Юн Линдквист - Звездочка
— Давай фильм посмотрим.
— Что такое фильм? — спросила Терез, не отрываясь от книжки.
«Сейчас узнаешь», — подумал Джерри, ставя кассету в видеомагнитофон. Если он чем-то и мог объяснить свои действия, так это намерением показать сестренке, что убить — это не песенку спеть. Это тебе не «Попались!», а ужасная и страшная вещь. Начался фильм: людей резали и забивали до смерти, они вопили и рыдали, кровь лилась рекой, кишки летели во все стороны. Джерри больше не находил удовольствия в просмотре этих сцен, видимо из-за истории с родителями. Порой он украдкой посматривал на Терез. Она сидела на диване, уставившись на экран с полным безразличием на лице.
— Ну как тебе? — спросил Джерри в конце. — Кучу людей убили, да? Жуть!
— Они не на самом деле мертвые, — покачала головой Терез. Джерри всегда считал, что «Ад каннибалов» — один из лучших примеров псевдодокументального ужастика. Все происходившее на экране казалось вполне реальным. Поскольку сестренка и понятия не имела о том, что такое фильм, Джерри рассчитывал, она примет все за чистую монету. А ему, какие бы цели он ни преследовал, того и надо было.
— В смысле? Конечно, они умирают по-настоящему, — решил приврать Джерри. — Их на кусочки вон порубили.
— Да, но они не стали мертвыми, — упорствовала Терез.
— С чего ты взяла?
— Нет дыма.
Джерри уже заготовил несколько убедительных аргументов, но подобного поворота он не ожидал.
— Что? — только и смог вымолвить он.
— Нет дыма. Когда они разбили им голову.
— О чем речь? Не бывает никакого дыма!
— Бывает. Немного. Красный дым.
Выражение лица у девочки стало похожим на то, каким оно было, когда Джерри пошутил, что убьет ее, если она умрет. Терез смотрела на брата с подозрительной улыбкой, будто знала: он пытается ее провести, но скоро в этом признается.
— Кровь! — догадался Джерри. — Ты имеешь в виду кровь?
Уж ее-то в фильме полно.
— Нет. Джерри, хватит! Ты же знаешь.
— Ничего я не знаю! Мне, видишь ли, не приходилось людей убивать.
— Почему ты никого не убил?
Джерри и сам не понимал, чего хотел добиться от сестренки, показав ей ужастик. Чтобы она закричала от страха и отказалась смотреть. Или, наоборот, чтобы ей понравилось и она засыпала бы его вопросами. Или просто расплакалась бы. Но того, что произошло сейчас, он никак не ожидал.
— Случая не представилось, — обиженно сказал он.
Терез серьезно кивнула, а потом стала объяснять ему, как несмышленому малышу:
— Кровь появляется потом. Сначала дым. Чуть-чуть. Красный. Потом его больше нет. Не найти. Но хотя бы чуть-чуть можно получить. Это любовь. Я так думаю.
Видимо, дело в том, как она это говорила. Монотонным, усыпляющим голосом диктора, читающего сводки биржевых новостей, Терез сухо сообщила ему простые факты. Возразить было трудно, и на долю мгновения Джерри ей даже поверил. Но минуту спустя он стряхнул с себя оцепенение и взглянул на девочку. На лобике Терез снова проступил пот. Джерри взбил подушки, сказал ей прилечь и укутал одеялом.
— Сестренка, — начал он, присев на краешек дивана, — я уже спрашивал, но сейчас я задам вопрос еще раз. Допустим, это все правда: дым и так далее. Допустим, у меня тоже внутри такой дым. Ты и его заполучить собираешься?
Терез устало покачала головой.
— Почему нет? — поинтересовался Джерри.
Взор девочки затуманился и веки начали закрываться, но Джерри не мог позволить ей заснуть, так и не получив ответа. Когда он потряс ее за плечо, Терез произнесла:
— Не знаю. Не хочется.
Ее веки закрылись, и Джерри пришлось довольствоваться таким ответом. Он пошел в спальню и попытался уснуть, чтоб мысли хоть немного прочистились, но сна не было ни в одном глазу. Проворочавшись полчаса, Джерри поднялся, принял холодный душ и вышел на улицу купить каши.
Что-то же ей надо поесть.
На лестнице Джерри столкнулся с соседом по фамилии Хирсфельтт. Опрятная одежда пожилого мужчины резко контрастировала с его пропитым лицом.
— У вас кто-то поселился? — спросил Хирсфельтт, прищурившись от яркого утреннего света, отражавшегося от бетонных стен.
— Нет, с чего вы взяли? — похолодел от испуга Джерри.
— Я все слышу, — предупредил сосед. — Стенки в доме тонкие, знаете ли. У вас там кого-то рвало всю ночь. Вряд ли это были вы.
