Евгения Грановская - Особняк у реки забвения
– Тимур Маратович, вы меня слышите? – нетерпеливо спросила Ирина.
– А? Да-да. – Тьютор пристально взглянул на нее поверх очков. – У вас есть какие-то идеи?
Ирина кивнула:
– Да.
– Введете меня в курс дела?
Она покачала головой:
– Нет.
– Но…
– Тимур Маратович, вы сами сравнивали вашу программу с шоковой терапией. И предоставляли каждому из нас возможность высказаться. Мне кажется, я имею право сделать это сейчас.
– Гм… – Тьютор раздумчиво пощипал себя за серебристую бородку. – Что ж, пожалуй, вы правы. В конце концов, если что-то пойдет не так, я всегда смогу остановить вас и направить беседу в нужное русло. Вы согласны?
– На все сто, – улыбнулась Ирина.
– В таком случае я приглашу всех в холл.
В холле собрались через пятнадцать минут. Виктория Петровна Сухова и вице-мэр устроились рядом на кожаном диванчике. Профессор Мезенцев расположился в угловом кресле. Он сидел, закинув ногу на ногу и съежившись, словно ему было холодно. Голова профессора была перевязана чистым бинтом. Ирина и Максим сели в соседние кресла, прямо у столика, за которым расположились Хант и Тимур Маратович.
– Господин тьютор, – заговорил вице-мэр раздраженным голосом, – вам не кажется, что сейчас не самое подходящее время для ваших психологических игрищ?
Тимур Маратович взглянул на него спокойным, мягким взглядом и ответил:
– Нет, не кажется. По крайней мере, поговорить обо всем, что здесь произошло, намного уместнее, чем разбрестись по номерам или сыграть в покер.
Вице-мэр не нашелся, что ответить, и раздул толстые щеки, гневно поглядывая на тьютора и Ханта.
– Друзья мои, – снова заговорил Тимур Маратович, – сегодня я не буду раздавать вам папки с «личными делами». Сегодня мы просто побеседуем. Я хочу знать, что у каждого из вас на уме. И начать намерен с… с вас, Виктория Петровна.
– Почему с меня? – недовольно спросила Сухова.
– Полагаю, потому, что у вас самый испуганный вид.
Сухова дернула острым плечом:
– Естественно, ведь я просто боюсь. По зданию бродит маньяк-убийца, и мне страшно. Это все, что я могу сказать.
Тьютор кивнул и перевел взгляд на толстяка:
– Господин вице-мэр?
– Жду не дождусь, когда мы уберемся отсюда, – мрачно ответил тот.
Тимур Маратович взглянул на профессора Мезенцева:
– Профессор, а что скажете вы?
– Мне тоже страшно, – негромко сообщил Мезенцев. – Но я не уверен, что во всем виноват маньяк.
– Что? – встрепенулась Сухова. – Как не маньяк? А кто же тогда убил Орлову и Волина? И кто заставил взобраться на крышу смазливого продюсера?
– Виктория Петровна права, – сказал, мрачно уставившись на профессора, вице-мэр. – У нас в холодильной камере уже три трупа.
Тимур Маратович снова взглянул на Мезенцева, и на его губах мелькнула тень улыбки, в которой, однако, не было ничего от юмора.
– Не могли бы вы объяснить свою позицию? – мягко попросил он.
Профессор пожал плечами:
– Пожалуйста. Первой погибла Ольга Орлова. Мы нашли ее висящей на дубе, и это было очень похоже на самоубийство.
– Голая, на высоте трех метров? – вскинула выщипанные брови Сухова. – По-вашему, так выглядят самоубийцы?
– За свои сорок два года я видел в жизни и не такое, – спокойно парировал Мезенцев. – Вторым погиб Волин… – Произнося имя «производственника», профессор невольно коснулся пальцами повязки на голове. – Ему размозжили голову тесаком.
– И это тоже «очень похоже на самоубийство», – едко проговорила Виктория Петровна.
Мезенцев покачал забинтованной головой:
– Нет. Это было не самоубийство. Но Арвид Пельш погиб на наших глазах. Безусловно, произошел несчастный случай. Что мы имеем? Одно самоубийство, одно убийство и один несчастный случай. Все говорит о том, что никакого серийного маньяка в здании нет. А с Волиным мог поквитаться любой из нас. И даже я.
Вице-мэр с изумлением воззрился на профессора.
– Мы должны воспринимать ваши слова как признание? – едко поинтересовался он.
Мезенцев снова покачал головой:
– Ни в коем случае. Я просто показал вам схему всего происшедшего. С точки зрения элементарной логики, мы не должны бояться присутствия маньяка. Полагаю, что целью убийцы был только Волин. А значит, ни одному из нас ничего не угрожает. Если, конечно, мы не будет совать головы в петли и бегать в пьяном виде по крышам.
Виктория Петровна усмехнулась:
– Как ловко вы разложили все по полочкам.
– Вы хотите оспорить мои утверждения? – невозмутимо осведомился Мезенцев.
Сухова дернула плечом:
– Напротив. Меня они успокаивают. Слушая вас, я впервые за последние несколько часов вздохнула с облегчением. Значит, все три смерти никак не связаны? Отлично! Если вы не против, я отправлюсь к себе в номер. Счастливо оставаться!
Виктория Петровна поднялась с дивана и повернулась, чтобы идти.
– Это не так! – громко произнесла Ирина.
Сухова вздрогнула и недоуменно посмотрела на нее.
– Что?
– Профессор не прав, – сказала Ирина. – Все три смерти связаны. И боюсь, что за ними последует четвертая.
16
– Потрудитесь объясниться, – сухо проговорил вице-мэр, сжимая бледные губы и строго глядя на Ирину.
Та достала из рюкзака альбом и протянула его Мезенцеву.
– Вот, взгляните. Вам будет интересно.
– Что там? – с любопытством спросила Сухова.
– Подойдите и посмотрите.
Сухова и вице-мэр вскочили со своих мест и подошли к креслу профессора.
– Какая мерзость! – выдохнула Виктория Петровна, заглянув в альбом. Перевела на Ирину блестящие от ярости глаза и гневно спросила: – Зачем вы это нарисовали?
– Ирина не имеет к рисункам никакого отношения, – возразил профессор Мезенцев, разглядывая вторую страницу. – Альбом очень старый, рисунки были сделаны давно.
– Как «давно»? – не поверила своим ушам Виктория Петровна. – Что значит «давно»?
– Лет семнадцать назад, – с сухой усмешкой ответил ей Максим.
Виктория Петровна перевела на него удивленный взгляд.
– Семнадцать лет? – Она снова опустила глаза на альбомный лист. – Что-то я не понимаю. Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит?
– Это значит, что я был не прав, – признал свою ошибку профессор Мезенцев. – Выходит, все три убийства спланированы заранее.
– Три уби… – Сухова тряхнула головой. – Подождите… Но ведь продюсер рухнул с крыши у нас на глазах!
– И напоролся на железные прутья. – Голос профессора стал мрачным. – Взгляните на картинку…
Сухова хотела что-то сказать, но тут вице-мэр издал горлом сдавленный звук и тихо воскликнул:
– О боже! – Сглотнув слюну, он посмотрел на Тимура Маратовича: – Господин тьютор, а вы-то почему молчите?
