Дино Динаев - Собака Кантерсельфа
– Гребездаев, газуй! – донесся крик.
Старшина сел за руль второй машины и дал газку. Трос натянулся, машина буксанула, но потом все- таки сдвинулась с места. Из подвала, облепленная подталкивающими, а при наборе хода, больше виснущими гаишниками, показался корпус редакционной машины. Когда- то белоснежный, теперь в пятнах застарелой грязи и ржавчины, но надпись "Алгинский патруль" все также стремительно перечеркивала борта. По большому счету от машины только корпус и уцелел. Внутри отсвечивал голый каркас.
Колеса тоже отсутствовали, вследствие чего машина скребла днищем по асфальту.
– Так доедем, тут недалеко, – решил старший в чине капитана.
Инспектора погрузились в две машины, причем рядом с Артемием село еще четверо, все как назло мясистые и толстозадые. Кортеж сначала ехал по Пугачева. На повороте на Морскую "редакционку" занесло, и она снесла неработающий светофор, некоторое время волоча его за собой. Когда Морская закончилась, Артемий до звона в ушах боялся, что они свернут к морю. Ему казалось, что его хотят привязать к "редакционке" и утопить. Почему у него возник сей иррациональный испуг, он и сам бы не смог объяснить.
Они свернули на Столичный проспект. Еще издали были видны пульсирующие лампы. На обочине стояли две машины ГАИ, пожарная и скорая. Увидев редакционную машину, пожарные бросили курить и, размотав шланги, стали ее мыть.
– Гребездаев! Яблонский! К генералу! – раздался клич.
Старшина выволок Артемия за шкирку и подтолкнул к машине, стоящей с открытой дверцей. Внутри, свесив ноги, сидел генерал Крутохвостов в распахнутом кителе.
– Корреспондент! Ну-ка посмотри, что я тут сотворил? – обрадовался генерал, суя ему листки, с испугу Артемий даже не нашел в нем знакомых букв.
– Я ничего не понимаю, я давно не журналист, я на рынке торгую, – признался он в панике, за честность был награжден пинками от старшины, причем пинался бестия хитро, сам вроде бы рядом стоял не при делах, а на самом деле ногу выворачивал и лягался как дикий осел, и лицо у него было невозмутимое как у лауреата Нобелевской премии.
– Товарищ генерал, разрешите доложить? Привезли клиентов! – доложил лейтенант.
Он сделал знак, и к ним подвели двух мордатых парней в спортивных костюмах, скованных правыми руками. Из-за этого все время возникали споры, парни дергали, стараясь встать правильно, а получалось так, что крутили хоровод друг за другом.
– Нарушители скоростного режима! Гонки решили устроить. Пытались скрыться от дежурного экипажа.
– Вы еще за простреленные шины ответите! Вы за всю жизнь на такие не заработаете! – выступил один здоровяк. – Знаете, кто я? Я вам конкретный базар устрою!
– Заколбасить обоих и переодеть в милицейскую форму! – приказал генерал.
Крутой застыл с открытым ртом, в который ему торопливо запихнули кляп и уволокли.
Артемий похолодел. Хорошо, что я водить не умею, подумал он. Круто они, однако, взялись за нарушителей.
– Начальника отдела кадров ко мне!
К генералу подвели тщедушного чиновника в мешковатой форме. Ему вручили паспорта задержанных, и он тут же в машине на подставке для стаканов оформил обоих в состав ГАИ, с хеканьем проставив печати, которых у него был целый набор.
Артемия переодели в чистое, что ассоциировалось у него с чем-то дурным.
– Давай, милая, не подведи! – ласково попросил старшина, слюнявя грязный носовой платок и с сильным нажимом вытирая ему лицо.
– Гребездаев! Яблонский! Где вы там? – поторопили их.
Гаишники суетились у столба: устанавливали свет, очищали от кустарника место для камеры. У столба стояла крепко поколоченная машина ГАИ, у которой были разбито все, даже плафон внутри салона. На переднем сиденье сидело два покойника в милицейской форме, которых десять минут назад были вполне живыми и даже не подозревали, что служат в милиции. Буксир приволок машину "Алгинского патруля", отсутствие колес у которой замаскировали ветками.
– Яблонский, идите к машине! – прозвучала команда.
Артемий прошел на негнущихся ногах.
– Ближе, Яблонский! Повернитесь!
Когда он повернулся, глаза рефлекторно закрылись от направленного в упор света, и самопроизвольно потекли слезы.
– Яблонский, откройте глаза!
– Не могу. Сначала уберите свет.
– Но если мы уберем свет, вас не будет видно.
9.
Договорились, что будут светить чуть сбоку. Освещение оказалось кстати, когда ему передали написанные генералом листки. Артемий, стоя перед покойниками и уже ничего не соображая, громко прочитал:
– Вы смотрите "Алгинский Патруль". Сводка происшествий за сутки! – гаишники зааплодировали. – Крупное ДТП произошло на Столичном проспекте. Спилер спецмона, на котором по нашим данным находился полковник Ребрий, сбил патрульную машину ГАИ и даже не остановился для оказания помощи раненным милиционерам.
– Один из них шевелится, – заметил тот, что с камерой.
– Гребездаев!
Старшина подбежал и замахнулся подобранной с земли железякой.
– Не, не шевелится, показалось.
– Гребездаев, назад! Яблонский, продолжай!
– Два молодых парня, недавно пришедших в милицию из армии, погибли на месте. Это уже далеко не первый случай, когда бойцы спецмона грубо нарушают правила.
Буквально на днях произошла трагедия со свадебным кортежем. Мы вправе спросить.
Доколе, полковник Ребрий будет расплачиваться нашими жизнями? Прокуратура начала официальное расследование, получена санкция на обыск в санатории "Полный Фарт" и ордер на арест командира спецмона полковника Ребрия. Пора восторжествовать справедливости, вы не находите, граждане?
– Снято! – гаишники опять зааплодировали, потом споро убрали свет и заботливо унесли цифровую видеокамеру, якобы для проверки заводских номеров, но Артемий понял, что больше не увидит ее никогда.
– Одежду снимать? – спросил он.
– Не надо, она с покойников и им больше не понадобится, – успокоил старшина. – А ты молодчина. Как ты Никитоса? Доколе! Хорошо сказано. Пора навести порядок и все такое! Наведем, будь спок, милая. Переворошим все осиное гнездо. Знаешь, твоя пленка в Москву поедет, на первый канал!
Окно дежурки было закрыто изнутри железной заслонкой, из-под которой пробивалась полоска света. Инспектор Вопилин постучал об железку ключом от машины. Изнутри раздался женский вскрик.
– Тихо ты, не прикуси! – строго сказал мужской голос.
Заслонка была с треском отдернута в сторону, и стал виден голый торс спецмоновца в берете и при оружии. На плече, бугрящемся от мускулов татуировка "Кот-Д-Ивуар.2006.ДМБ".
– Старший лейтенант Бу-бу-бу, – Вопилин кинул руку к козырьку.
