и грязно-белых теннисных тапочках убирал блестящие карточки из застекленной витрины. Дерганый наркоман в армейской рабочей одежде и белых кедах стоял рядом и тупо глазел на него.
— Представление — высший класс, — сказал я парню. — Этот Цифер — прямо волшебник.
— Псих какой-то, — буркнул тот.
— Это у него было последнее?
— Вроде так.
— Я хочу его поблагодарить. Можно пройти к нему за сцену?
— Поздно, он ушел уже. — Толстяк отцепил фотографию моего клиента и убрал ее в конверт. — Он как отыграет — сразу уходит.
— Что значит ушел? Быть не может!
— Он просто в конце пленку включает и так выигрывает время. Даже не переодевается.
— У него был с собой кожаный саквояж?
— Да, и еще большой черный ящик.
— А где он живет?
— А я почем знаю? — толстяк мигнул. — А вы что, из полиции, что ли?
— Я? Отнюдь. Просто хотел ему сказать, что он молодец.
— А вы агенту его скажите. — Парень протянул мне фотографию. Идеальная улыбка Цифера затмевала даже лоск глянцевой фотобумаги. На обратной стороне был оттиск печати: «Уоррен Вагнер и K°».
Трясущийся наркоман тем временем переключил свое внимание на автомат с китайским бильярдом, стоявший у входа.
Я вернул толстяку фото, сказал спасибо и растворился в толпе.
Таксист высадил меня у театра «Риволи» напротив Брилль-билдинга. Бродяги в шинели в этот раз видно не было: должно быть, ушел в увольнительную. Я вошел в лифт и поднялся на восьмой этаж. Крашеная девица в приемной на сей раз блистала серебряными ногтями. Меня она не узнала.
Я сунул ей карточку.
— Мистер Вагнер у себя?
— Он занят.
— Спасибо. — Я обогнул ее стол и рывком открыл дверь с надписью «Не входить».
— Эй, вы куда? — Девица рванулась за мной и, точно гарпия, вцепилась мне когтями в пиджак. — К нему нельзя…
Я захлопнул дверь у нее перед носом.
— …три процента от валовых сборов — это издевательство, — гневно пропищал карлик в красной водолазке.
Он сидел на облезлом диване, и его ножки торчали вперед, как у куклы.
Вагнер-младший уничтожающе глянул на меня поверх покрытого ожогами стола.
— Это что еще за наглость, а? Ломятся, как к себе домой…
— У меня к вам два вопроса, а времени нет.
— Ты его знаешь? — тоненьким фальцетом спросил карлик.
Я узнал его: когда я был маленький, он выступал в субботних концертах и снялся во всех сериях «Адского поваренка». Его древнее морщинистое личико не изменилось с тех пор, но черная сапожная щетка на голове стала белей скатертей из рекламы отбеливателя.
— Первый раз вижу, — огрызнулся Вагнер. — А ну-ка живо выметайтесь, пока я полицию не вызвал!
— Я здесь был в понедельник, — сказал я, стараясь говорить спокойно и вежливо, — только тогда не назвался.
Я достал бумажник и показал ему копию удостоверения.
— Ну хорошо, вы сыщик, и что дальше? Поэтому надо ломиться, как бык, когда у меня деловая встреча?
— Зачем все усложнять? Ответьте мне на вопросы, и через полминуты я уйду.
— Опять Фаворит! Да не знаю я его и знать не хочу. Я тогда пешком под стол ходил.
— Забудьте про Фаворита. Давайте про Цифера.
— Что про Цифера? Что? Я с ним только неделю назад договор подписал.
— По-настоящему его как зовут?
— Луи Сифур. Как пишется — у секретарши спросите.
— Адрес?
— Адрес у нее же. Джанис!!! — заорал он.
Крашеная робко просунула голову в дверь:
— Да, мистер Вагнер?
— Скажешь там мистеру Ангелу все, что нужно.
— Да, сэр.
— Спасибо большое, — сказал я.
— В следующий раз стучитесь.
Фирменной, вибрирующей от постоянной работы челюстей улыбки я так и не дождался, однако сребро-перстая Джанис была столь любезна, что нашла у себя сведения о Цифере и даже выписала все на отдельный листочек.
И тут прозвучал финальный залп:
— Вас самих в зоопарк надо.
Всю неделю бедняжка ждала своего часа, и вот он настал.
Отель «Раз-два-три» был расположен между Бродвеем и Шестой. Здесь адрес одновременно служил названием: Западная Сто сорок шестая улица, 123. Непритязательного вида фасад венчали всевозможные архитектурные излишества. Я вошел и протянул юноше за конторкой свою визитку, завернутую в десятидолларовую банкноту.
— Мне нужен номер комнаты Луиса Цифера, — имя я произнес по буквам. — Только так, чтобы охрана ничего не узнала.
— Цифер? Помню. У него еще такие черные волосы и борода седая, да?
— Точно.
— Он уж больше недели, как съехал.
— И адреса не оставил?
— Вообще ничего.
— А номер его? Туда уже кто-нибудь заселился?
— Нет, никаких следов клиента там не найти. Всё уже вылизали.
Я вышел на солнышко и пошел в сторону Бродвея. День был прекрасный, как раз для пеших прогулок. Трио Армии спасения, туба, аккордеон и тамбурин, услаждали слух торговца каштанами, пристроившегося под навесом у входа в кинотеатр «Лоевс Стейт». По случаю торжественного возобновления работы публике обещали новые, «сверхудобные» кресла. Я наслаждался звуками и запахами, пытаясь вспомнить, каково это было жить две недели назад и не знаться ни с какой магией и прочей чертовщиной.
В «Асторе» я применил другую тактику.
— Прошу прощения, — обратился я к портье. — Дело в том, что мы с дядей договорились встретиться в кафе, но прошло уже двадцать минут, а его нет. Я бы ему позвонил, но не знаю номер комнаты.
— Как зовут вашего дядю, сэр?
— Цифер, Луис Цифер.
— Я очень сожалею, но он выписался сегодня утром.
— Как? Опять в Париж?
— Адрес он не оставил.
