Линда Лафферти - Проклятие Батори
– Те девушки, что пытались убежать, – прошептала Зузана, – им никогда не удавалось надежно укрыться. Их приволакивали связанными, с заткнутым ртом, и бросали в подземелье. И больше я их не видела.
Янош крепко закрыл глаза, а когда открыл, в них блеснул стальной огонек.
– Нам нужны доказательства. Мой отец – шталмейстер и вхож к королю.
Зузана покачала головой.
– Даже король не может отдать никого из Батори под суд. Как дворяне, они имеют право наказывать своих слуг, как им захочется. Даже убить.
Стоя рядом с конем, Янош крепко сжал в кулаке поводья. Жеребец, почувствовав натяжение, шагнул в сторону и фыркнул.
Зузана замолчала. Молчание тянулось, а потом, вопреки своей воле, она произнесла то, чего не хотела говорить. Она знала, что после этого обратного пути уже не будет.
– Янош, я… – Она заставила себя продолжить: – Я тайком подслушала разговор между графиней и темным незнакомцем.
– Что за темный незнакомец?
– К ней приходит высокий мужчина, и всегда ночью. Все слуги боятся его, а он никогда не показывает свое лицо. Она говорила ему, что кровь словацких крестьянок недостаточно чиста, чтобы сохранить молодость ее лицу. В ближайшие несколько месяцев должны приехать три благородные девушки из обедневших семей, одна из них уже в пути. Их пригласили, чтобы они могли перенять манеры высшего света от самой графини.
Янош, разинув рот, уставился на Зузану.
– Разве она посмеет убивать знатных?
– Она сумасшедшая, Янош! – закричала девушка, наконец, отыскав в себе силы сказать это, и ветер подхватил ее слова. – Как ты не понимаешь!
Оглянувшись, Янош притянул ее ближе к себе, и ей в ухо вместе с шепотом проникло его теплое дыхание.
– Если она нанесет вред кому-то из титулованной семьи, король сможет предать ее суду.
Зузана, выпрямив спину, отпрянула.
– Первая юная графиня прибудет со дня на день. Графиня Зичи из Эчеда. Она древних благородных кровей, родом оттуда же, откуда и сама графиня Батори, но ее семья обеднела. Графиня выбрала Виду ей в служанки.
Янош мрачно кивнул. Порыв ветра с реки поднял его песочного цвета волосы.
– Вида будет отомщена. Все будут отомщены, клянусь в том перед Богом.
Глава 38
Аспен, штат Колорадо
Солнцестояние, 21 декабря 2010 года
Во время солнцестояния валил густой снег. В долине выл ветер, срывая с деревьев остатки листвы и оставляя за собой рощи белых скелетов.
Главную улицу было едва видно за метелью. Вглядываясь сквозь ветровое стекло, Кайл еле-еле продвигался вперед, высматривая пьяных туристов.
Он покружил вокруг шатающегося человека с лыжами на плече, судя по всему, жертвы чрезмерной послелыжной активности. Тот кричал на свою хорошенькую напарницу, девушку много моложе его, которая семенила за ним в теплых меховых ботинках.
У светофора на Семетри-лейн столкнулись три машины. Ничего особенного: вмятины на кузове, и, может быть, у пары водителей обнаружится алкоголь в крови. Кайл медленно маневрировал в скоплении машин.
– Припаркуйся здесь, – сказала Дейзи, не доезжая квартал до кладбища. – Съезжай с дороги.
– Почему здесь?
– Если припаркуемся слишком близко, копы наверняка что-нибудь заподозрят.
– Похоже, у них и так хватает дорожно-транспортных происшествий. Сомневаюсь, что у них остался кто-то, чтобы присматривать за детьми в потемках.
– Давай, паркуйся. Много рассуждаешь!
Они припарковались, и Дейзи указала ему на кованую ограду.
– Вау! – воскликнул Кайл, посветив фарами на высокие тополя.
Дейзи улыбнулась ему в темноте.
– Обычно на солнцестояние собираются десятки готов. Наверное, из-за метели все остались дома.
Они побрели сквозь снегопад. Стояла тишина, и под ветвями метель так не доставала.
Дейзи опустилась на колени у надгробия и смела снег, чтобы можно было прочесть надпись:
– Дена Мэй Мойерс, родилась в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, умерла в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом. Боже, как печально… – прошептал Кайл.
Дейзи вытащила из-за пазухи гвоздику. Пластиковая обертка зашуршала, нарушив тишину.
– Спи спокойно, – тихо проговорила девушка.
Кайл посветил на нее фонариком. По ее щекам текли слезы.
– Эй, с тобой все в порядке?
– Столько детей. Столько умерших. Беззащитные.
– Что ты хочешь этим сказать – «беззащитные»?
Они вздрогнули от странных звуков. Послышались голоса.
– Ш-ш! – прошипела Дейзи.
Кайл спрятался за надгробием.
– Выключи свой фонарь.
Из-за снегопада было плохо видно, но они расслышали стук кирок и лопат по замерзшей земле.
– Кто-то копает, – сказал Кайл.
– Наверное, разорители могил! – прошептала Дейзи.
Пригнувшись, они подкрались по заснеженной тропке поближе и спрятались за огромным тополем. Выглянув, увидели трех человек. Двое копали, а один в черном пальто и черной шляпе наблюдал за ними.
Вот он приказал что-то на непонятном языке.
Дейзи ясно видела место, где они копали. Она была у этого надгробия всего несколько дней назад и читала надпись.
Люди ворчали. Один из них выругался, попытавшись вогнать кирку в замерзшую землю. Рукоять выскользнула у него из руки.
– Я знаю эту могилу! – прошептала Дейзи. – Здесь похоронен отец Бетси.
Глава 39
Где-то в Словакии
21 декабря 2010 года
Грейс смотрела в окно. В неровное стекло вовсю бил дождь. Она поправила на носу очки, сосредоточив взгляд на черных окованных воротах и каменном домике охраны за ними.
К воротам подкатил сверкающий черный «Мерседес». После недолгих переговоров ворота распахнулись, и машина двинулась по гравиевой дорожке, но вместо того, чтобы подъехать к главному входу в замок, остановилась прямо под окном, откуда смотрела Грейс.
Два человека вытащили худую, бледную девушку с растрепанными светлыми волосами. Она хромала, но была в сознании и оглядывала замок, однако явно не могла сама идти.
Все они скрылись из виду, очевидно, войдя в дверь в стене замка.
Услышав шаги в коридоре, Грейс быстро уселась в кресло у окна, схватила первую попавшуюся книгу и открыла на случайной странице.
Послышалось позвякивание посуды, а потом звук вставляемого в замок ключа.
«Драшка, – подумала она. – Может быть, даст мне знать, что отослала имейл. Бетси поймет, что что-то не так, и…»
Но вошел высокий слуга с подносом, на котором были разнообразные хлебцы, заварочный чайник, накрытые золотистыми крышками баночки с джемом и желе и контейнер с йогуртом. Лицо мужчины было землистого цвета, без всякого грима, в отличие от женщин, следивших за ней в первый день. Но на этом лице читалось то же изголодавшееся выражение.
