Анна Романова - Моя няня
Глава 2. Последний тренинг
Руки начали почему-то мёрзнуть. Вокруг царила тьма, но Виолетта хорошо помнила, что заснули
они под утро. Откуда-то сбоку раздалось шипение. Она попыталась встать, но что-то с силой
надавило на грудь, заставляя откинуться назад.
Дышать стало больно. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвалось еле
слышное сипение. Давление усилилось, пальцы превратились в ледышки, тело онемело.
Шипение повторилось. Виолетта замерла, сердце гулко стучало в висках. Она открыла глаза, ужас
ледяной волной окатил с ног до головы. На груди сидело бесформенное чёрное существо. Его глаза
– колодцы пурпурного пламени, разделённые вертикальным тонким зрачком, – внимательно
смотрели на Виолетту.
Она чувствовала запах сирени, смешанный со сладковатой тошнотворностью гниющего мяса. С
трудом сдержав рвотный позыв, Виолетта смотрела на существо. Оно казалось недвижимым, но
внезапно моргнуло. Тонкий зрачок пропал, пурпур затопил весь глаз. Женщина вздрогнула,
чувствуя, что начинает дрожать от концентрированной злобы, которая исходила от существа. Из
его тела вдруг начал отделяться и медленно вытягиваться в трубочку сгусток тьмы. Трубочка.
Хоботок. На Виолетту накатил приступ омерзения. Хоботок потянулся к её лицу.
– Достану, – послышалось хрипение, – всё равно достану. Моя.
Виолетта стиснула зубы. Истерический крик вдруг прорезал повисшую тишину. Она дёрнулась,
существо исчезло. По глазам ударил свет, пришлось зажмуриться. В ушах ещё звенел крик – так
похожий на голос матери. Виолетта сделала глубокий вдох и откинула смятое одеяло. В постели
она была одна, с кухни доносились тихие звуки.
Виолетта потёрла лицо ладонями и чуть не рассмеялась. Это ж надо было – едва не забыла, что
происходило вчера.
Дверь в комнату чуть приоткрылась, заглянул Богин. Выглядел он с утра весьма неплохо, во всяком
случае Виолетте показалось, что ни почти бессонная ночь, ни вчерашние происшествия своего
отпечатка не оставили.
– Проснулась? Хорошо. А то от завтрака может ничего и не остаться.
Виолетта удивлённо на него глянула:
– Завтрак?
Богина, кажется, это ни капли не смутило. Он чуть пожал плечами:
– Ну, конечно, на пир не похоже, у тебя в холодильнике не разбежаться. Но уж с яичницей я как-то
разобрался. И кофе.
Виолетта только раскрыла рот, даже собираясь поблагодарить, но Богин вдруг прошёл к ней и
сунул в руки телефон.
– Тут кто-то настырный не мог успокоиться, пришлось выключить звук. Посмотри.
С этими словами он быстро покинул комнату. Виолетта некоторое время молча смотрела ему
вслед, потом чуть пожала плечами.
– Мужчины, – они такие странные пробормотала она, заходя в журнал звонков. Звонила
Каталинская, какой-то неизвестный номер и отец. Решив, что Кира перезвонит, на незнакомца и
вовсе обращать внимания не стоило, а отца она тут же набрала. В ответ раздавались долгие гудки.
После повторной попытки тоже ничего не получилось.
Виолетта отложила телефон, на миг задумавшись, что ему могло понадобиться. Отношения с
отцом были не такими напряжёнными, как с матерью, но всё же общались они нечасто.
Махнув рукой, Виолетта поднялась, нашла висевший на стуле халат и, закутавшись в него, пошла
в ванную. В конце концов, утро обещало быть не таким уж плохим.
Холодная вода быстро взбодрила, окончательно прогнав все остатки ночных кошмаров. На
мгновение ей показалось, что собственные глаза отливают тусклой краснотой, а зрачки стали
странно вытянутыми. Виолетта провела рукой по зеркалу. Холодная поверхность – больше ничего.
Прошла секунда, всё вернулось в прежнее состояние. Отражение, как отражение. Её собственное
лицо, больше ничего.
На кухне витали запахи, от которых потекли слюнки. На сковородке, поставленной на стол,
оказалась яичница с помидорами и колбасой. Рядом стоял кофейник. Богин, облокотившись на
подоконник, курил в открытое окно.
Виолетта села за стол:
– Доктор хорошо заботится о своём пациенте.
Он посмотрел на неё вполоборота и выпустил струю дыма, зелёные глаза хитровато прищурились,
хотя голос прозвучал странно ровно:
– Нечасто, но бывает. Слушай, ты вчера ничего не заметила необычного?
Виолетта поперхнулась и закашлялась, из глаз брызнули слёзы.
– Ты издеваешься? По-моему, этого странного вчера было хоть отбавляй!
Богин затушил окурок в пепельнице и повернулся лицом к ней. Сложив руки на груди,
облокотился на подоконник. Рубашку он не надевал, решив, что и джинсов будет достаточно.
Виолетта сумела рассмотреть небольшую извилистую татуировку у него на плече. Он будто
заметил её взгляд, и тут же невольно дёрнул этим самым плечом, словно не желал, чтобы на него
пялились.
– Не издеваюсь, – спокойно сказал он. – Я имею в виду уже здесь, в квартире. Тебе снились
кошмары?
Виолетта хоть и готова была стукнуть его за неуместные вопросы и потенциальную возможность
испортить ей аппетит, но всё же сдержалась.
– Чем меньше спишь, тем меньше кошмаров, – буркнула она, взяв солонку.
– Совсем? – вопрос неожиданно прозвучал резко и холодно, словно они сейчас были не на её
кухне, а находились в помещении, где психолог и эзотерик, Герман Дмитриевич Богин, странный и
несколько неуравновешенный человек, вёл семинар, излагая основы осознанного сновидения.
– Нет, – неохотно призналась Виолетта. – Я думаю, это было уже утром.
Она рассказала о существе и о крике. При упоминании последнего, Богин насторожился. Потом
отошёл от подоконника и сел на табурет, словно так было удобнее думать.
– Знаешь, – задумчиво произнёс он. – Вчера ночью я понял, что твоя квартира – просто сгусток
отрицательной энергии. Прекрати кривиться, я в таких делах понимаю. Это совсем не то, что
привыкли объяснять доморощённые маги и целители. Есть вещи, которые чувствуешь.
– Думаю, это и так понятно, – хмыкнула Виолетта, – последнее время мне в квартире жутко
неуютно, сам знаешь почему.
Богин кивнул. Виолетта молчала. Страх, кошмары, нервы. О каком покое можно говорить в этом
месте? Но она знала, что было что-то ещё. Что-то такое, что заставило его, в первый раз здесь
оказавшегося, внутренне сжаться. Это было видно даже сквозь непроницаемую маску на лице и
ледяной взгляд. Богин дрогнул. Не настолько, чтобы сдаться и бежать сломя голову, но всё же
чувствовал себя не в своей тарелке.
– И… ты уверена, что крик… так могла бы кричать твоя мать?
Вопрос ввёл в ступор. Виолетта отложила вилку. Завтрак исчез на удивление быстро, и она даже
