Лиля Калаус - Фонд последней надежды
Гипнотизирует, что ли?
— …Ничего, ничего, будем учиться. Вон, Серик Магисович — хозяйка кивнула на хмурого дядьку, уткнувшегося в книжку под названием «Космогенез мужского и женского начал». На обложке был изображён какой-то сумасшедший в дамской шляпе. — На грани самоубийства был. У него за полгода жена умерла, старший сын в аварии погиб, внучка раком заболела, дом снесли, короче, — хохотнула Эвридика, — сплошные неприятности. А к нам пришёл — не узнать его стало. Всего пятьдесят пять занятий — и мы его в академики продвигаем. На Шестьдесят Первый уровень вышел!
Ася с ужасом покосилась на Серика Магисовича.
— Так что у тебя всё впереди! — она плеснула коньяку в крохотную золочёную рюмочку. — Серёжа! Дай образец договора!
— Зачем? — удивилась Ася.
— Подписывать будем, солнышко, — засмеялась Эвридика, прихлёбывая из рюмки и облизываясь, как Чеширский кот. — Спасать тебя будем. К свету тебя вести. Чтоб не заблудилася больше.
Давешний привратник, без капюшона похожий на Белого Кролика, сварливо пробормотав «умных много — мудрых мало», выложил на стол файлик с бумагами.
— Серёжа! — укоризненно покачала головой Эвридика. — Ты же сам был профаном! Угомонися. Так что, договор-то подпишем, Асенька? Сорок тысяч туаньга в месяц, плюс пансион, плюс учебная литература, плюс пожертвования Сакральному шару — недорого выходит! Зато деньги не на тряпки-шмотки потратишь, а на знания! Давай!
Балахоны вдруг хором завели: «Да-вай! Да-вай!» Ася разинула рот. Эвридика подсунула ей бумажки, протянула ручку.
Ася опустила глаза на слова «Подпись клиента» и опомнилась.
— Я с собой возьму… Подумаю, посоветуюсь, — пролепетала она, потея от неловкости.
— Конечно, возьми! — легко согласилась Эвридика. — О чём разговор! Там наши реквизиты, телефончики — всё есть.
Она встала, вытянула короткие ручки в стороны и затянула:
— В Мире имеется множество структур и иерархий…
— В Мире имеется множество структур и иерархий… — подхватили чернорясочники.
— …земных и космических, видимых и невидимых, известных и неизвестных… — дирижировала Эвридика.
— …земных и космических, видимых и невидимых, известных и неизвестных… — блеяли балахоны.
Подошедшая к столу с подносом девушка застенчиво улыбнулась. Ася вздрогнула: глаза девушки вдруг резко съехались к переносице, как у Мартовского Зайца.
— …Сакральный шар соединяет Сущее с Тайным, Навь с Явью, Низ с Высью, Инь с Янем… — наяривала Эвридика.
— …Сакральный шар соединяет Сущее с Тайным, Навь с Явью, Низ с Высью, Инь с Янем… — вторили балахоны.
Затем они взялись за руки и выстроились вокруг лавок. Косоглазая потянула Асю за собой.
— Да будет Свет!! — пропела Эвридика и резко вскинула руки.
В тишине, нарушаемой только бульканьем керосина в потолочной лампе и насморочным сапом Белого Кролика, хоровод чернорясочников, в котором поневоле приняла участие и Ася, начал движение. Хоровод всё убыстрялся. Ася уже бежала, боясь оступиться, изредка мельком поглядывая на своих партнёров: закатившиеся зрачки, у некоторых — пена на губах…
— Ну хватит, хватит, — наконец, сказала хозяйка, усаживаясь в кресло. — Уф, проголодалася я, как собака!
Балахоны, отдуваясь, расползлись по лавкам. Ася пошла к столу. Ноги дрожали, по спине бежал холодный пот.
Крепкий кофейный дух, смешавшись со сладостью благовоний, мгновенно вскружил ей голову. Угощение было разложено по малюсеньким глиняным мисочкам и блюдцам: какие-то склизкие комочки, соевые трубочки, горстка тёртой редьки, мохнатые шарики то ли из творога, то ли из риса, несколько видов разноцветных прозрачных соусов, небольшая тыква, разрезанная дольками, как арбуз, ещё какие-то опилки и стружки на вялых капустных листах. И — на хохломской досочке — неожиданные розовые ломти сала.
— Подкрепися! — сказала Эвридика, делая широкий жест рукой и невзначай попадая длинным рукавом в каждую по очереди мисочку с соусом. — Созидай, не разрушая.
— Созидай, не разрушая, — хором повторили балахоны и прижали руки к животам.
Видимо, это было что-то вроде «приятного аппетита». Но за стол никто из них не сел.
— А… Как же они? — спросила Ася, принюхиваясь к кофе.
— У них Девятнадцатый день голодовки, — прочавкала Эвридика.
— А…
— А мне можно, — засмеялась та, утирая жирные губки. — Угощайся!
— Спасибо, — и Ася набросилась на еду.
— …Места Силы — места с особой энергией, — говорила Эвридика, ритмично жуя сало. — А почему? Потому что природа таких мест есть результат благословения Будд. Йогическая практика в местах силы пробуждает скрытое знание… Это, солнце, и есть практикум «Дум ньяй». Если голодать и медитировать возле сакрального шара семь декад, создаётся эгрегор Нетленного тела. Поняла?
Ася с набитым ртом покачала головой.
— Да просто все бессмертными станут. Ясно тебе? — Эвридика зевнула и утомлённо откинулась на спинку кресла, ковыряя в зубах. — Наше НПО называется «Шеолинь — Международная Скифская Академия парапсихологии и нетрадиционной медицины». Я — Президент Академии. — Голос Эвридики окреп и налился величием. — Я — Адепт Эгрегора. Все мы, — она обвела взглядом своё стадо, — Адепты. Мы — видим и слышим. Мы — знаем!
Ася закивала, давясь непрожёванной тыквой. Похоже, тётка сбрендила. Извилины у неё явно холестерином забились.
— Когда ты будешь учиться в нашей Академии… А ты будешь, не спорь, я вижу это, солнце! Так вот, когда ты постигнешь технику биокоррекции и познаешь таинства суггестивных методологий, ты увидишь мир совсем, совсем другим!
Ася опять охотно закивала. Другим, так другим, лишь бы эти академики её случайно не расчленили и в жертву не принесли.
Эвридика дремала, едва слышно похрапывая. Посредники истово шептали молитвы.
— Конторы наши могут хоть воевать, но мы-то — простые, брат, люди, ты понял? Всегда договоримся! Я люблю, чтоб напрямую, без этого всякого… Миндальничанья… Тут открытие мирового масштаба. Не знаю, что тебе Иван Алексеич говорил, но тут такие, брат, дела намечаются! Мы с такими данными знаешь, что сможем? Знаешь?! — Зубр наклонился к Олегу и, обдав его кариозной вонью, прошептал: — Мы сможем отследить искривления пространства! Нет, ты понял?!
Олег важно кивнул. «Мужик — больной на всю голову, как ему вилку-то в руки дают, не понимаю…»
Зубр сожрал свою перловку, поскрёб скверно бритый подбородок и ухмыльнулся, наблюдая за Олегом.
— Есть реальные разработки! Миша! Миша, поди сюда!
К ним, косолапя, приблизился парнишка с длинными грязными волосами и бородой. Общий мученический вид придавал ему некоторое сходство с иконописными портретами Спасителя.
