Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
Быкоподобные черти набрали немало «еды», и видно, что привычно загоняли слезливо-мычащее стадо обнаженных людей внутрь высокотехнологичной скотовозки, где те тупо замирали, понимая, что их ждет и куда ведет дальнейший путь, но при этом, надеясь на приход еще одной партии ангелов, чтобы улететь в объятия любящего истеричных вонючек Иисуса.
«Тяжело им, но некоторых, что выглядят обычными безмозглыми, так ничего не понявшими людьми, даже жаль… Зато у других слово «мудак» прям на лице написано и еще одна кошмарная смерть им не помешает… Может чему и научатся в следующей жизни, отталкиваясь от безумных, полных крови снов о забытом прошлом…», — юноша сплюнул на горячий пол летающей клетки, проклиная сумасшедшую, давящую со всех сторон жару и посмотрел на женскую камеру, где Лиза с младенцем забились в темный угол, и их почти не было видно.
— Быстрей скотина!! Быстрей!! Не тормозить, животные!! Вы еще нам пригодитесь!! Вы нужны Аду! Ха-ха-ха!! Гордитесь!! — громогласно и жутко гоготали прямоходящие быки, загоняя в скотовозку не один десяток выкупленных рабов, а те не выли, но слезно стонали, жалобно бормоча просьбы и молитвы, на что им всегда хватало сил и характера.
— Простите меня!! Простите, пожалуйста!! Я больше так не буду!!
— Мамочка!! Я хочу видеть мамочку!! Любимую маму!!
— И не убоюсь я рогатых демонов, ибо сила во мне с верой чистою!
— Не хочу!! Я не хочу!! Я не еда!! Я человек!! Человек!!
— Дьявола дети, вреда не причинят мне, ибо ангелы придут за мною!!
— Я боюсь!! Очень!! Очень сильно боюсь!! Отпустите-е-е-е меня!!
Однако сия бессмысленная болтовня быстро прерывалась мощными лапами, бьющими по сопливым и хрустящим лицам тех, кто являлся обычным мясом, так и не переросшим сие определение на Земле, где была такая возможность. И сейчас они почти полностью забили висящую в жарком воздухе скотовозку, оставив свободное пространство вокруг «Спящих», совсем не радующихся такому соседству.
— Никогда не считал себя плохим человеком, но походив с ними в одной упряжке во всех смыслах этого слова, понял, что не люблю людей, особенно когда их морали отрезает суровой реальностью и они снимают маски, превращаясь в себя настоящих… — почти стихами, мрачно произнес японец, криво поглядывая на боязливо отошедших от них узников с пятым тавро. — И не думал, что произнесу такие слова, глядя прямо на них… — он шмыгнул носом и потер разлохмаченную донельзя шевелюру. — В кого я превращаюсь, Дима-сан? — он повернулся к загорелому юноше, а тот провел языком по сухим губам и сглотнул небольшой комок с трудом собранной слюны.
— В себя Такеши! В себя настоящего! — он недовольно смотрел на всхлипывающих рабов, боящихся его больше, чем самих чертей. — Бу-у-у-у!!! — внезапно рявкнул парень и злорадно улыбнулся, увидев, как те отшатнулись. — Х-ха! — всхохотнул он, искренне радуясь виду перепуганных людей, все свое бесцельное существование отвергающих вещи, которым не учили в школе, и до сих не могущих прийти в себя из-за нахождения в сказочном Аду.
— Лкетинг видит, что никто из них не станет беременной свиньей… — грустно пробормотал туземец, покрытый сухими мускулами и внешне не обращающий внимания на чудовищную жару. — Они все уже мертвы! — он провел пальцем по шее, брезгливо поглядев на отшатнувшихся рабов. — Пища шакалов! — воин-масаи сплюнул под ноги, и тут поднял голос смутьян, постоянно получающий по зубам.
