Сэм Райме - Зловещие мертвецы
Охваченный истерикой Скотти рубил и рубил тело на все более мелкие куски. Кровью почти полностью залило ему лицо, руки, его клетчатая рубашка стала черно-красной от крови. Эшли прижался к стене и старался не смотреть на страшное зрелище. Его всего передергивало, крутило, он едва сдерживал порывы рвоты.
Вскоре силы покинули Скотти, он уронил свой топор рядом с содрогающимися, еще живыми кусками.
— Скотти, Скотти, что же нам делать, что же нам сейчас делать, — шептал Эшли.
— Да похоронить ее, к черту, надо, тварь, — сказал Скотти, вытирая о джинсы красные от крови руки.
— Но ведь она наша подруга, — сказал Эшли.
— К черту, к черту! Она уже мертва! Она покойник! Она уже куски мяса!
Но тут вновь завибрировал люк, из-под него блеснули глаза Алисы.
— Ну что, герои, разрубили девушку?
— Заткнись! — закричал Скотти.
— Не нравится? — заскрежетала зубами Алиса.
— Заткнись, чудовище!
— Думаешь, это ты нормальный, а я монстр? Это наш дом. Мы тут хозяева.
Эшли присел на корточки и, превозмогая страх, посмотрел в черную щель, где шевелилась Алиса.
— Если в тебе осталось хоть что-то от прежней Алисы, скажи, что происходит?
— И ты станешь мертвецом, — раздалось хихиканье, — мы пожрем ваши души, ваши тела будут принадлежать нам.
— Не слушай ее! — заверещал Скотти и со всего размаху прыгнул на крышку люка.
Эшли сидел на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, но Скотти схватил его и поставил на ноги.
— Надо действовать! Нельзя сидеть! Так они впрямь победят нас.
Немного повозившись, Скотти и Эшли сложили в скатерть то, что еще недавно было Шейлой, и выволокли на улицу. За простыней тянулась кровавая дорожка.
На улице прямо перед домиком они быстро выкопали неглубокую яму, опустили туда страшный мешок и принялись забрасывать землей.
— Слушай, Эшли, нам все равно нужно отсюда смыться и как можно скорее.
— Но как же мы пойдем, Скотти? У Линды же нога. Помнишь, ей эта сволочь пробила щиколотку. Она не сможет идти.
— Мне все равно. Я пойду один.
— Ну послушай, мы приехали все вместе. Давай все вместе и уйдем.
— Я не знаю, вы как хотите, а я ухожу немедленно.
Скотти посмотрел на дом. По его лицу было видно, что он решился на отчаянный шаг.
— Где-то у моста есть тропа, по которой мы сможем выйти. Пойдем.
— Нет, нет, Скотти. Давай дождемся рассвета и уйдем все вместе. Ведь Линда не может идти.
— А мне плевать, может она или не может идти! Давай ее бросим здесь.
— Как?! Ведь она наша подруга!
— Нет, она не наша подруга, она твоя девушка. Ты о ней и заботься. А мне плевать. Я уйду один.
Скотти повернулся, набросил на плечи куртку и растворился в ночи.
Эшли одиноко бродил по гостиной. Крышка люка дернулась, и он увидел налитые кровью глаза зловещего мертвеца. Послышался издевательский хохот, и скрежещущий голос:
— Скоро ты будешь таким же, как я, таким же, как я!
И после этого всю комнату заполнил хохот.
Эшли с ужасом смотрел на приоткрытый люк. Он с трудом узнавал лицо Алисы, настолько оно было ужасным и гнусным. Гной, запекшаяся кровь, слюна — все смешалось на этом синем, разложившемся лице. И только глаза и зубы сверкали глянцем. Но не белым, а желтым и грязным.
Эшли зажмурился и выбежал из гостиной в комнату, где спала Линда. А вслед ему звучал зловещий хохот и вой:
— Ты будешь таким же, как я, ты будешь таким же, как я. Ты не уйдешь от этого!
