Лорен Оливер - Неупокоенные
Минна снова закатила глаза.
– Это просто история, Трентон, может даже это неправда. Я ведь не знаю…
– Ну, ты просто спроси, ладно? Просто узнай, когда это произошло и кого убили. Мне просто… любопытно. Узнай, пожалуйста. Для меня.
Минна вздохнула.
– Хорошо. Я спрошу. Но это было очень и очень давно. Он может и не знать.
– Он ее видел, – благоговейно прошептала Элис, – я же говорила. Он видел ее!
– Но он-то думает, что это была я, – возразила я. И засмеялась. Давно я так не веселилась!
Мартин уже отбросил коньки или нет?
Интересно, он до сих пор вертит часы на руке, когда психует, натягивает ли он носки до самых коленей, и звучит ли его смех по-прежнему?
Интересно, сохранил ли он мои письма. Наверное, сжег или разорвал. Он знает, что я могла бы сделать, если бы у меня была возможность. Он кормил меня одним враньем, фаршировал меня им, как праздничного гуся.
Интересно, он до сих пор покупает продукты в «Гристидес», и существует ли магазин до сих пор?
Я встретилась с Мартином в арбузах. Это не выражение, которое означает что-то неприличное и пошлое. Так на самом деле было. Я вообще любила прогуливаться по продуктовым магазинам, даже когда у меня не было ни цента за душой.
Мне просто нравилось, как были выложены овощи на прилавки, прямо как цацки в ювелирке: капуста, уложенная аккуратными пирамидками, соседствует с красными блестящими перчиками, ровными, как на подбор, огурцами и салатом-латуком, и все это время от времени сбрызгивается водой. В жаркие дни я заходила в магазин, наклонялась над прилавком с салатом и вдыхала его свежий запах. А вода брызгала мне на лицо и шею. И я представляла себя капустой на прилавке или цветком в оранжерее – все о тебе заботятся, а тебе ничего делать не надо.
Может, поэтому Кэролайн так любила возиться в оранжерее, может, она тоже представляла себя цветком. Или капустой.
Я видела Мартина всего пару раз. Его лицо трудно было не запомнить – широкое и плоское, глаза круглые как леденцы, как будто лицо ребенка, которого быстро растянули до состояния взрослого человека. Ростом он был почти два метра и здоровый, как бульдозер. Вот что я всегда любила в мужиках – напористость: если тебе нравится баба, подходи и начинай действовать!
В июле стояла жуткая жара, и я зашла в магазин, чтобы освежиться, посовать нос в холодильники, купить тоник и, может быть, мороженое. На прилавке в самом центре торгового зала высилась гора арбузов. Даже не гора, а пирамида, почти до потолка. Несколько арбузов были уже разрезаны. Они выставили свою сочную мякоть напоказ и как бы говорили: «Давай, попробуй меня!»
Арбузы – это воспоминание о матери. Она покупала самый большой, разрезала на пикнике во дворе церкви и раздавала детям. Они расхватывали его за секунды, а потом бегали, плевались семечками и смотрели, как птицы их хватают с земли. А еще это чувство, когда первый раз кусаешь сочную красную дольку, и сок стекает по руке до самого локтя…
Июльская жара доконала меня. Я подумала, как давно не ела арбуз и чуть не расплакалась – очень давно.
И я стала выбирать из этой кучи хороший арбуз, как моя мама делала – осматривая и простукивая каждый. Так я курсировала вокруг этой полосатой пирамиды и не заметила, как подошел Мартин. И как только я собиралась взять наиболее привлекательный арбуз, как на него легли руки Мартина.
– Этот мой, – сказала я, не убирая рук с сочной ягоды.
– Я так не думаю, – сказал он. Мартин тоже рук не убрал, так что мы стояли и сжимали один и тот же арбуз.
– Дамам принято уступать, – настаивала я.
Мартин засмеялся. У меня была слабость к красивым зубам, а у него как раз были такие.
– Я думаю, это старомодно, – заметил он.
– Ну, значит, я старомодная!
– А так не скажешь, – его глаза улыбались, – у меня идея!
– Какая?
– Может, съедим его вместе? Напополам?
И мы так и сделали. Поехали ко мне и уговорили весь чертов арбуз и бутылочку «Гленливета», которую он купил по дороге. Так весело я давно не проводила время. И да, я была польщена: Мартин работал в городском совете Буффало, а еще у него был свой бизнес по продаже медицинского оборудования. Это был не какой-то там второсортный придурок из бара, которые обычно ко мне липли.
Та ночь была просто великолепной. С уверенностью могу сказать – одна из лучших в моей жизни. Я притворилась, что не заметила обручального кольца у него на пальце.
Часть V
Спальня
Элис
– А она времени зря не теряет! Быстрее было бы только, если б она споткнулась и упала на его…
– Сандра, пожалуйста! Не сегодня.
Я пытаюсь игнорировать ее голос. И то, что происходит в Желтой комнате, но стоны и хрипы, доносящиеся оттуда, а также скрип кровати для меня как спазмы в голове.
Нет никакого смысла отрицать очевидное – Минна сейчас в постели с гробовщиком в Желтой комнате.
В комнате пахло гнилью и чем-то сладким. У меня этот запах вызывал приступы тошноты. Я вспомнила, как Эд пыхтел, вцепившись в спинку кровати. Он зажмуривал глаза от напряжения, по его лицу катились бусинки пота. Тук-тук-тук. Так сильно и настойчиво. Как будто он мог таким образом выбить из своей жизни все проблемы.
Эд закрывал глаза и видел железную дорогу. Я тоже научилась переключаться. Может, поэтому я так легко привыкла к новому телу – потому, что научилась быстро избавляться от старого.
– Знаешь, в чем ее проблема? Это нимфомания. Болезнь такая. Зависимость от секса.
Сандра считала себя психологом-специалистом, потому что какое-то время работала в клинике доктора Риверса, пока ее не уволили за кражу таблеток. Она помнила названия около двухсот фобий, о чем она любила мне напоминать, включая «филателофобию» – боязнь неровных марок. Это одна из причин, почему я считаю, что психология не лучше френологии или алхимии.
Но в случае Минны Сандра, скорее всего, права.
Этот мужчина пробыл в доме меньше двадцати минут до того момента, как она стянула с него штаны и он залез на нее, как собака. Он даже внешне был похож собаку: его бледная рябая спина напомнила мне о стриженных борзых.
Минна закрыла глаза. Могу с уверенностью сказать – это для того, чтобы не смотреть на него. Я тоже не смотрела на Эда. Гробовщик что-то говорил, бормотал, вскрикивал. Невозможно было отвлечься, хотя это было отвратительно.
Я пыталась сосредоточиться на проводке за радиатором. Всего одна маленькая искра… совсем немного…
– Я недооценивала девчонку, – заговорила Сандра, – впечатляет, впечатляет! Нет, ты только подумай – перейти от разговора про погребальные урны к сексу за тридцать минут или даже меньше! За это время можно было эпизод сериала посмотреть!