— Знакомая заболела, и я разрешил ей пожить у меня пару дней.
— Как мило с вашей стороны, — сказал Хирсфельтт таким тоном, будто не верил ни единому слову Джерри. — Кстати, примите мои соболезнования, — продолжил он, приподняв чересчур элегантную шляпу. — Кошмарная потеря.
— Спасибо, — поблагодарил Джерри и поспешил вниз.
Спустившись на два этажа, он поднял голову и заглянул в проем между лестничными пролетами. Ему показалось, он увидел плащ Хирсфельтта рядом с дверью в свою квартиру. Будто тот стоит и подслушивает.
О том, чтоб прогуляться до дальнего супермаркета, теперь не шло и речи. Джерри быстро зашагал в сторону ближайшего магазина. Оставлять Терез надолго одну он не решился. Что, если она проснется и начнет шуметь, а этот чертов Хирсфельтт так и будет стоять у двери, прижав ухо к щели для почты? И почему людям вечно нужно совать нос в чужие дела?
Джерри собирался купить кашу для детей до года, но ее, как назло, на полке не оказалось. Пришлось взять цельнозерновую кашу для детей постарше. Когда он выложил коробку на ленту, кассирша как-то странно ему улыбнулась. Она не раз его видела и точно знала, кто он. Если б не встреча с соседом, Джерри не обратил бы внимания на кассиршу, но теперь, спеша домой с коробкой каши в пакете, он чувствовал себя затравленным зверем.
Терез все еще спала, и Джерри посидел немного в кресле, чтобы отдышаться. Когда девочка проснулась, он тут же включил телевизор на полную громкость, чтобы заглушить подозрительные звуки. Несколько раз за вечер он подходил к окну и выглядывал наружу — не следит ли кто.
Их день проходил под аккомпанемент старых сериалов и рекламных пауз. Терез лежала на диване, вялым взглядом следя за происходящим на экране. Джерри попробовал накормить ее кашей. Она съела пару ложек, и он сидел потом в кресле, обхватив колени и страшась, что сейчас ее снова вырвет этой скудной пищей. Но все обошлось, Джерри жутко обрадовался и дал девочке еще каши. Наконец Терез отказалась есть, но ее так и не вырвало.
Расспросы соседа и улыбка кассирши поставили Джерри перед фактом: делать вид, что все само решится, больше нельзя. Но сейчас у него просто нету сил выдумывать новую стратегию. Поэтому Джерри просто кормил Терез кашей, радовался, что ее желудок принимает пищу, вытирал пот с ее лобика и сидел рядом, когда ее живот снова скручивало от спазмов.
Эти часы, проведенные в их маленьком замкнутом мирке, дали Джерри два новых для него ощущения. Первое — клаустрофобия. Гостиная казалась ему гораздо меньше, чем прежде, будто стены сжались вокруг них двоих, а там снаружи — любопытные глаза, следящие за каждым его шагом. Джерри и сам будто усох, словно бульонный кубик, все его функции сводились к одному: кормить и заботиться.
Если клаустрофобия доставляла беспокойство, то забота о другом человеке приносила радость — настоящее открытие для Джерри. Необыкновенное чувство удовлетворения посещало его, когда он подносил ложку ко рту Терез, видел, как она глотает кашу, убеждался, что желудок не отторгает пищу. На сердце становилось теплее, когда девочка с облегчением вздыхала, оттого что он протер ее горящее лицо влажным прохладным полотенцем.
А может, объяснение не столь благородное, и его радовало внезапно обретенная над кем-то власть. Ведь сестренка теперь полностью зависела от него. Еще никогда не держал он чьей-либо жизни в своих руках. И вот теперь Терез всецело в его власти. Никто не знает о ее существовании. Так что мешает ему взять да накрыть ей подушкой лицо?
Но вместо этого он возился с кашей, смачивал полотенце, менял постельное белье и не отходил от сестренки. Когда имеешь такую власть, незачем применять ее. Для разнообразия Джерри решил побыть хорошим парнем.
В восемь вечера началось шоу «Стань звездой». На сцену вышла какая-то девчонка и завыла песню Уитни Хьюстон, явно переигрывая. Терез тихонько подпевала слабеньким голосом. Джерри аж прослезился. Но не девчонка на экране была тому причиной.
— Черт возьми, сестренка, ты бы гораздо лучше спела! Ты б их там всех порвала!
Ближе к вечеру Терез стало хуже. Судороги участились, а когда Джерри измерил у девочки температуру, термометр показал сорок с лишним градусов. К полуночи Терез настолько ослабла, что даже не могла поднять голову с дивана, если ее рвало. Поэтому Джерри пришлось сидеть рядом, держа полотенце наготове. Если б не страх за сестренку, он бы наверняка потерял сознание от усталости.
