Основные Больные Вещи (ЛП) - Келли Рональд

Но той осенью Джей чувствовал странное беспокойство, словно что-то вот-вот должно было случиться, способное испортить его любимое время года и, возможно, навсегда изменить его любовь к кануну Дня всех святых.

Когда стены спальни начинали давить, а присутствие отца, словно зловещая тень, нависало над ним, двенадцатилетний мальчик ускользал через заднюю дверь в лес, что раскинулся за участком Абернати. Не имея настоящих друзей, он всегда уходил один.

В котловине, известной как Коллинз-Холлоу, простирался добрый километр леса между Трехвилочной дорогой и шоссе 70. Высокие сосны, дубы и кедры возвышались над густым ковром из лиан кудзу и опавших листьев. В этом пятнистом тенями лесу Джей находил странный покой и чувство независимости, которых ему так не хватало ни дома, ни в средней школе Коулмана, где он отбывал, словно несправедливый приговор, будучи замкнутым, начитанным семиклассником.

Обычно он бродил по лесу, доходил до середины и возвращался, пока родители даже не замечали его отсутствия. Но в тот октябрьский день Джей зашел дальше. Он взобрался по заросшему склону южной части котловины и оказался в двух шагах от шоссе. А еще - на границе чужого участка. К своему удивлению и легкой тревоге, он осознал, что стоит у заднего двора старика Пелинграда.

Виктор Пелинград был загадкой для сельской общины Коулмана. Старику было почти восемьдесят, и большую часть жизни он провел на окраине городка. Его отец, Эрик, переехал в средний Теннесси в 1937 году вместе с женой и сыном. Несмотря на узколобость местных жителей, Пелинграды, похоже, прижились без особых конфликтов. Эрик возделывал пастбище к западу от своего двухэтажного дома, а Хельга, его жена, работала швеей в магазинчике платьев на городской площади.

Если кто в семье Пелинградов и не вписывался, так это Виктор. Мальчик всегда был странным: молчаливым, угрюмым, словно все время наблюдал и прислушивался, но не говорил. Дети посмеивались над ним и его чудаковатыми привычками. Он заводил питомцев - собак или кошек, - но те быстро исчезали. Люди шутили, что животные сбегали, устав от мрачного нрава и холодности своего хозяина.

С возрастом характер Виктора не улучшился. После смерти родителей он обрабатывал землю и держался особняком, редко общаясь с горожанами. В 1952 году он женился на женщине из родной Германии по имени Люсинда. Поговаривали, что брак был устроен еще Эриком до отъезда из Европы. Но союз продлился недолго. В 1956 году Люсинда покинула Виктора. Местные сплетни гласили, что она, как и животные, не вынесла его угрюмости и вернулась за океан.

Джей укрылся за деревьями на краю участка Пелинграда, высматривая старика. Потрепанного пикапа Виктора не было на гравийной дорожке у дома, и, видимо, он уехал по делам. Облегченно вздохнув, Джей вышел из леса и начал осматриваться. Отсутствие хозяина дало ему возможность исследовать место, которое школьники считали запретным.

Виктор Пелинград давно был для детей Коулмана чем-то вроде пугала. О нем шептались в школе, рассказывая жуткие истории у костров на летних сборах. Один мальчик из класса Джея, Энди Стрикленд, даже распускал слух, будто Пелинград - нацистский преступник, помощник Йозефа Менгеле, державший кричащих детей, пока Ангел Смерти сшивал близнецов или вводил им в глаза синюю краску. Никого не волновало, что Виктору было всего семь, когда его семья покинула Германию. Энди продолжал раздувать миф, пока шериф Биггс не поговорил с его отцом, и тот не пресек эти выдумки.

Теперь, стоя на участке, Джей не нашел ничего примечательного в заднем дворе старика. Ржавый трактор "Джон Дир" утопал в высокой траве, рядом виднелись обветшалые остатки уборной и заброшенного курятника. Лишь одна вещь привлекла его внимание - широкая, неглубокая яма неподалеку от дома, у самой кромки леса.

Это была яма для сжигания мусора, какие раньше использовали, пока свалки не стали нормой. Некоторые старожилы округа Бедлоу все еще жгли мусор, и власти закрывали на это глаза, лишь бы огонь не вышел из-под контроля, вынуждая добровольную пожарную бригаду тушить травяной пожар.

