Б. Липов - Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны
Эдику же было не до музицирования: Тьмовский замотался вдрызг, разыскивая пропавших без вести Ахенэева с чертом. И, в случайно подвернувшемся под лапу микрофоне, он осененно углядел как раз тот случай, когда от ниточки разматывается клубок…
— Я-а-ш-а-а! Где-е ты! Отзо-вись!
Колонки и усилители преобразовали и без того не слабый бас Эдика в стодецибельный шквал.
* * *Яков мигом выскочил из окопа и во всю силу легких завопил:
— Э-эдик! Мы — ря-адом!
Ахенэев поддержал крик.
Однако, пробраться сквозь спрессованную толпу грешников оказалось непросто. И скитальцы, ради воссоединения, предприняли единственный верный ход.
Яков нырнул обратно в окоп и, мощно заработав копытами, продлил его в тоннель. Владимиру Ивановичу ничего другого не оставалось, как, восхитясь в душе находчивостью черта, утрамбовывать тоннель животом, проползя по всей его длине.
…Только со сцены Владимиру Ивановичу открылись истинные масштабы окружавшего их сумасшествия. Площадь в несколько сотен квадратных километров была заселена требующими продолжения концерта, стоящими вплотную друг к другу фанатами.
— Пойдемте, друзья, пусть лабают[38] без нас, — предложил Тьмовский. Они зашли за кулисы, а со сцены прозвучало:
— Любители металла! Вас приветствует группа «Тупик»!
Заработал паровой молот и сбившийся с неведомого маршрута скорый поезд полетел под откос.
* * *— Хочешь верь, хочешь нет, но когда я с ребятами ворвался в кабинет, вами там и не пахло! — Расхристанной походкой Эдик прохаживался перед чертом и Ахенэевым. — Куда, спрашиваю, вурдалаки, друзей подевали? Ответствуйте?!
А ректор мычит что-то членораздельное и кивает на глушенного дипломата.
Я учтиво к ангелу. А сам, как потерянный, мыслю: заглотил, поганец, а теперь — ишь, переваривает… После разгрома в Тоске, волей-неволей, прямо патологическая боязнь оказаться съеденным выработалась. Комплекс! Надо к психоаналитику записаться…
Растрясли симпатягу, сообща. Кстати, кто его так аккуратненько выхлестнул?
Яков указал на Владимира Ивановича. Тьмовский округлил глаза и продолжил:
— Оттаял, субчик. Выставил волосатые ладони и ну плести плетень! Тискает разную муру про Альдебарана, консула для красного словца упомянул, а о вас ни гу-гу. Молчок! Тогда, моргнул я необученным в дип. корпусах мальчикам, и они, в момент, этому пижону крылья в пропеллер переделали.
Откуда у него прыть взялась, за милую душу сообщил, что в пятый круг вас нультранспортировал и вновь синтезировал. И до того упрел от моей обходительности, что умудрился предложить взятку. А на кой она мне, если я на законном основании порадел о дипломате: конфисковал, и даже с наваром. Во, вишь, какая штука?
Эдик протянул Якову прибор, антеннами напоминающий веник. Множество кнопок на ручке, датчики, рычажки…
Тьмовский пожал руку Ахенэева.
— От лица 777 подразделения благодарю за содействие! — И весело подытожил. — Не иначе, вожжа под хвост попала…
— Погоди, погоди… — Черт так и эдак вертел в лапах прибор. — А не кажется ли тебе, Эд, что принцип-то передрали у Бабы-Яги?
— Об этом пока не будем… — Тьмовский отобрал веник у Якова.
— Вы лучше дальше послушайте. Конфисковал я у дипломата сверток, вскрыл при свидетелях, а в нем — геннзнаки! Оказывается, святой ангелочек-то, за определенную мзду, к себе на Альде, радиактивного протащить вознамерился!
И наш зомби-грызун еще тем жуком обернулся. Половину Мафии, с пылу с жару, в свой кулачок заграбастал. Даром что ли, — слуга всех господ!.. Вот что значит земная квалификация! Сейчас там вся бригада Урки навалилась кагалом. Скоро в Тоску пополнение покатит…
Яков вновь потянулся за прибором, но Тьмовский убрал метлу в карман.
— Извини, камрад, но тебе, как соратнику, открою секрет. В обмен на эту хреновину пришлось дипломата отпустить восвояси. Да ты его должен знать: он во втором круге куратором отирался. Ну и заворовался, свалил на Барана.
— Так вот где я эту рожу видел! — Черт разлохматил брови. — Эдик, он же, окаянный, одного с нами роду-племени, и — ангел?!
Тьмовский со смаком провел скребницей по гриве.
— Эх, Яшка, Яшка!.. Который век уже живешь, а дураком остался… Это у нас по старинке: родился чертом, так им и будь. А у них, при дефиците рабочих лап, и волка в овечью шкуру оденут. Да и блат — сам соображать должен…
Черт насуплено выбирал слова, взвешивая «за» и «против».
— А веник, Яков, и в аду не раз пригодится. Техника — современнейшая!
Черт дернулся, словно от удара.
— Техника, говоришь? Современнейшая? А на это что ответишь? Коль упомянул про вожжу и хвост…
Яков развернул Ахенэева спиной и для полного обзора показал Эдику свой куцый зад.
— Так кто из нас черт, хотелось бы знать?
— А это, Яшенька, как понимать! Может ты, а может и он… — Эдик едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Идиот! Тебе все хихоньки да хаханьки, а каково мне?
— Попросил бы без оскорблений, — мгновенно надулся Тьмовский. — Я сказал правду: из песни слова не выкинешь.
— Ах, так! Ну тогда продемонстрируй, способна ли импортная швабра вернуть хозяину его законное достояние.
— Вот это другой разговор. — Эдик достал небольшую брошюрку и стал ее изучать.
— Ясно, — буркнул он, дочитав инструкцию до конца и взглянув на черта, — Яков, а ты уверен, что только хвост к нему перекочевал?
Черт побелел как стена и лихорадочно провел ревизию от рогов до копыт. Лишь после того, как молния джинсов прикрыла прореху, раздался облегченный вздох.
— Вроде бы все мое. Хвоста не хватает… Ну и перепугал же ты меня, Тьмовский!!
— Тогда, друг, не переживай. Сейчас мигом устроим… Переделать вас — раз плюнуть, пара пустяков. Садитесь рядышком и не дергайтесь. Начинаю. Глаза закройте, будет щекотно.
Эдик включил прибор, задвигал рычажками и Владимир Иванович, ощутив приятное покалывание во всем теле, провалился во мрак, а через мгновение вернулся на стул.
— Ну как? Удачно? Проверьте. — Довольный проведенным экспериментом Тьмовский чуть ли не подпрыгивал на месте, в ожидании утешительных вестей.
Ахенэев прислушался к собственным ощущениям. Кажется — свершилось! Он ощупал низ спины — хвоста не было и в помине! Пришло время открывать глаза.
Перед Владимиром Ивановичем сидел — Владимир Иванович!!! Ахенэев протер глаза: двойник не исчезал, а, будто передразнивая фантаста, тоже тер зенки.
— Ну как? — Повторил Тьмовский. — Что вы пялитесь друг на друга, словно белены объелись.
