Палочники (ЛП) - Ли Эдвард

Сандерс вздохнул, теперь ему было неловко от того, что он так долго держал руки поднятыми.

- Мне нужно вернуть материалы на "Ноябрьское поле".

- Тогда ты убьешь ребенка, после того как он отведет тебя туда.

- Да ладно, я бы никогда не убил ребенка, ради Бога.

- Да, а Джон Холмс никогда не трахался. Дай мне посмеяться. Ты пойман, тебе капут. Зачем теперь врать?

- Ребенок наверху, - сообщил Сандерс. - С ним все в порядке. Я не причинил ему вреда, я просто заткнул ему рот и приковал его руку наручниками к раме кровати.

- А как насчет генерала Вандера и его жены? Ты стрелял им в голову, как Свенсону и остальным?

Сандерс ухмыльнулся.

- Не было причин убивать их, и их не было в списке. Они тоже наверху, живые. Я вырубил их амобарбиталом и связал. Не веришь мне, иди проверь.

- О, я проверю, хорошо, - сказал Гарретт, - и не волнуйся. Я знаю, что ты собираешься сделать шаг ко мне. Так что не пытайся делать ничего из этого дерьма рукопашного джиу-джитсу киллера Чака Норриса. Ты держишь свои гребаные руки поднятыми и идешь на десять футов впереди меня. Любое глупое дело - черт, если я даже подумаю, что ты собираешься напасть на меня - я всажу половину этой обоймы тебе в позвоночник.

Взгляд Сандерса не дрогнул.

Гарретт махнул пистолетом.

- Вверх по лестнице, убийца. Медленно и аккуратно.

Сандерс вышел, все еще держа руки поднятыми. Гарретт дал ему хорошее преимущество, следуя за ним по лестнице.

- Эй, скажи мне кое-что. Как Дэнни умудрился проникнуть в охраняемый периметр передислокации и выйти с бомбой, которая весит больше, чем Халк Хоган.

- Я не знаю, - сказал Сандерс, идущий прямо перед ним по лестнице. - Какое-то инопланетное влияние, я думаю. Я надеялся, что ты мне скажешь.

- Дэнни сам тебе не сказал? Ты не пытался вытянуть из него это силой?

- Правду? Да, я пытался вытянуть из него это силой. Я сказал ему, что воткну кол в грудь его отца и отрежу голову его матери, если он мне не расскажет. Как я уже говорил, я не причинил вреда родителям, но пригрозил, а это самый быстрый способ заставить ребенка говорить. Но... все было именно так, как ты и сказал. Он не знал. Он честно не знал.

Это не удивило Гарретта. Свенсона тоже похитили, но он не помнил, как. Эффект ретроградной амнезии - распространенный среди похищенных. И избирательно поддерживаемая связь - головные боли, о которых Свенсон рассказал Убелю - возникали во время какого-то трансового канала или телепатии. Может быть, инопланетяне даже вызывали телетезию - внетелесные переживания.

Время покажет, и от него мало что осталось.

- Следующий вопрос, - спросил Гарретт. - На кого ты работаешь?

Сандерс на самом деле рассмеялся.

- Не позволяй этому оружию сделать тебя слишком самоуверенным, Гарретт. Такие парни, как я, умирают, прежде чем сдадут своих подрядчиков.

- Это ячейка в Агенстве национальной безопасности, не так ли? Или, может, Объединенный комитет начальников штабов или Министерство обороны?

Сандерс усмехнулся.

- Ты гоняешь мертвую лошадь, приятель.

- "Великолепная дюжина"?

- Забудь. Я не скажу. Во Вьетнаме меня пытали во Вьетнамской народной армии, эти парни были хардкорными следователями, обученными Советами; я полностью ожидал смерти и мне было все равно, потому что это была моя чертова работа. Тонкая красная линия, знаешь, как во Французском Иностранном легионе? Если эти больные коммунистические ублюдки не смогли заставить меня говорить - поверь мне. То же самое не может сделать и такой либеральный, тощий, безвольный, компьютерный журналист, как ты, не занимающийся даже хакерством.

Гарретт долго и упорно хмурился, но он предположил, что этот человек был прав, и даже предположил, что тот задавал слишком много вопросов, отвлекая внимание, которое Сандерс мог использовать в своих интересах.

Но Гарретт ничего не мог с собой поделать.

