Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)
Татьяна принесла бутылку минеральной воды без газа и несколько пластиковых стаканчиков.
Она подошла к девушкам и протянула им таблетки. Первой три маленьких желтых кружочка выпила смешливая блондинка Светлана, закатив глаза.
Затем настал черед брюнетки Айнур. Она тоже выпила три желтенькие таблетки, задумчиво глядя на Татьяну. Ее примеру последовал Артур, медленными движениями, в два захода, проглотивший сразу пять, забавно дергая острым кадыком.
— А ты, Павел? — Татьяна поднесла поднос с водой и таблетками к Тумасову. — Хочешь уйти в мир грез и нарисовать его нам?
— В своё время я прошёл искус марафета, — Павел сразу просек ситуацию. — и из всей кучи мне пришлись по душе галлюциногены.
— Грибы, что ли? — поморщилась Татьяна. — Но у нас их нет. Да и зачем, когда есть чистый и безопасный продукт.
— Нет, ты не угадала, — Павел обвел взглядом горсть таблеток. — но пожалуй, в другой раз. Если у тебя есть в закромах коньячок или виски, это будет прекрасный вариант.
— Да? — разочарованно взглянула на него Татьяна. — Ну, как знаешь. Эрик, дай мне вон те. — Взяв плоскую красного цвета коробочку, она достала из нее упаковку с шестью крупными зелеными таблетками. Вытащив две, она не проглотила их, а положила под язык. Все остальное она сложила назад с подноса в коробку. — Принеси ему коньяк.
Эрик вышел, прихватив коробку с собой.
— Чтобы нарисовать классную картину, порой надо перейти на более высокий уровень восприятия не только действительности, но и своих мыслей, желаний, фантазий. — Татьяна подошла к мольберту. — Мне сегодня нужна гениальная работа, мне нужен успех.
Эрик принес коньяк. Павел расположился в кресле у стены, откуда был прекрасно виден холст. Молдавский коньяк. Отличный коньяк, но только Эрик его принес в графине, а не в бутылке. Мало ли какую дрянь можно влить заодно. Расслабься, это не та компания, — осадил свои мысли Павел.
— Паучьи лапы, туловище слона, мозг лисицы. — Татьяна стала наносить первые мазки. — К сожалению, таких животных не существует. Но есть слова, чтобы описать их. Прогуляйтесь поутру по полям, запах травы опьянит вас, наполнит свежестью. Что это, праздник жизни или только видимость? Жестокая иллюзия? Кто знает. Что скажешь, Павел, да?
— Сейчас они постепенно начнут раскручиваться. — тихо сказал Павлу Эрик.
— Света, что ты видишь? — спросила Татьяна, рисуя эскиз обнаженной женщины.
— Ящерицу на спине у женщины. — пробормотала та.
— Айнур?
— Над моей головой летают утята.
— Вот как? Ну хорошо. Сколько их?
— Четверо.
— Какие они?
— Красно-синие. — протянула брюнетка.
— Прекрасно! — Татьяна сделала еще пару взмахов кистью.
— Артур, как вам кажется, чего еще не хватает?
— На плече у нее красный осьминог. Нет, оранжевый. Он переливается. — у Артура закатились глаза, он немного откинул голову назад и порывисто дышал.
— Где мои куклы… мои куколки… Джульетта… Ромео… они бы вечно любили друг друга… — в полузабытьи стонала Светлана, уткнувшись в подлокотник кресла.
Павел пил коньяк не спеша. Пить он умел, не отнять, да и написание картины под кайфом его не шокировало. Больше его волновали утренние дела: его разыскивали. Пусть не помнили его имя, но внешность запомнили хорошо. И голова у Павла оставалась ясной. То есть был туман, но не пьяный, а трезвый. Словно мозги обложили ватой, а сквозь нее, известно, не искажение, а просто приглушение. Все было под контролем.
Час проходил за часом. Татьяна прекрасно знала свое дело. Рисунок на холсте смотрелся очень эффектно, а изображенная на нем девушка выглядела нереально красивой.
— А кто она? — внезапно спросил Павел.
— Вопрос кто это, излишен. Ты не слышал легенду о Горгонах? — Татьяна стала покрывать фон картины каким-то темным порошком, равномерно распределяя его новой кистью по холсту.
— Да-да, Медуза Горгона.
— Нет, на картине не она, а общий такой, собирательный образ. — Татьяна нарисовала девушке вместо волос щупальца многочисленных маленьких осьминогов.
— Это дьявол, поедающий живых, дабы исполнить свои земные желания. Это дьявол, пожирающий мертвых, чтобы удовлетворить свою адскую похоть. — отозвался Артур.
В какой-то момент Павел от изрядной дозы алкоголя и духоты немного поплыл. Когда он снова открыл глаза, картина была уже готова.
— Если эта дама хоть в половину была так же хороша, как на портрете, — рассуждал Эрик, с пристрастием разглядывая полотно, — не мудрено, что смотревшие на нее мужчины обращались в камень.
— А мне кажется, что Таня ее здорово приукрасила. — возразила Айнур. — Посмотри, насколько проще она смотрится на изображениях в альбоме. На картине Таня ей сильно польстила, а согласно мифам Горгоны те еще ′красотки′.
Девушки дружно засмеялись, представив, как могла бы выглядеть Медуза Горгона в реальности.
— Таня всегда знает, как сработать гениально. — вытирая капельки слез от продолжительного смеха, подвела итог сказанному Светлана.
— Ладно уж, хороши шутки шутить, — положила кисти Татьяна. — Эрик, дай еще одну штучку, я сегодня это заслужила.
…Татьяна медленно легла на ковер, разложенный на полу в центре мастерской. Она начала гладить его, затем стала плавно сучить ногами и руками.
— А-ах, — стонала Светлана, закрыв глаза. — посмотрите на нее… где кончается женщина и начинается змея…
Эрик подошел к сестре, присел на корточки и заглянул ей в глаза. Затем он отошел.
— Я приготовлю ей постель. Все в порядке. — он вышел из мастерской, тихо прикрыв за собой дверь.
Тем временем Светлана и Айнур слезли с дивана и ползком по цементированному полу добравшись до нежащейся в своих фантазиях на ковре Татьяне, начали играться и забавляться вместе с ней, словно котята. Артур в полубессознательном состоянии со странной улыбкой на устах сидел в кресле, будучи где-то далеко от реальности.
Вошел Эрик. Было похоже, что увиденное ничуть его не удивило. А по выражению его лица Павел понял, что вечер написания шедевра подошел к концу. Пора заканчивать. Даже сквозь пьяную вату Павел уловил: пора заканчивать.
— По последней? — Эрик подсел к Павлу и разлил коньяк по рюмкам.
— По последней! — автоматически поддакнул Павел, завороженный зрелищем на ковре, где девушки уже начали целовать и ласкать друг друга.
Эрик ничего не ответил, помолчал, вылил рюмку себе в горло. А Павел, обернувшись, неожиданно ясно увидел его трезвые глаза. Трезвые, изучающие, «хирургические» глаза, направленные прямо на него.
Ничего себе делишки!