Эшли захлопнул дверь, отрезав ужасный голос. Линда спокойно спала на кровати, на ее лице было умиротворение и покой. Эшли встал на колени перед кроватью своей любимой и осторожно приподнял одеяло с ног, чтобы посмотреть, как там ее рана.
Небольшая кровоточащая точка на щиколотке девушки. Но тут от этой точки, как трещины, побежали кровавые прожилки. Эшли вздрогнул. Линда, не открывая глаз, приподнялась на кровати и протянула к нему руки. Рот девушки раскрылся и зазвучал страшный, как бы механический, смех. Как заводная кукла, Линда крутила головой и двигала руками. Эшли отпрянул.
— Ну что ты? Куда ты? — хрипела Линда, на глазах превращаясь в мертвеца.
Эшли выбежал в гостиную и закрыл за собой дверь. Прямо ему на руки упал изможденный, окровавленный Скотти. Джинсы у него были изодраны и залиты кровью.
Что с тобой, Скотти? — пытался втащить его в дом Эшли.
— Деревья. Алиса говорила правду, — хрипел Скотти. — Они не пускают, они обкрутили меня корнями, изодрали в кровь. Но я вырвался, нам не уйти отсюда! Эшли! Я уже понял это.
А на пороге своей комнаты сидела смеющаяся Линда. Ее лицо, хоть еще и не было обезображено тленом и разложением, но стало ясно, что она уже мертвец. Непонятный свет лился из ее открытого рта, на котором то и дело вздувались огромные пузыри кровавой слюны, лопались, и брызги разлетались в разные стороны.
Эшли усадил своего раненого друга на диван, тихо приговаривая:
— Скотти, Скотти, все будет хорошо. Мы победим, мы вырвемся отсюда. Успокойся. Мы только дождемся рассвета, а потом выберемся.
— Нет, нет, — прохрипел Скотти и окровавленной рукой показал на часы, маятник который уже давно застыл.
Его глаза закатились, и он потерял сознание.
А Линда продолжала хохотать и судорожно сжимать и разжимать пальцы.
— Мы не умрем, не умрем, Скотти, — пытался привести в чувство своего друга Эшли. — Там есть тропа, и мы выберемся.
— Нет, никакой тропы уже нет, — хрипел Скотти. — Эти деревья живые, они все понимают. Они закрыли тропу.
— Скотти, Скотти, мы выберемся, я тебе клянусь.
— Нет, я не хочу выбираться, я не хочу умирать, — зашептал Скотти.
Его глаза подернула белая пелена смерти, и из полуоткрытого рта хлынула на грудь кровь. Голова бессильно упала на плечо.
— Нет, не умирай, не умирай! — кричал, пытаясь привести в чувство своего приятеля, Эшли.
Ему вторили, хохоча и издеваясь, Алиса и Линда. Они тряслись от хохота и облизывали губы. Они жаждали только одного, как можно скорее расправиться с Эшли это было их самое заветное желание, их самая страстная мечта, которую, они знали, смогут реализовать.
— Заткнись, заткнись, тварь! — орал Эшли и принялся колотить по лицу свою подругу.
Но та никак не реагировала на удары. Она широко открывала рот, показывая посиневший язык, хохотала и визжала. И Алиса из погреба следила за всей этой сценой визжа. Она радовалась беспомощности Эшли.
Он не выдержал всего этого глумления над ним и гнусного издевательства, схватил ружье, взвел курки и приставил вороненный ствол ко лбу Линды. Казалось, еще мгновение, он нажмет на курок, ее голова разлетится в разные стороны. Но парень медлил: что-то не позволяло ему нажать на курок, что-то удерживало. Он заставлял себя сделать это легкое движение, это несильное прикосновение, но не мог. Он смотрел на искаженное смертью лицо своей подруги, хохотавшей прямо ему в глаза. Эшли отвел взгляд и заметил на шее Линды тонкую серебряную цепочку, на которой висел отполированный кусок горного хрусталя.
