Клайв Баркер - Книги крови III—IV: Исповедь савана
Дочь забралась к нему на колени и стала болтать о своих пятилетних проделках, пока он не отослал ее одеваться. От разговоров горло ныло сильнее. Ему уже не хотелось быть сегодня любящим отцом.
Оставшись в одиночестве, он долго смотрел на вальсирующие по газону тени.
Сразу же после одиннадцати послышался лай собак. Затем вновь стало тихо. Нортон на кухне помогал Трейси складывать паззл из двух тысяч тоненьких кусочков. К ним подошел Магвайр:
— Что там случилось?
— Не знаю, босс.
— Так узнай же, черт возьми!
В присутствии дочери он редко ругался, но сейчас был готов застрелить Нортона у нее на глазах. Тот отреагировал молниеносно, почувствовав настроение босса, — подскочил к задней двери и быстро открыл ее. Магвайр ощутил свежий воздух хорошего дня. Ему захотелось выйти, прогуляться и просто подышать. Но лай собак все еще отдавался в голове тяжелыми ударами, он не позволил поддаться порыву. По телу вновь побежали мурашки. Трейси съежилась над пазлом в ожидании отцовского гнева. Но Магвайр, не сказав ни слова, вернулся к своему креслу у окна.
Оттуда он увидел Нортона, размашистым шагом пересекавшего лужайку. Собаки не издавали ни звука. Нортон исчез из поля зрения, зайдя за оранжерею. Он не появлялся долго; Магвайр ждал… Терпение его достигло предела, когда Нортон появился снова — он смотрел на Магвайра и что-то кричал, пожимая плечами. Магвайр открыл дверь и, скользнув в просвет, оказался во внутреннем дворике. День окружил его исцеляющим благоуханием.
— Что ты говоришь? — крикнул он Нортону.
— Собаки в порядке, — отозвался тот.
Магвайр ощутил, как по телу разлились волны успокоения. Ну конечно, они в порядке. Почему бы им не лаять — ведь они созданы именно для этого. Чего он испугался? Он кивнул Нортону и зашагал по направлению к лужайке. Чудесный день, подумал он и убыстрил шаг. Он торопился в оранжерею, к своим любимым деревьям-бонсай. Нортон ждал хозяина у дверей, деловито нащупывая в карманах мятные конфеты.
— Я могу помочь вам здесь, сэр?
— Нет.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — произнес Магвайр великодушно. — Иди-ка ты домой и развлеки малышку.
Нортон кивнул.
— Собаки в порядке, — повторил он.
— Ну да.
— Должно быть, ветер их встревожил.
И правда, было ветрено. Сильные теплые порывы сгибали стебли красного бука, обозначавшие границу сада Они дрожали, показывая небу бледную внутреннюю сторону своих листьев. Словно умоляли его остановить стихию.
Магвайр отпер дверь оранжереи и вошел под ее высокий потолок.
Потолок, казавшийся небом над раем, где росли его экзотические любимцы: сарджентский можжевельник, выживший в суровом климате горы Исизути, айва, карликовая елочка йеддо (Picea Jesoensis), которую непросто было уговорить зацепиться слабыми корнями за гладкую поверхность камня…
Умиротворенный, он бродил среди своего волшебного мира. Он забыл о том, что рядом существует другой.
Собаки встретили Ронни озлобленно — он был для них странной игрушкой с незнакомым запахом, которую можно рвать, кусать и забрызгивать слюной. Спрятавшись в стенной нише, он не мог от них избавиться до тех пор, пока вошедший Нортон не отвлек их.
Материя в нескольких местах была порвана. Ронни волновало лишь то, сможет ли он сохранить форму. Хватит ли у него сил. Он стоял в нише и старался сконцентрироваться. Он не знал, что Нортон рядом и лишь по счастливой случайности не заметил его.
Оставаться здесь было опасно, и он покинул убежище. Его иллюзорная материальность пострадала от схватки с собаками: на животе зияла большая дыра; саван то и дело распахивался, выпуская управляющую им энергию, тело забрызгали собачьи испражнения и слюна.
Но его воля была сильнее всего этого. Мог ли он, приблизившись к долгожданной цели, позволить силам природы остановить его? Он, само существование которого было мятежом против этих сил? Сейчас, впервые в жизни — и в смерти, — он чувствовал свою избранность, отвергающую оковы банального здравого смысла. Разве это плохо? Он умер и воскрес в куске запачканной материи. Он заляпан слюной и дерьмом, он выглядит абсурдно. Но все-таки он есть! И пока его желание быть не умерло, никто и ничто не властно над ним. Только эту мысль он мог противопоставить ослепшему и оглохшему миру, который он не хотел покидать. Он знал, что Магвайр в оранжерее. Он уже долго наблюдал за ним: враг полностью поглощен возней с растениями. Он насвистывал что-то, когда наклонялся над очередным цветком. Тихо и нежно…
Магвайр не слышал шелеста полотна в окне, пока Ронни не надавил лицом на стекло так, что черты его расплющились и изуродовались. Раздался скрипучий звук… Вздрогнувший Магвайр уронил елочку йеддо. Она соскочила со своего ненадежного фундамента и упала на пол, ее ветки обломились.
Магвайр хотел закричать, но голосовые связки издали какой-то сдавленный визг. Он бросился к двери как раз в тот момент, когда стекло треснуло под нажимом Ронни. Что произошло дальше, Магвайру трудно было понять.
Ему показалось, что нечто стремительное и невесомое скользнуло внутрь через выломанный проход и предстало перед ним в виде человека.
Нет, вряд ли можно было назвать это человеком Больше походило на жертву жесточайшего избиения: обвисший правый бок, оплывшее бледное лицо. Половинки порванной ноги шевелились, словно жабры рыбы, когда существо переносило на нее центр тяжести.
Магвайр распахнул дверь, открыв путь к отступлению. Потом побежал. Странное существо последовало за ним, протягивая к нему руки, пытаясь заговорить.
— Магвайр… — Имя прозвучало так тихо, словно ему почудилось? Нет: — Ты узнал меня, Магвайр?
Как его не узнать, хоть он и был теперь лишь пузырящейся на ветру оборванной фигурой?
— Гласс, — прошептал Магвайр.
— Да, — ответил призрак.
— Я не хочу… — Магвайр вдруг осекся. Чего он не хотел? Разговаривать с этим кошмаром? Знать о его существовании? Или…
— Я не хочу умирать.
— Но ты умрешь, — сказал призрак.
Белая материя набросилась на его лицо: словно ветер подхватил бестелесное существо и швырнул его на Магвайра.
Снова этот жутковатый запах эфира и дезинфекции. Запах смерти. Объятия полотняных рук становились крепче. Оплывшее лицо тесно прижалось к его щеке, словно ожидая поцелуя.
Руки Магвайра в защитной лихорадке царапали ткань савана. Они нащупали прореху, проделанную собаками. Уцепившись за ее край, Магвайр начал тянуть. Материя издала громкий стон — треск рвущейся ткани.
Саван брыкался в руках, скривив рот в едва слышном Магвайру вопле.