— Братья и сестры!! — вновь распахнул он поганый рот и запел старую песню о главном. — Да сколько мы будем бояться этих отродий, с которыми не желают разговаривать даже черти! Нас много, а они одни! Так возьмем же и поднимемся, чтобы указать им, кто мы есть на самом деле! Мы люд… — чересчур болтливый раб, не умеющий контролировать изрыгаемый словесный понос, заткнулся, так как Лкетинг сделал шаг вперед и, молниеносно ухватив его за шею, с размаху ударил об горячую решетку, мгновенно оросившуюся густо брызнувшей кровью.
Затем еще раз, еще и еще. Багровые капли летели во все стороны, слышался хруст, а быкообразное сопровождение гулко хохотало, покачивая искрящимися клинками и весело рассматривая чернокожего «Спящего», что лихо успокаивал болтливого смутьяна с пятым тавро.
— Ну вот! Началось! — звучно ржал огромный минотавр, упоминавший о «веселых» поездочках. — Давай! Дай ему, как следует головешка! — густым ревом подбадривал он Лкетинга, еще несколько раз ударившего вечно выступающего пленника, так не вовремя раскрывшего рот.
Получивший мордой о прутья решетки раб быстро регенерировал и заткнулся, не желая испытывать хоть и кратковременную, но очень даже сильную боль. Все красивые слова мгновенно выпали из его головы во время «обучения», а толпа ему подобных земных отбросов безмолвно рассматривала быстрое поражение негласного лидера.
— Тихо! — четко и ясно выговорил масаи, мышцы которого красиво взбугрились. — Не кричать! А то! — он резко провел ладонью по горлу, усилив пояснение визуальными эффектами. — Лкетинг — воин! Лкетинг сказал, значит, сделает! — не отпуская мускулистой руки от худой шеи получившего по харе раба, туземец с недюжинной силой отбросил его, и тот влетел в толпу ни на что не способных собратьев, никто из которых его не придержал, ввиду общей депрессии.
Туземец же скрестил руки на широкой, покрытой шрамами груди и замер, бесстрашно рассматривая сгрудившуюся массу человеческого скота, от которой не чувствовалось угрозы, а только страх. Стоящие напротив люди не понимали, что одинаковые мысли делают из толпы создание, одинаково думающее и пахнущее, но объяснять им подобное бесполезно.
Такеши первым сделал правильный шаг, без страха повернувшись спиной и задумчиво уставившись на рыночную дорогу с почти не утихшим за прошедшее время чертовым движением, хотя одна из теней стала еще длинней, а отвечающее за нее самое жаркое солнце постепенно скатывалось вниз. Дима повторил за японцем, а затем масаи, ведь каждый из них отлично чувствовал, что трусливые и подлые обладатели пятого тавро ничего не сделают, боясь их и одновременно надеясь на защиту.
— На самом деле хороший вид… Уходящая дорога вообще успокаивает… Все утекает назад, а ты наоборот едешь вперед… — глубокомысленно и с тяжелым вздохом вымолвил Дмитрий, почесав горячий нос и грустно улыбнувшись, уже скучая по девице с визгливым бонусом в виде младенца. — Никогда не думал, что буду вот так стоять в летающей скотовозке в Аду, ждать продолжения пути и одновременно бояться… А вы? — он скосил глаза на Лкетинга с Такеши, думающих каждый о своем.
— Не знаю, Дима-сан! У меня в голове до сих пор не укладывается творящееся… Столько уже видел, а постоянно, будто в первый раз! И самое главное, что если происходящее меня и пугает, то совсем не раздражает в отличие от Лондона, где новый день повторял старый, хотя в заповеднике обещают тоже самое… — громко выговорил Такеши, привычно рассматривая разнообразных чертей, ведущих «домой» живые покупки и жестоко избивающих их, с жалким воем валяющихся в горячей пыли. — Моя душа хочет большего… Намного больше жизни в жизни! — красиво выразился он и еще больше прищурил глаза. — И рисовать! Когда вернусь на Землю, обязательно нарисую все виденное! Надеюсь, что вернусь… И хотелось бы с памятью… — он грустно закончил, нежно водя пальцами по горячим прутьям скотовозки, словно наслаждаясь ими.