Яма Пелинграда была около четырех метров в диаметре и полметра глубиной. Ее края почернели от сажи, а середина была усыпана серым пеплом и обугленными остатками. Джей не знал, почему, но шагнул с твердой земли в яму. Возможно, ему просто было любопытно, что он найдет - подсказку о привычках старика: что тот ел, пил, какой туалетной бумагой пользовался.

Поверхность ямы была твердой, хрустящей. Джей почувствовал, как она слегка подается под ногами. На миг он подумал, не вернуться ли назад, боясь провалиться. Но куда? Он знал, что под слоем пепла - лишь еще больше мусора. Не то чтобы он мог рухнуть в бездонную пропасть под кучей жестянок и обгоревших газет.

Он дошел до центра ямы, разглядывая окрестности, поддевая носком кроссовка куски металла и стекла. В самом сердце круга он неожиданно заметил старый календарь, наполовину сгоревший, но все еще читаемый. Это был календарь кооператива округа Бедлоу. Над сеткой дат крупными черными буквами значился год: 1939.

- Это не может быть правдой, - пробормотал Джей. - Календарь, пролежавший здесь... сколько? Семьдесят лет?

Он понимал, что это невозможно.

Оглядевшись, он заметил и другие странности: стеклянные бутылки из-под молока, банки из-под соды, промокший журнал "Лайф" того же года. Конечно, Пелинграды могли сжигать такое в те времена, но эти вещи должны были оказаться глубоко под слоями нового мусора, а не лежать на поверхности, открыто для всех.

И еще одна странность поразила его. Стоя в центре ямы, Джей ощутил, как от твердого пепла под ногами исходит холод. На теплом октябрьском солнце он почувствовал озноб, какого не должно было быть. Он присел и коснулся середины ямы. Поверхность была ледяной, словно стенка морозильника.

Но это было не все. Не успел он убрать руку, как корка пепла шевельнулась, приподнявшись на пару сантиметров.

Испугавшись, Джей отскочил. Перестань быть таким трусом, - сказал он себе. - Это просто что-то копошится внизу... крот или крыса.

Волна головокружения накрыла его, и он пошатнулся. Желудок скрутило, как после аттракциона на ярмарке.

Джей уже собирался уйти домой через лес, когда странный звук привлек его внимание. Тихий, жалобный скулеж, похожий на стон раненого зверя. Он огляделся, но не сразу понял, откуда он доносится. Это место просто пугает тебя до чертиков, - подумал он.

Затем его взгляд поймал трепет старой газеты на ветру. Он вернулся к центру ямы и прочел заголовок на пожелтевшей бумаге: "УЧАСТИЕ АМЕРИКИ В ЕВРОПЕЙСКОМ КОНФЛИКТЕ НЕИЗБЕЖНО". Новая волна дурноты заставила его потерять равновесие, и он тяжело осел в пепел. Холод, который он ощущал раньше, усилился. Дрожа, он попытался встать.

Тогда источник скулежа стал ясен. Газета шевельнулась, словно что-то под ней толкалось. Джей не знал, зачем - понимал, что это глупо, - но протянул руку и отодвинул газету.

Там, под бумагой, лежал щенок. Сначала Джей решил, что он мертв. Шерсть, песочного цвета, была свалявшейся, подпаленной огнем, а лапы обуглились до костей. Ржавая проволока туго обвивала шею щенка, глубоко врезавшись в кожу. Еще проволока стягивала его передние и задние лапы, словно теленка на родео. Щенок снова заскулил, жалобно, полным страха голосом.

- Что с тобой случилось, малыш? - прошептал Джей. - Кто это сделал?

В тот же миг он понял, что щенок не дышит. Его бока, исхудавшие от голода и небрежения, были неподвижны. Глаза, застывшие, смотрели в кроны деревьев на краю участка Пелинграда. Мертвее некуда.

Джей пожалел щенка, которого, судя по всему, замучили и бросили в яму гореть. Он протянул руку, чтобы погладить его холодную, неживую морду, выразить сочувствие.

- Мне жаль, малыш, - тихо сказал он.

Когда его пальцы оказались в паре сантиметров от носа щенка, тот поднял голову и лизнул его руку. Язык был серым, раздутым и холодным, как кусок сырой печени.