Сергей Шведов - Инкуб
Первым из подъезда вышла Светлана, которую джентльмены вежливо пропустили вперед. Как и предполагал детектив, Кобякова сменила затрапезные джинсы на роскошное вечернее платье. Вот только обута она была не в туфли на шпильках, а в самые обычные кроссовки, что придавало ей откровенно комичный вид. Коротконогая Светлана вынуждена была поддернуть подол великосветского наряда, чтобы не запачкать его о дорожную пыль. Следом за супругой явил себя миру новоиспеченный вице-губернатор Эдуард Кобяков. Он был выше Светланы на полголовы, но значительно уступал в росте черноволосому красавцу, ступившего, наконец, за порог дома. Кирилл отстал от четы Кобяковых, которые как раз в это время усаживались в машину. Момент для выстрела показался Смагину идеальным, он даже чуть пригнулся, ожидая хлопка, но, увы, ничего существенного не произошло. Эдуард и Светлана уже устроились на заднем сидении «Лексуса», Мартынов усаживался на место рядом с шофером, оглядываясь при этом по сторонам. Смагину даже показалось, что инкуб заметил его машину, стоящую на обочине, но ничем не выдал своей тревоги. Настроение у Кирилла, судя по всему, было отличное, он что-то сказал, то ли водителю, то ли своим друзьям, и равнодушно махнул рукой. «Лексус», повинуясь его жесту, почти мгновенно набрал скорость и скрылся с глаз потрясенного детектива. Какое-то время Смагин тупо сидел в своей видавшей виды «Тойоте», вцепившись в руль вспотевшими руками. Неудача оглушила Бориса до такой степени, что на некоторое время он словно бы выпал из реальности и потерял счет времени. Опомнился он в тот миг, когда какой-то ротозей, парковавший свой «Форд» у обочины, едва не въехал в бампер его автомобиля. В любом другом случае, Смагин непременно выскочил бы наружу и обрушил на «чайника» всю силу праведного гнева, благо словарный запас, накопленный за полную превратностей жизнь, позволял ему сделать это с блеском, но сегодня он молча проглотил обиду. Детектив дождался, пока олух царя небесного покинет салон своей машины, и лишь затем выбрался наружу. Борис никак не мог взять в толк, почему сорвалась столь тщательно продуманная операция. Если Козинцева прихватили на крыше, то наверняка поднялся бы шум. Детектив минут пять покрутился по двору, присматриваясь к окружающим, но ничего подозрительного не заметил. Две старушки сидели на лавочке у подъезда и о чем-то мило беседовали. Суровый дядька отчитывал парнишку лет двенадцати, влезшего по глупости в песочницу, предназначенную для малышей. Какой-то мужик средних лет поливал из шланга старенькую «Ладу», которая явно не заслуживала подобной нежной заботы. Словом, мирная, почти идиллическая картина, в которую никак не вписывался Николай Козинцев, который давно уже должен был спуститься с крыши, после постигшей его неудачи. Борис решил рискнуть, благо обстановка к этому располагала. Быстрым шагом озабоченного человека он вошел в подъезд дома и встревоженным соколом взлетел на пятый этаж. Отсюда вела лестница на чердак, а оттуда на крышу. Люк не был заперт, а потому детектив почти без колебаний поднялся наверх. Козинцева он обнаружил на том самом месте, где ему и надлежало быть. Киллер лежал, привалившись плечом к вентиляционной решетке, крепко сжимая в руках снайперскую винтовку. Смерть поразила его столь внезапно, что он даже не успел снять палец со спускового крючка. Смагин обшарил холодеющее тело, но не обнаружил на нем никаких признаков насилия. Ни ударов тяжелым предметом по черепу, ни отверстий от пуль. Козинцев, похоже, просто умер, без всякого вмешательства людей, заинтересованных в таком исходе дела. О потустороннем вмешательстве Борису в эту минуту думать не хотелось. Он вырвал из цепких пальцев бывшего охранника винтовку, быстро разобрал ее привычными к подобной работе руками и аккуратно уложил в футляр для виолончели, лежавший поодаль. Волнение Смагин, естественно испытывал, спускаясь с крыши в подъезд, но куда большим оказалось его недоумение по поводу чужой внезапной смерти, спутавшей все карты расчетливым людям.
Аркадий Завадский лучше своих гостей знал, что нынешней корпоративной вечеринке не дано будет развернуться в светский загул и что финал у нее будет преждевременным и печальным. Что, однако, не помешало ему раскритиковать персонал за медлительность, а поваров за недостаток усердия и профессионализма. Словом, финансовый директор старался вести себя так же, как и всегда, дабы не вызвать даже малейших подозрений у окружающих. В просторный зал он спустился, когда там уже собралось изрядное количество гостей, одетых приличествующим торжественному случаю образом. И надо же было такому случиться, что почти одновременно с Завадским в зале появилась его супруга, облаченная в элегантное зеленое платье. Гости отреагировали на супругов сдержанным гулом, перерастающим в тревожный шепоток по мере того как Елена Семеновна продвигалась навстречу мужу. Аркадий Савельевич приветствовал жену самой обворожительной из своих улыбок, давая понять тем самым всем заинтересованным лицам, что скандала, которого они так ждут, не будет. Супруги встретились на средине зала, отметив столь знаменательное событие обменом любезностями. Губы Елены Семеновны скользнули по гладко выбритой щеке Аркадия Савельевича, а тот в свою очередь вежливо склонился над ее рукой. Эта сцена, по расчетам Завадского, должна была успокоить сплетников и придать началу мероприятия торжественный вид. Шепоток, однако, становился все громче, а кое-где по углам слышались даже удивленные возгласы и смешки. Аркадий Савельевич хоть и не сразу, но сообразил, что внимание присутствующих сосредоточенно на платье его супруги, глухом спереди, но зато сильно декольтированном сзади. Завадский оценил наряд Елены Семеновны только тогда, когда, вежливо пропустил ее вперед на одно из самых почетных мест в зале. Конечно, обнаженная спина и разрез сбоку до самого бедра не могли бы ввести в смущение никого из присутствующий, но, к сожалению, портной зрелой красавицы слишком увлекся ее бесспорно выдающимися формами и завершил декольте гораздо ниже, чем ему надлежало быть, оставив попку Елены Семеновны открытой едва ли не на половину. Во всяком случае, черный паучок, о котором в последнее время столько говорили, не пожелал прятаться под дорогим щелком и предпочел явить себя заинтересованным зрителям во всем блеске. Завадский с огромным трудом сдержал ругательство, рвущееся из самого нутра, и доиграл до конца взятую на себя роль любезного кавалера. К сожалению, Елена Семеновна не пожелала присесть за столик, а стала прохаживаться среди гостей с бокалом в руке, демонстрируя всем желающим достоинства своей фигуры. Публика отнеслась к столь откровенному дефиле настороженно. Большинство гостей посчитало наряд Завадской откровенно неприличным и даже вызывающим.
