Евгения Грановская - Особняк у реки забвения
– Виктория Петровна, я не…
– Вы обещали, что Волин перестанет пить. И он перестал! Навсегда перестал!
В висках у Ирины снова застучало. Она почти физически ощущала, как сильно наэлектризовался воздух в холле. Сделав над собой усилие, Ирина тихо и примирительно проговорила:
– Не стоит огульно обвинять друг друга.
– А вас вообще не спрашивают! – рявкнула на нее Сухова. – «Ученый-химик». Никакой вы не ученый. Куртизанка – вот вы кто!
Максим поднялся с кресла и шагнул к Суховой.
– Скажете еще слово, и я закатаю вас в ковер, – хмуро пообещал актер.
Виктория Петровна вскочила с кресла с быстротой кошки и отступила к стене.
– Попробуй! – с ненавистью заорала женщина. – Тоже мне – звезда вонючая… Да таких звезд на любой помойке…
– Виктория, успокойтесь! – сделала еще одну попытку Ирина. – Вы нервничаете, что в нашей ситуации понятно. Но не нужно терять голову.
Острый подбородок Суховой нацелился на Ирину. В глазах ее мелькнула такая ярость, что на мгновение Ирина почти испугалась: а ну как дама сейчас возьмет да и набросится на нее? Выглядела она и впрямь устрашающе: длинные скрюченные пальцы, бледное, пылающее яростью лицо, в глазах – лихорадочный блеск.
Максим осторожно шагнул к Суховой. Та резко повернулась к нему и выхватила из сумочки складной нож. Выщелкнув лезвие, Виктория Петровна прорычала:
– Только тронь меня, мерзавец!
Максим оторопел.
– Виктория Петровна, вы ведете себя глупо, – наконец обрел голос актер. – Немедленно уберите нож!
– И не подумаю! Ненавижу… Всех вас ненавижу…
– Ну, хватит! – Максим шагнул к Суховой и протянул руку. – Бросьте валять дурака, отдайте нож!
Сухова зашипела, как рассерженная кошка, и резко ударила его ножом по руке. Затем быстро шагнула вбок, намереваясь обогнуть Максима. В это мгновение Хант бесшумно скользнул к ней. Виктория Петровна дернулась в сторону, споткнулась о ногу Ханта и начала падать на пол. Хант попытался подхватить ее, но не успел. Падая, Виктория Петровна ударилась головой об угол журнального столика, после чего рухнула на мраморный пол и затихла.
Несколько мгновений все присутствующие с ужасом смотрели на распростертое на полу тело. Виктория Петровна лежала на правом боку, поджав под себя руку, все еще сжимающую нож. Ее неестественно вывернутая, словно сорванная с позвоночника, голова была повернута к окну.
– Что с ней? – хрипло пробормотал вице-мэр.
– А вы сами не видите? – угрюмо отозвался Мезенцев.
Вице-мэр потянулся в карман за платком и пролепетал:
– У нее… у нее…
– Свернута шея, – договорил за него Мезенцев.
– Макс, она мертва? – тихо спросила Ирина.
Максим ничего не сказал, поскольку ответ был очевиден. Актер взглянул на охранника и угрюмо проговорил:
– Хант, вы уже второй раз оказываетесь там, где гибнут люди.
Узкоглазый крепыш поднял голову и взглянул на него невозмутимыми, ничего не выражающими глазами.
– Что вы такое говорите? – с болью в голосе пробормотал Тимур Маратович. – Хант ведь пытался помочь. Хотел поймать ее, пока она не наделала бед.
– Так же, как и Арвида? – тихо поинтересовался профессор Мезенцев.
Хант молчал. Лицо его, плоское, коричневое, неподвижное, как у деревянной скульптуры, не выражало ничего.
– Это просто случайность, – перевела дыхание Ирина. – Все мы видели, что произошло. Сухова сама бросилась к двери и…
– Она жива! – крикнул вдруг вице-мэр.
Все снова уставились на тело Суховой. Женщина не подавала никаких признаков жизни.
– Вам показалось, – устало вздохнул Максим. – У нее свернута шея. Она не может быть жива.
– Но она пошевелилась! Я сам видел!
– Говорю же, вам…
Сухова неожиданно открыла глаза и скосила их на Ирину. Эффект был настолько неожиданный и жуткий, что все попятились, с ужасом глядя на ожившую Викторию Петровну.
– Ты, – хрипло проговорила Сухова, – это сделала ты.
Затем обвела взглядом лица склонившихся над ней людей и вдруг глухо каркнула:
– Вы все тут сдохнете!
В следующее мгновение глаза Суховой закатились под веки, и взгляд остекленел. Хант присел рядом, прижал пальцы к шее женщины, выждал немного, затем убрал руку и поднялся на ноги.
– Умерла? – спросил его профессор Мезенцев.
Охранник кивнул.
17
Серая дорога однообразно бежала под колеса, а за окнами тянулся безрадостный пейзаж: мокрые деревья, буреломы, участки пожухлой, влажной после дождя травы.
Глядя на дорогу и правя машиной, лощеный что-то тихо, почти беззвучно напевал.
Коренастый напряг слух и услышал:
Я знаю, что будет война,
Потускнеют умы, разобьются сердца.
И девочка с пулей во лбу
Будет долго смеяться над трупом отца.
– Что за песня? – поинтересовался коренастый.
Лощеный пожал плечами:
– Не знаю. В голове вертится.
– Я такую раньше не слышал.
– Да, – без всякого выражения сказал лощеный.
Минуты две они ехали в тишине. Разговаривать было не о чем, включать музыку ни у одного из мужчин не было желания. В кармане у лощеного зазвонил телефон.
Он достал трубку и приложил ее к уху:
– Слушаю… Да, мы идем по следу… Нет… Нет… Хорошо.
Лощеный сложил телефон и убрал его в карман.
– Ну что? – поинтересовался коренастый.
– У нас есть два дня, чтобы найти ее.
– Два дня – большой срок, – сказал коренастый.
– Я тоже так думаю. – Лощеный помолчал, глядя на дорогу, и добавил: – Но все же мы найдем ее раньше.
– Да, – согласился коренастый.
Еще несколько минут прошло в молчании.
– Впереди пост ДПС, – напомнил коренастый. – Нужно поговорить с гаишниками.
Лощеный ничего не ответил, но, когда гаишник поднял полосатый жезл и остановил их, показал ему удостоверение в коричневом переплете с двуглавым гербом на обложке.
– Сержант, мы кое-кого ищем. Будем рады, если вы нам поможете, – сказал он и потянулся в карман за фотографией.
Гаишник, полный, неповоротливый, взирал на мужчин в автомобиле с любопытством.
– Мы ищем вот эту женщину, – продолжал лощеный. – Вы не встречали ее здесь?
Гаишник взглянул на протянутый снимок и поинтересовался:
– А кто она?
– Неважно. Так вы видели ее здесь или нет?
Гаишник покачал головой:
– Нет.
– Покажите фотографию вашим коллегам.
Гаишник взял снимок и отошел.
– Вряд ли они ее вспомнят, – с сомнением сказал коренастый. – Даже если видели.
– Среди этих ребят попадаются очень наблюдательные парни, – возразил лощеный.
Вскоре гаишник вернулся и протянул фотографию лощеному:
– Никто ее не видел.
– Жаль. – Лощеный убрал снимок в карман. – Сержант, неподалеку мы видели грунтовую дорогу. Куда она ведет?
