Палочники (ЛП) - Ли Эдвард

Реакция, рожденная тем же линейно мыслящим, методизированным, объективированным и полностью демифологизированным современным обществом, против которого Гарретт часто чувствовал, что он существует, чтобы восстать. Работа его жизни была сосредоточена, по сути, на полной противоположности социальной машинерии, которая побуждала его отвергать утверждения Линн как "невозможные". Гарретт верил в жизнь во многие вещи, которые большинство людей осудили бы как невозможные, и он видел невозможные вещи.

"Нет ничего невозможного, - вспомнил он после нескольких мгновений саморефлексии. Он не мог позволить себе впасть в ту же чувствительность, которая ослепила мир. - Просто потому, что я чего-то не понимаю... это не значит, что этого не может быть".

У Линн не было причин лгать, не так ли? И Гарретт знал ее, жил с ней и был женат на ней. Страдание - полное и чистое изумление - в ее голосе было настоящим. Гарретт не сомневался в этом ни секунды.

"В морге произошло что-то, чего я не понимаю".

Он успокоил себя открытой логикой, которая теперь выковывала все его самые страстные стремления. Он горячо верил, что наука может объяснить все, но он также верил, что есть много аспектов науки, которые он и остальное человечество еще не могли постичь, и что некоторые из этих аспектов, несмотря на масштаб сложности человеческого разума, просто никогда не будут поняты.

Вот во что верил Гарретт. Это было кредо, по которому он жил, и вот почему он отверг так много "нормальных" возможностей, чтобы вместо этого жить как нищий и быть осмеянным, высмеянным и лишенным всякого доверия почти каждым, кого он когда-либо встречал.

Мертвые кости не возвращаются к жизни - но мертвые кости инопланетян?

Это все, что нужно было Гарретту, чтобы снова начать действовать. В бессмысленные минуты, которые только что прошли, все снова обрело смысл.

Он курил одну за другой, щурясь на черно-белые уличные знаки базы, пока полная темнота опускалась на небо.

"Чертова карта могла бы немного помочь", - пожаловался он себе.

Он не осознавал, что арсенал Эджвуда такой огромный, с таким количеством разных квадрантов. Там были административные зоны, зоны обслуживания, учебные и снабженческие зоны - все это существовало для поддержки единственной функции поста: правильно и надежно хранить оружие и взрывчатые вещества, которые армия должна была иметь в своем инвентаре. Однако прямо сейчас Гарретт медленно ехал на этом гладком, блестящем "Бьюике" по жилой части базы.

"Господи, это место похоже на крысиный лабиринт", - подумал он и выкинул еще один окурок в окно.

Телефонная книга базы, конечно, была бесполезна: любой, у кого был высокий уровень допуска к секретной информации на этой базе, не был бы указан; в некоторых случаях даже их имена были засекречены. Поэтому, когда он покинул жилье гостя и сменил свою заляпанную кровью рубашку на чистую, Гарретт поехал прямиком в офис персонала поста и, назвав себя специальным агентом Ричардом Одентоном, получил адрес проживания старшего уорент-офицера Кеннета Убеля, чье необнаруженное тело, как знал Гарретт, оставалось в лесу, все еще одетым в прекрасный лимитированный пиджак от костюма "Джозеф Аббуд".

- Мне просто нужно очень быстро поговорить с ним по секретному вопросу, - объяснил Гарретт, держа в руках значок и бумажник с удостоверением личности. - Майор Шоу из офиса Агенства безопасности армии знает об этом. Можете позвонить ему для проверки.

Сержант за дежурным столом не стал беспокоиться и быстро дал Гарретту именно то, что ему было нужно: адрес казармы Убеля.

"Ноябрьское поле", - он вспомнил, что сказал ему Убель. - Склад 12".

Сердце Убеля вылетело из груди, прежде чем он успел рассказать реальные указания, но Гарретт также вспомнил, что ему еще сказали:

"У меня есть указания и коды замков, спрятанные в моих казармах..."

