Ирина Ангара - Мертвые тоже хотят жить (СИ)
Задохнувшись от нахлынувших эмоций, закашлялась, выплевывая жидкую кашу на успевшую вовремя увернуться баб Зину.
— Машуня! Не хулигань! — сдвинув брови, баб Зина споро вытерла разбежавшиеся капли и погрозила пальцем.
— П-п-подавилась.
— Ничего, бывает. Еще кушать будешь?
— Нет. Баб Зина, а мой телефон, он далеко?
— Телефон? — она положила ложку в тарелку и убрала посуду на тумбочку. — Да был где-то тут. Кому звонить то хочешь? Родителям?
— Ну-у-у, — задумавшись о правильности ответа, с надеждой посмотрела на строгую женщину. — И родителям тоже…
— Эх молодежь, — баб Зина недовольно цокнула и поднялась. — В инстаграм поди собралась, а? А что доктор говорил? Волноваться вредно! А она в инстаграм!
Ворча, она поднялась и подхватила поднос.
Губы упрямо сжались:
— Баб Зина!
— А что сразу баб Зина? — сиделка поставила поднос и, сжав ладони в кулаки, подбоченилась.
— Телефон!
— Как хочешь, — всплеснув руками, с укоризной покачала головой. — Но я предупреждала!
недовольно бурча под нос, открыла тумбочку и вынула оттуда знакомую кожаную сумку.
— Вот! Держи! Номер набрать?
— Я сама, — мотнув головой вцепилась взглядом в черно-серебристую пластиковую коробочку.
— Эх молодежь!
Прохладный корпус лег в руку, дрожащий палец нажал боковую кнопку включения, но…
— Разрядился?
Я снова нажала кнопку, с надеждой вглядываясь в черный стеклянный экран, но телефон молчал, лишь стеклянная грань поблескивала в лучах электрического света.
— Ну и что ты ревешь?
Моргнув, подняла глаза, и только потом поняла, что расплывающиеся контуры, это не особенности восприятия после комы, и не игра мозга, это просто слезы, тихо текущие по щекам.
— Машунь? — женщина вздохнула, а я почувствовала теплую, немного шершавую ладонь, аккуратно коснувшуюся щеки, — Вот, возьми, горе ты мое. Но никаких инстаграм! Поняла? Хотя о чем это я, интернета то нет, так что вот, звони кому хотела. И не вздумай мне реветь.
— Спасибо, — прошептав, заморгала, с силой прикусив губу.
— Ай, что там, — махнув рукой, она подхватила поднос, и пока я, шмыгая носом, рассматривала старенькую нокиа, оставила меня одну.
Максик. Надеюсь, ты возьмешь трубку!
Больше ни о чем не думая, я с силой жала на кнопки, вводя выученный наизусть номер. С трудом подняв руку, прислонила трубку к щеке и, прижав ее плечом, немного расслабилась.
Гудок.
Макс?
Еще гудок.
Где ты?
Гудок.
Возьми трубку!
Гудок.
Макс!
Глаза перебегали с одной стены на другую, тело окаменело, а я, боясь выронить телефон, теперь боялась другого, того, что просто не дозвонюсь.
Гудок.
— Але? — далекий родной голос раздался возле уха. В последний момент, когда я уже готова была расслабить плечо и уронить трубку, она ожила. — Кто это?
Вязкий комок застрял в горле мешая говорить, глаза снова заволокло слезами, и единственный звук, который я все же смогла издать оказался вздох. Тяжелый, неуклюжий, непонятный.
— Але? — Макс повторился, но теперь в голосе отчетливо звучала досада и усталость. На себя, на собеседника. На меня?
— Макс? — прошептав, почувствовала, как трубка медленно сползает. С трудом перехватив телефон, переспросила. — Максик?
— Кто это? — голос брата зазвучал настороженно, а я, кусая губы, пыталась сдержать слезы, чтобы не разреветься окончательно.
— Максюнечка, — прошептав последние буквы, все же разрыдалась, жалея себя, жалея ушедшую незнакомую Машу, Макса, родителей. Ненавидя эту ситуация и благодаря, да, благодаря неизвестного кого-то, что помог мне вернуться. Пусть так, но вернуться.
Трубка молчала, пока я захлебывалась в эмоциях, а потом осторожно спросила:
— Марина?
А я все же смогла выдавить короткое «да».
— Где ты? Куда пропала? Мариш? — телефон буквально взорвался от коротких требовательных фраз. Брат просил сосредоточиться, требовал не молчать, а говорить, упрашивал, грозил, а я сидела и улыбалась, сквозь высыхающие слезы шепча его имя.
— Мелкая, где ты? Я приеду!
— Да…
— Марина! Не выводи меня из себя! Я приеду и мы поговорим!
— Ага…
— Вот черт! Это не тебе! — отодвинув трубку, кому-то зло сказал: — Мне нужно ехать! Да, срочно! Да, поеду! Я нормально себя чувствую! Марин? Ты тут?
— Да…
— А где? Мариш?
— Я… ты не поверишь…
— Конечно поверю, так где ты?
— В больнице.
— Замечательно. В какой?
— Я…
— Машенька? Поговорила? — голос баб Зины раздался неожиданно, а сама она так же неожиданно стояла напротив меня, недовольно рассматривая мою зареванную мордаху. — И кого я просила не нервничать. Эх молодежь!
Вцепившись в трубку, моргнула и спросила:
— Баб Зина? А в какой я палате?
— Одиннадцатая. Неужели гостей ждем?
— Гостей, — кивнув, следующую фразу сказала уже Максу, но тот нетерпеливо перебил.
— А больница то какая?
— Эта же.
— Жди! — и в трубке раздались короткие гудки.
Глава 12
Я лежала в полутьме и рассматривала игру теней на стене. Отблески уличных фонарей попадая в комнату причудливо изгибались, а фары редких машин и вовсе заставляли тени плясать в таинственном танце.
Долгий тяжелый день давно подошел к концу, моя сиделка, баб Зина, устав находиться при моей персоне целый день, благоразумно оставила меня одну, уйдя на чай в сестринскую. Брата давно выгнали — «Нечего тут ходить», родители, приезжавшие буквально на полчаса, так же давно скрылись.
Да, ко мне приезжали родители. Не мои, нет. Машкины. И я даже в какой-то степени рада, что эти родители не мои, потому как лично у меня язык бы не повернулся назвать этих двоих родителями. Папа — работник мэрии, мама — владелица косметического салона, достаточно известного в нашем городе. Но это все шелуха, подумаешь, должности, владельцы, ерунда, а вот их отношение к дочери… Это да… это мне повезло, со своими, родными.
Сравнивая родственников, погрузилась в воспоминания о сегодняшнем дне, и в который раз подумала, как же не хватает мне своих родителей — Ольги и Димы, а не этих Алики и Вовы.
— Манюнечка? — холеная невысокая брюнетка в ярком пальто буквально ворвалась в помещение, и если бы не тихий шепот сиделки, то я бы не поняла, что эта, молодо выгладившая женщина — мать Марии.
— Зинаида Алексеевна? Как Манечка? — поцеловав воздух возле моей щеки, она обратила строгий взгляд карих глаз на подобравшуюся баб Зину.
Интересно, почему Зинаида Алексеевна? Почему не спросить у меня?
