Гильермо дель Торо - Штамм. Начало
Однако он уже взял пятьдесят баксов у типа, который предложил ему эту работенку. Легкие деньги, они и сейчас были при нем. Гус засунул купюры под внутреннюю ленту своей лихо заломленной шляпы, чтобы использовать в качестве вещественного доказательства, если дела пойдут наперекосяк.
Тот тип бродил по магазину, в который Гус зашел за бутылкой «спрайта», встал за Гусом в очередь в кассу. Отойдя полквартала от магазина, Гус услышал, что его кто-то нагоняет, и быстро обернулся. Это был тот самый тип, шедший за ним следом. Тип держал руки перед собой, показывая, что они пусты. Поинтересовался, хочет ли Гус быстро срубить деньжат.
Белый чел, в хорошем костюме, сразу видно – залетная птица. На копа не похож, на гея тоже. Скорее, выглядел каким-то миссионером.
– Микроавтобус в гараже аэропорта. Ты его возьмешь, отгонишь на Манхэттен, припаркуешь и уйдешь.
– Микроавтобус, – уточнил Гус.
– Микроавтобус.
– И что в нем?
Тип просто покачал головой. Протянул сложенную картонную карточку, в которой лежали пять новеньких десяток:
– Это для затравки.
Гус вытянул деньги, как кусок мяса из сэндвича:
– Если ты частный детектив, это ловушка.
– Тут написано время, когда ты должен забрать микроавтобус. Раньше не приходи, но и не опаздывай.
Гус потер десятки большим пальцем, как обычно пробуют хорошую ткань. Тип это заметил. Тип заметил также три кружка, вытатуированные на руке Гуса в ложбинке между большим и указательным пальцем. В мексиканских уличных бандах такой татуировкой метят воров. Но откуда тип мог это знать? Или он приметил Гуса в магазине как раз по этому признаку? И вообще, почему он выбрал именно его?
– Ключи и дальнейшие инструкции найдешь в бардачке.
Тип повернулся и пошел прочь.
– Эй! – бросил Гус ему вслед. – Я ведь еще не согласился.
Он открыл дверцу, подождал… Сигнализация не сработала. Он сел за руль. Видеокамер Гус не заметил, но это ведь не означало, что их нет. Кабину отделяла от грузового отсека сплошная, без намека на окошко, металлическая перегородка. Ее поставил хозяин микроавтобуса уже после покупки машины. Может, частный детектив удобно устроился в грузовом отсеке? И хочет, чтобы Гус приехал на микроавтобусе прямо под телекамеры?
Но, с другой стороны, в микроавтобусе царила тишина. Никаких звуков из грузового отсека не доносилось. Гус открыл бардачок медленно, осторожно, будто боялся, что оттуда выползет змея. Зажглась лампочка. В бардачке лежали ключ зажигания, квитанция, по которой его должны были выпустить с парковки, и большой конверт из плотной коричневой бумаги.
Гус заглянул в конверт и первым делом увидел причитающееся ему вознаграждение: пять новеньких стодолларовых банкнот. Деньги одновременно и обрадовали, и разозлили его. Обрадовали – потому что он получил больше, чем ожидал. Разозлили – потому что без свары никто не разменяет ему сотенную, особенно здесь, в округе. Даже в банке эти бумажки будут сканировать до посинения, потому что их вытащит из кармана восемнадцатилетний татуированный мексиканец.
Банкноты находились еще в одной сложенной пополам картонной карточке, на которой были написаны адрес пункта назначения и код от гаражных ворот. С предупреждением: «Код использовать только один раз».
Гус сравнил карточки. Тот же почерк.
Озабоченность уступила место радостному возбуждению.
«Ну и лох! Надо же, доверил мне микроавтобус!»
Гус с ходу мог назвать целых три точки в Южном Бронксе, куда можно отогнать эту малышку и перебить номера. А заодно выяснить, что за товар в грузовом отсеке.