Термин "казарма", однако, в современных Вооруженных силах прижился, несмотря на свою устарелость. Гарретт представил себе хижины типа Квонсет 1950-х годов, из которых солдаты выбегали на утреннюю перекличку, чтобы встать в строй. Вместо этого он обнаружил ряды зданий, которые больше напоминали чистые, скромные кондоминиумы - офицерские квартиры. Гарретт хотел бы, чтобы его собственное жилище было таким же хорошим.

"Оно должно быть где-то здесь", - рассуждал он, все еще щурясь.

Он нашел нужную дорогу, но все равно должен был спуститься к нужному зданию. На мгновение он остановился на темной асфальтированной дороге, вытащил клочок бумаги, на котором нацарапал адрес Убеля: Дженерал Максвелл Тэйлор Авеню, дом 4128, квартира 313.

"Вот оно!"

Гарретт обрадовался, притормозив у трехэтажного здания с пометкой 4128. Он съехал на обочину и вышел из машины.

"Оно где-то там", - подумал он, имея в виду указания к важному месту, на которое ссылался Убель.

Он взглянул на степенный многоквартирный дом, идентичный всем остальным зданиям вдоль улицы.

"Ноябрьское поле", склад 12".

Конец тайны или, по крайней мере, на один шаг ближе к ней. После того, как он определил местонахождение этого склада 12, ему все еще нужно было найти Дэнни Вандера и убедиться, что он тоже туда добрался, и вместе со всем этим все еще был растущий поток осложнений: АПБ и его правильная сборка, механизм синхронизации и просто транспортировка этой чертовой штуки и всех ее трехсот фунтов на место.

"Просто действуй шаг за шагом", - напомнил себе Гарретт, против потока деталей.

И всегда был Сандерс, о котором нужно было беспокоиться. Гарретт даже не хотел думать о том, как с этим справиться...

Улица была тихой, вдалеке стрекотали сверчки, и воздух охлаждался. Мягко освещенные окна светились в идентичных армейских сборных многоквартирных домах перед ним. Он старался выглядеть как можно более нормально, приближаясь к дому 4128, входил в боковую лестницу и поднимался на третий этаж. На полпути по коридору он нашел квартиру 313, квартиру Убеля.

"Думаю, мне не нужно стучать", - подумал Гарретт в самом дурном вкусе.

Он не стал тратить время на изучение дверной ручки, чтобы проверить, не открыта ли она; Убель, учитывая его должность и профессиональную специальность, требующую строго ограниченного допуска, был не из тех парней, которые забывают запереть входную дверь, выходя из квартиры.

"Ничего сложного".

Конечно, у Гарретта не было ключа, но у него было кое-что получше: его набор отмычек и разнообразные натяжные ключи. Если он чему-то и научился за время своей эксцентричной профессии, так это быстрому и эффективному обходу неудобств замков. Годами он изучал марки, номера моделей, типы функций и конфигурации штифтов. Теперь это стало его второй натурой, и, по крайней мере, Гарретт был одним из очень немногих людей, у которых не было истерик, когда он запирал ключи в своей машине.

Была задействована определенная тактика внешнего вида.

"Ты подходишь так, как будто ты владеешь этим местом, все время, приближаясь к нужной двери, ты тщательно изучаешь замок на предмет его марки и модели".

Гарретт сделал именно это, когда приблизился к двери номер 313, его разум уже прорабатывал детали: Shlage, Primus модель 1116 из серии ‘82-‘88. Верхние засовы почти всегда имели ту же конфигурацию штифтов, что и замок на ручке. Левые замки обычно работали по часовой стрелке, правые - против часовой стрелки. Набор фланцев подсказал ему, что оба замка были верхними наборами штифтов. Он оценил, что в каждом наборе было одиннадцать штифтов.

Он сделал эти расчеты за считанные секунды, пока шел к двери. Хуже всего было среагировать, если кто-то еще вошел в коридор: человек с отмычками выглядел так же, как человек с ключом, если он правильно держал отмычку и натяжной ключ.

"Просто подойди и сделай это, как будто это твоя собственная квартира..."