- Ну, считай этого нехакерского, либерального, тощего, безвольного, компьютерного журналиста, автора таблоидов пытливым умом, который хочет знать. Почему ты продался?

Сандерс не замедлил ни на йоту в своем ответе.

- Двадцать пять лет я служил своей стране как официант, и я никогда не получал ни цента чаевых, - ответил Сандерс, используя самый старый в мире мотив для предательства. - Я отдал свои навыки тому, кто больше заплатит. Когда я был во Вьетнаме, когда я был во Французском Конго, Алжире и Иране, я думал, что поступаю правильно. Я ошибался. Я наблюдал, как парни вроде Свенсона разбогатели, как свиньи, и ходили с бóльшим количеством медалей на груди, чем у Маршалла Жукова, а все, что я получил, - это пытки стеклянными иглами и ограниченную надбавку за работу в опасных условиях, которая тогда составляла около трехсот долларов в месяц. Если тебя собираются трахать столько лет, малыш, рано или поздно тебе захочется получить оплату в придачу. А потом приходят такие придурки из прессы, как ты, и выставляют нас всех детоубийцами, и однажды это ударяет по тебе. Какого хрена я это делаю? Поэтому я обратился. Да, я продался. Услуги, оказанные тому, кто больше заплатит. Знаешь, что это? Это американский путь.

- Для меня это больше похоже на измену, - заметил Гарретт.

- Что, черт возьми, ты знаешь? Ты ничего не знаешь, пока не проведешь в кустах шестьдесят дней, и дерьмо растет на тебе, и ты должен убрать дальнюю цель одним выстрелом, потому что если ты этого не сделаешь, армия потеряет тысячу пехотинцев в контрнаступлении. А если промахнешься, если придется сделать два выстрела, через две секунды тебя прицелят, и за то время, что ты не успеешь почесать гниль в паху, на твою голову полетят 80-мм минометные снаряды, и если тебе повезет - и если ты хорош - ты выберешься оттуда, но вместо рубашки на тебе будут кишки корректировщика. Потом тебе придется ждать еще неделю или две в кустах, чтобы тебя не схватили. Ты ешь змей и многоножек и пьешь воду из ручья, которая пахнет старой мочой.

Гарретт не притворялся, что выносит суждения. Он там не был, не был свидетелем ужасов. С другой стороны, он не позволил бы себе посочувствовать безжалостному убийце.

Они были на площадке второго этажа, и Гарретт видел открытую дверь прямо у перил. Там горел свет. Сандерс медленно пошел впереди него, затем остановился. Внезапно его плечи поникли.

- Боже мой!

Гарретт осторожно приблизился сзади.

"Осторожно, - предупредил он себя. - Возможно, это было отвлечение, Сандерс готовился сделать неожиданный ход".

- Что там? - спросил Гарретт, сохраняя дистанцию.

- Этот чертов ребенок ушел! - закричал Сандерс.

Глаза Гарретта расширились. Он посмотрел в комнату, из-за позиции Сандерса.

Спальня Дэнни.

Маленький детский стол, маленький стул, плакаты Люка Скайуокера и Железного гиганта на стене. Но Гарретту не нужно было осматривать комнату, чтобы понять, что говорит Сандерс.

Внизу кровати он заметил одно кольцо пары наручников, пристегнутых к каркасу кровати. Половина второго кольца свисала с коротких звеньев цепи.

- Ты, должно быть, шутишь...

Шарнирная застежка второго кольца лежала на полу. Сломанная.

- Это невозможно! - заявил Сандерс. - Это наручники для содержания под стражей Peerless! Их нельзя сломать!

- Да, ну, мне кажется, Дэнни сломал их, как будто они были из пластика, - заметил Гарретт, и каким-то образом - хотя это и смутило его - это его не удивило. - Мы говорим о восьмилетнем ребенке, который проник через электрифицированное ограждение и сломал три лучших замка армии.

Сандерс впервые выглядел расстроенным, сжимая кулаки по бокам своих ног.

- Что? Ему помогли гребаные инопланетяне? Гребаные инопланетяне пробрались в дом и вытащили его?

- Я точно не знаю, но это выглядит именно так, - ответил Гарретт, и, действительно, так оно и было.

К этому моменту его уже ничто не могло по-настоящему шокировать, ничто не было "невозможным". И вот тогда он понял самое лучшее...