В большом конверте лежал еще один конверт, поменьше, как для письма. Гус достал из него несколько листков бумаги, развернул, и его бросило в жар.
«АВГУСТИН ЭЛИСАЛЬДЕ» – вот какие два слова стояли в начале первого листка. Далее шел послужной список Гуса – перечень приводов в полицию и судимостей, включая срок за непредумышленное убийство, с упоминанием о том, что он условно-досрочно освобожден по достижении восемнадцати лет, то есть всего три недели назад.
На втором листке была копия его водительского удостоверения, а ниже – водительского удостоверения матери, с тем же, что и у него, адресом: Восточная Сто пятнадцатая улица. В самом низу красовалась маленькая фотография парадной двери их здания в комплексе «Дома Тафта»[35].
Долгие две минуты Гус смотрел на этот второй листок. Он думал о типе, похожем на миссионера, о том, как много, оказывается, тот знал, и о своей madre[36], и о дерьме, в которое вляпался по самое не хочу.
Гус не любил угрозы. Особенно угрозы, затрагивающие его madre. Он и так причинил ей слишком много горя.
На третьем листке Гус прочитал два слова, написанные почерком, который уже видел на карточках: «НИКАКИХ ОСТАНОВОК».
Гус сидел у окна в закусочной «Инсургентес», ел яичницу с соусом табаско и глядел на белый микроавтобус, припаркованный во втором ряду на бульваре Куинс. Гус любил завтраки и, после того как его выпустили на свободу, заказывал «завтраковую» еду каждый раз, когда садился за стол. На этот раз он позволил себе особый завтрак: прожаренный до хруста бекон и поджаренные до черноты тосты.
«НИКАКИХ ОСТАНОВОК». Да пошли они! Гусу не нравилась эта игра, потому что в нее впутали его madre. Он наблюдал за микроавтобусом, пытался понять, как ему быть дальше, и ждал, что произойдет. За ним следят? Если да, то как плотно его ведут? А если они могут следить за ним, то почему сами не отогнали микроавтобус к месту назначения? В какое же дерьмо он вляпался?
И что таится в грузовом отсеке микроавтобуса?
Микроавтобус заинтересовал каких-то двух козлов. Однако их словно ветром сдуло, едва Гус вышел из закусочной. Его фланелевая рубашка была застегнута до горла, но выпущена из брюк, и полы ее разлетались, развеваемые вечерним бризом; короткие рукава рубашки казались длинными из-за плотной татуировки на предплечьях: обводы ярко-красного вокруг тюремного черного. «Латинские султаны» нагоняли страх не только на Испанский Гарлем, но и на Куинс, не говоря уже о Бронксе. Они брали не числом, а сплоченностью. С ними старались не связываться, потому что тем, кто задел одного, грозила война со всеми.
Гус завел двигатель и поехал на запад, к Манхэттену, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора в поисках слежки. Когда микроавтобус подбрасывало на какой-нибудь неровности, Гус напрягал слух, но в грузовом отсеке ничего не сдвигалось. Однако, судя по просевшим рессорам, в нем находилось что-то тяжелое.
Гусу захотелось пить. Он остановил микроавтобус около углового магазинчика, купил две красные с золотом банки мексиканского пива «Текате» по ноль-семь литра, вбил одну из них в держатель для чашки и поехал дальше. По мере приближения к реке высоченные дома на другом берегу словно становились еще выше, за них садилось солнце. День катился к ночи. Гус подумал о брате. Этот паршивый торчок Криспин заявился в дом в тот момент, когда Гус пытался наладить отношения с матерью. Он валялся на диване в гостиной, потея какой-то химической дрянью, и Гуса так и подмывало вогнать ржавый нож ему под ребра. Его старший брат был самый конкретный упырь, настоящий зомби, но мать не вышвыривала Криспина за дверь. Разрешала слоняться по квартире, прикидывалась, будто не знает, что он ширяется в ее ванной, и ждала только, когда этот урод исчезнет вновь, прихватив какие-нибудь вещи.
