Яцек Пекара - Молот ведьм
— Потому что не будет кроликов, фруктов, вина и мужчин, госпожа. Я велел арестовать твоих последователей и смею судить, что после допросов их сожгут.
— Сожалею, — сказала она, и в её голосе я похоже действительно услышал сожаление. — А может ты обо мне позаботишься, Мордимер? Я слышала, что некоторые инквизиторы имеют своих Ангелов, правда? Ты не хотел бы иметь собственного демона? — Она снова улыбнулась.
— Боюсь, что независимо от моей воли, такое решение было бы не должным образом понято Святой Службой, — возразил я вежливо, не пытаясь ей объяснить, что в выражении «имеют своего Ангела» есть даже не нота, а целая симфония преувеличения. Ибо если кто-либо кого-либо имел, то мой Ангел меня, а не наоборот.
— Преувеличения, — пробормотала она и пленительно потянулась.
У неё были точёные плечи и стройная шея. Её запястья были такими тонкими, что я мог бы обхватить оба своей кистью.
— Никто не говорил, что мы живём в лучшем из миров, — произнёс я.
— Вы же не верите в то, что она говорила, господин Маддердин, ведь так? Не верите? — Вассельроде уже обрёл голос.
— Конечно нет, отец настоятель, — возразил я. — Впрочем, это ведь не подпадает под юрисдикцию Святой Службы.
— Ага, — сказал он и явно повеселел.
— Если ты настолько учтив, Мордимер, что не пытаешься меня изгонять, то знаешь, что мы должны заключить договор. Что можешь предложить взамен за то, что уйду?
— Не причиню тебе боли, госпожа, — произнёс я мягким тоном. — Учти, многие на моём бы месте начали бы с экзорцизма …
— Это обоюдоостро! — сказала она резко и поднялась.
Сейчас она сидела на оттоманке с руками, скрещёнными на груди. Тёмный сосок торчал между двумя блестящими опалами, утопленными в перстнях.
— Знаю, госпожа. Поэтому жажду, чтобы мы расстались в согласии.
— Я думаю, — ответила она, и на это раз её улыбка была несколько злорадной.
Экзорцизм это крайность. Инквизитор или экзорцист почти всегда старается договориться с демоном, если только не имеет дело с особенно зловредным и порочным чудовищем, который понимает только жёсткую силу. Есть две причины таких действий. Во-первых, неумелые действия могут в меру кроткого демона, типа Хагат, превратить в полного жажды мести зверя. Не раз и не два мы слышали о таких случаях. Во-вторых, изгнанный демон мечтает только об одном. О мести экзорцисту. Ибо боль от экзорцизма для демона страшнее всего, что человеку может приготовить палач в своей мастерской. И всегда есть вероятность, что демон вернётся в наш мир, одержимый лишь этой единственной мыслью. В свою очередь, я не собирался обременять себя мыслью, через год, два или десять появится прекрасная змеюка, чтобы потребовать мою жизнь. Может она и не стоила стольких усилий, но не скрою, что я несколько привык к ней в течение всех прошедших лет.
— Ты должен мне что-то предложить, Мордимер, Что-то менее эфемерное, чем просто обещание не мучить меня.
— Разве этого мало?
— Ты не причинишь мне боли, я не буду тебе мстить. Вот наш первый договор. Но ты по-прежнему не желаешь заплатить за мой уход…
Я задумался нал её словами, поскольку в них таилось зерно правды.
— Выскажи своё предложение.
— У меня небольшой выбор, а? Но… отдай мне его. — Длинным, заострённым ногтем она указала на священника.
Вассельроде уставился на неё, неспособный выдавить из себя ни слова. С полуоткрытым ртом выглядел идиотом.
— Может он не слишком привлекательный, — вздохнула он и окинула его холодным, оценивающим взглядом. — Но разве это не вызов, Мордимер? Этот человек не выносит змей. Устрою так, что самой большой его мечтой будет отдых в моих кольцах. Этому мужчине отвратительны женщины. Доведу его до того, что он, преисполненный почитания, любви и желания, будет слизывать следы моих стоп… Это метафора. — Она усмехнулась, видя мою гримасу. — Это священник ненавидит демонов. Сделаю так, что он отдаст всё за кроху демонических забав. Разве это не прекрасно? — Она хлопнула в ладоши.
Её глаза блестели, как глаза ребёнка, которому как раз пообещали новую игрушку, и он ждёт с нетерпением и надеждой, желая убедиться, что добрый дядюшка прячет её за пазухой.
— Приятного развлечения, госпожа Хагат, — сказал я, поскольку игрушка за пазухой у меня была.
— Это означает — да? Мордимер, какой ты милый!
Я поклонился и улыбнулся, видя её радость. Это была невысокая цена, с учётом ущерба, который могла причинить разозлённая Хагат, а кроме того священнику Вассельроде на самом деле будет с ней неплохо. Змеюка была известна тем, что вместо причинения вреда предпочитала разжигать воображение, а вместо порождения страха предпочитала порождать любовь, желание или обожание. Я смел считать, что она была лучше многих женщин.
— Ты сошёл с ума, парень? Договор с демоном? Приношение в жертву людей? Ты погубил себя! Ты проклял себя на вечные муки! — Вассельроде был весь красный лицом, кричал и размахивал руками.
— Отец настоятель позволит, сам займусь вопросами нашего спасения, — сказал я.
Настоятель развернулся на пятке и кинулся в сторону выхода. Точнее хотел, поскольку Хагат выговорила резким тоном заклинание и щёлкнула пальцами. Зелёная полоса, удивительно похожая на змею, полетела в сторону священника и попала ему в затылок. Он замер на месте, с вытянутыми вперёд руками и с одной ногой, поднятой над полом.
— Вы такие полные жизни. Столько в вас желаний, эмоций, сожалений… Ах, Мордимер, поверь мне, вы живёте в прекрасном мире. У вас есть то, что растапливает лёд, раздвигает сумрак и заполняет небытие. А там… там… пусто… — Она явно погрустнела. — Жаль, что я не могу остаться. — Она посмотрела на меня, но в этом взгляде не тлело даже искорки надежды.
— Сочувствую. — Я покрутил головой.
Она снова произнесла заклятие и в сторону священника понеслась серебряная змейка. Когда она угодила ему в щёку, он освободился от паралича и грузно осел на пол.
— Я не хочу идти в преисподнюю! — крикнул он, озираясь вокруг испуганным взглядом, будто ожидая, что сейчас из углов покоев выползут рогатые демоны и утащат его в бездну.
— О чём он говорит, Мордимер, — Хагат посмотрела на меня.
— Он представил себе, что все демоны живут в преисподней и купаются в огне, бьющем из земной бездны, — объяснил я.
— Фу, — произнесла она немного развеселившаяся, но немного разочарованная. — Ведь это было бы больно.
— Сидеть, — приказала она более резким тоном, видя, что Вассельроде пытается встать.
— Договариваться с тобой было настоящим наслаждением. — Она встала с оттоманки и подошла ко мне. Красивая, стройная, окутанная плащом густых, чёрных волос.
