Барбара Хэмбли - Путешествие в страну смерти
— А пока вы могли бы оказать мне величайшую услугу, миссис Эшер. Ваш муж говорил, что вы врач.
Она кивнула.
— Да, у меня есть степень, но я занимаюсь исследованием внутренней секреции в Рэдклиффской больнице. Женщины редко практикуют, пациенты не доверяют им. К счастью, у меня нет такой необходимости. Вы тоже так относитесь к «женской медицине»?
Он доел последний кусочек торта и с сожалением оглядел опустевшую фарфоровую тарелку. Взял стакан, нахмурился.
— От лаборатории, можно сказать, ничего не осталось, под ней ведь хранились бочки с керосином. А вот главный корпус, где находился кабинет Фэйрпорта, пострадал меньше. Мы нашли сильно обгоревшие дневники и отдавать их не собираемся. В конце концов, он был подданный Британии. Так вот, не могли бы вы бросить взгляд на эти записи и сказать, представляют ли они для нас какую-либо ценность. — Он достал из-под стола старый потертый портфель, перевязанный шпагатом. — Мы хотели бы знать, над чем он работал. Вы ведь уже знакомы с его статьями…
Лидия кивнула.
— Старение, — сказала она. — Кровь. Бессмертие.
Холивелл осклабился.
— Неудивительно, что он заинтересовался Фарреном.
— Да, — тихо сказала Лидия. — Неудивительно.
Чем дальше углублялась она в записки Фэйрпорта, тем яснее становился смысл его опытов с кровью, слюной и слизью.
«Тот человек, что искал эликсир бессмертия», — так о нем выразился Исидро.
«Он был прав, — думала она, листая загадочные заметки, в то время как Маргарет клевала носом над вышивкой. — Он был прав».
Бедфорд Фэйрпорт с упорством фанатика видел в жизни одну-единственную цель: найти причину старения и уничтожить ее.
В той статье, где он благодарил за финансовую помощь Игнаца Кароли, Фэйрпорт помянул свою «преждевременную дряхлость». Подобные симптомы были известны с семнадцатого столетия и традиционно объяснялись отсутствием или недостатком некоего неизвестного витамина. Лидия сдвинула очки на лоб и устало потерла глаза. Конечно, он должен был ухватиться за слухи о бессмертии.
Несомненно, эксперименты Фэйрпорта требовали значительных расходов. За последние несколько лет он чуть ли не две дюжины раз ставил опыты на орангутангах, а Лидия, сама будучи исследователем, хорошо знала, как дорого стоит каждое такое животное. В большинстве экспериментов в качестве подопытных, правда, использовались свиньи. С точки зрения Лидии, результаты были неутешительны, но Фэйрпорт упрямо повторял и повторял опыты, причем стоимость их росла. Даже будь у него состояние, при таких тратах оно быстро пошло бы прахом.
Но состояния столь значительных размеров у него быть не могло, иначе бы о нем знала тетя Лавиния.
Он вполне мог предать Джеймса и сделать его пленником. Австрийцы докопались лишь до котельной, где хранился керосин… Будь Эшер пленником, его бы поместили именно туда…
Джеймс наверняка покинул город, — решительно сказала она себе. — Полиция разыскивает его до сих пор. Он мог переправиться через Дунай на пароме.
Жестоко изранены… И полностью обескровлены…
Слезы подступили к горлу, но она справилась с собой.
Мы еще ничего не знаем. Мы не знаем.
— Целый труд по истории и фольклору.
Внезапно прозвучавший мягкий голос заставил Лидию вздрогнуть. В кресле напротив, раскрыв гроссбух в матерчатом зеленом переплете, сидел Исидро. За плечом вампира стоящие на камине часы показывали третий час ночи.
— До этого я еще не добралась. — Она перекинула за спину тяжелую косу. Кухарка — замечательная улыбчивая женщина, разговаривающая бог знает на каком языке, — принесла ей вечером бутерброды, груши, торт. В комнате плавал запах подогреваемого на примусе кофе. — Кроме того, фольклор — это в основном измышления. Россказни о якобы исторических лицах. Калиостро и этот герцог из Парижа… Не помню, как его звали.
— Бывает, что и не измышления. — Исидро перевернул гроссбух и пододвинул его Лидии рукой, похожей в свете лампы на старую слоновую кость.
«Старик, проживший около тысячи лет, — сообщали неровные каракули. — Селение Бржек. Женщина, прожившая пятьсот лет (ткала лунный свет). Селение Окурка. Женщина, с помощью лунного света сохранившая свою красоту навечно. Селение Салек. Мужчина, подписавший договор с дьяволом о вечной жизни. Селение Били Хора. Женщина, купавшаяся в крови, прожила пять веков. Бруза, Били Хора, Салек».
Сбитая с толку, Лидия подняла глаза:
— Это очень похоже на легенды, которые собирал Джеймс.
— Подозреваю, что Фэйрпорт, видя, как Джеймс собирает материал, просто перенял его методы. — Исидро склонил голову набок и шевельнул гору записных книжек, чтобы прочесть их заглавия. Брови его выгнулись. — Ясно, в каком направлении он мыслил. Хм, орангутанги?… Я разговаривал сегодня кое с кем, кто видел, как Джеймс покинул город.
У Лидии пресеклось дыхание. Мгновение Исидро молча смотрел на нее, по-прежнему склонив голову набок. Лицо его было бесстрастно.
— Предлагаю вам пройтись, леди. — Он встал и протянул ей руку. — Мастер Вены разрешил мне охотиться в этом городе при условии, что я буду осмотрителен. Так что, если даже он увидит нас вместе, он сочтет вас моей будущей жертвой.
Лидия взглянула на задремавшую Маргарет. Исидро тем временем подал ей пальто. Даже сквозь перчатки чувствовался холод его рук. По привычке она сняла очки и сунула их в карман. Карточная игра отучила Лидию стесняться при Исидро своей близорукости. «Да, четырехглазая! — с вызовом думала она. — Пусть видит… Хотя за три столетия он, наверное, навидался и не таких уродин».
Они спустились по мраморной с позолотой лестнице и, выйдя сквозь огромную, в бронзовых шишечках, дверь, ступили на мостовую.
— То есть вы виделись с Мастером Вены?
— Да, с герцогом Баттиани Николаи Алессандро Аугусто и его женами. Он правит ночной Веной и значительной частью Дунайской долины еще с тех пор, как здесь разбили турок. К счастью, мы оба владеем старофранцузским, поскольку немецкий мне известен лишь по книгам. При дворе говорить на немецком в мои времена считалось признаком неотесанности. Отчасти поэтому я довольно долго избегал Лондона, дожидаясь, когда английский король освоит какой-нибудь более цивилизованный язык.
Лидия спрятала улыбку. Со словаком и кухаркой Исидро при ней говорил по-немецки. Неисправимый снобизм дона Симона уже не являлся для нее секретом.
Спящая Вена напоминала Атлантиду, лежащую на дне темной океанской пучины. В окнах — ни огонька, спят даже слуги.
— Ваш муж ранил младшую жену Баттиани, — продолжал Исидро. — И хорошо сделал, что покинул Вену. Видели, как он садился в Восточный экспресс, следующий в Константинополь…
