Олег Гладов - Смех Again
…я различаю тарахтенье мотоцикла во дворе и радостный возглас Ольги:
— Генка приехал!
Я слышу шаги в коридоре, громкий низковатый голос:
— Где мой любимый деда?
И Генка Мишин входит в комнату. Первый внук в семье Евгения и Валентины. Сын старшей Натальи. Мой двоюродный племянник и друг Тольчи Нямого. Он вошёл, и я понял, почему парень получил домашнее образование и лишён был чести стоять под знаменем пионерской дружины села Уткино.
— Это Джим! — вдруг радостно завопил Гек Финн внутри меня.
Генка Мишин был чёрным, как ночь. Как сама Мама Африка.
Он был чёрным.
Пили и гуляли допоздна. Как полагается. Дядя Вася Газ Вода, который из-за своего шофёрства употреблял редко и отрывался на всю катушку примерно раз в полгода, вливал в себя рюмки без остановки. Потом заставил Генку сбацать «Яблочко» и выделывал кренделя ногами, пока не зацепился за стул и не грохнулся. А потом кричал упрекающей его жене:
— Что я, не могу погулять на свадьбе лучшего друга???
— Осподи! Василий, горе ты моё, какая свадьба? — качая головой, говорила жена. —
У Евгена юбилей сегодня!
Но идея всем понравилась, и дядю Женю с тётей Валей заставили целоваться, крича хором:
— Горька!
Потом развесёлого шофёра увели спать, а следом за ним и Ивана. Я пил и кричал вместе со всеми. И мне хотелось пить и кричать ещё больше.
Новое имя.
Новая семья.
Я хотел этого? Я получил.
Целую семью, в самом начале игры.
Без прохождения нудных миссий и собирания мелких бонусов.
Целая семья. Ещё и какая.
Я смотрю на них, смеюсь с ними, сижу за одним столом. Я с ними. Мне весело. Мне зашибись.
Аня улыбается, хлопает со всеми танцующему Дяде Васе и кричит «Горька» моим дяде с тётей.
Целая семья. Ещё и какая: брат-шизоид, племянник-ниггер и сёстры с платного порно-сайта.
Я смотрю на всех и улыбаюсь. Обнимаю за плечи сидящего рядом Николя:
— Ты чё такой? Не весело, что ли?
Его глаза совсем близко:
— Весело.
Я слегка тормошу его, наливая себе свободной рукой новую порцию самогона:
— А чё такой грустный?
Он пожимает плечами.
— Я вовсе не грустный.
Вливаю в себя one drink whiskey. Думаю: ёп-тыть, я же ни фига о нём не знаю…
— Ёп-тыть, Николя… — говорю ему почти в самое ухо. — Я же ни фига о тебе не знаю.
Он пожимает плечами.
— Слушай… — я опять наклоняюсь к его уху. — Тебя же не Николай зовут, да?
Он молчит недолго, рассматривая мой нос. Потом говорит:
— Ты вот зачем пьяный со мной об этом разговариваешь, а Саша?
— Я не пьяный… — мотаю я головой. Инспектирую количество алкоголя в организме. — Не-е… не пьяный… только слегка зацепило…
Говорю совсем тихо:
— Я не пьяный. И не Саша.
Он так же тихо отвечает:
— И я никакой не Николай.
Потом, не меняя позы и не повышая голоса:
— Ну и место ты выбрал поговорить.
— Ты чё, — говорю я, — конспирейшн из май джаб, браза. Нас тут, наоборот, никто сейчас не услышит… разговаривают между собой два друга, о том — о сём… Чё тут такого?..
— А мы с тобой друзья? — он всё так же смотрит на мой нос.
— Ну не враги же… — я снова свободной рукой булькаю себе one drink… э-э-э… который уже по счёту-то?
— Не враги, — отвечает Николя. Хотя… какой он Николя, ёп-ти?
— Слышь, — говорю я, держа рюмку на весу, — а как тебя зовут по-настоящему?
Он наклоняется к моему уху:
— Называй меня Николаем. Пока… И своё имя мне тоже не говори… Я его и так знаю.
Хм… Вот как?
— Вот как? — я смотрю на свою руку, держащую рюмку, и опрокидываю её в себя.
Закусываю огурцом. Говорю, чавкая:
— Я что, так громко разговариваю во сне?
— Нет. Знаю и всё.
Я ухмыляюсь:
— Да? А что ты ещё знаешь?
Он отщипывает кусочек хлеба и кладёт его в рот, одновременно обводя глазами комнату: у всех четвёртая стадия. Все говорят — никто никого не слушает. Николя, не поворачивая головы:
— С Иваном что-то не так.
— Хо! — я киваю. — Удивил. С Иваном что-то не так… С Иваном Всё не так… это я
и сам вижу…
Он снова смотрит мне в глаза:
— Прямо вот, Видишь?
В его голосе сарказм? Странный он всё-таки тип… Пожимаю плечами:
— Ну шиза у пацана, чё тут неясного?
Николя покачивает головой:
— Нет… Это не шиза… Шиза лечится…
Я шарю рукой в поисках бутылки:
— А ты что, специалист в таких делах, да?
Он внимательно следит за тем, как в мою рюмку вливается ещё один drink:
— Специалист.
Я опрокидываю рюмку в себя. Закусываю. Говорю:
— Специалист… Какого рода специалист-то?
— Особого рода… — он громко втягивает носом воздух. — А ты вот пьян уже.
Я пьян? Я не… Хотя… Что там у нас на внутреннем спиртометре?.. Хе-хе… Точно пьян… И курить охота… А уж трахаться — вообще пиздос…
— Завтра поговорим… — смотрит мне в глаза Николя. — Если хочешь.
— Хочу, — киваю я. — А сейчас курить хочу… Пойду я покурю…
Я, опираясь о его плечо, выбираюсь из-за стола. Бреду к выходу, доставая пачку на ходу. Генке опять всунули в руки баян, и он пробует его, растягивая меха своими чёрными руками. Я прохожу мимо и машу ему ладонью. Он слегка наклоняет голову.
— Ты куда, Сашок? — кричит дядя Женя. — А ну послушай, как племяш на баяне шпарит!
— Так на крыльце же слышно! — кричу я в ответ.
Он кивает головой и показывает большой палец. Я делаю то же самое: клёвый у меня дядька…
«Врёшь, — говорит мне внутренний Гек Финн, — он тебе не дядька».
— Пшёл нах! — отвечаю я ему. — Кто бы говорил…
Я сажусь на ступеньки крыльца и закуриваю. Из темноты в круг света заходит рыжий пёс Рыжий и становится неподалёку, виляя хвостом.
— А ну иди сюда, собакин! — говорю я, похлопывая себя по голени. — Ну? Иди сюда, волчара!
Он подходит и ложится на мою ступеньку. Я хватаю его за ухо, а другой рукой подношу сигарету ко рту. Выдыхаю дым в небо: вот это звёзды!.. Запахов куча… и все они — один запах. Запах ночи. Инсэкты разные цвиркают во тьме… Офигезно, короче, тут…
Мухтар и Мальчик тоже входят в светлое пятно у крыльца и плюхаются рядом с Рыжим. Я ерошу шерсть на их мохнатых загривках, курю, и все мы вместе слушаем, как Генка в доме начинает вытягивать из мехов… что-то вязкое… что-то смутно знакомое…
…мы дети земли в кукурузных початка-а-а-ах… словно в перчатка-а-ах…
поёт он, и я чувствую, как от его голоса шевелятся волоски на моей коже… вот это Голосина!..
…справа — на-ле-ва-а-а-а-а…
