Дино Динаев - Дурная Слава
— Никуда не годится! — сказала она. — Должна быть эрекция.
Она взялась за Бена рукой и несколько раз дернула вверх-вниз. В глазах Бена помутилось. Он терпел из последних сил, но терпение его не являлось чем-то безграничным. Замок уже скрипел, поддаваясь, дверь со скрежетом поползла по полу.
Согбенная фигура Веткина с внушительной связкой наперевес полезла, было в дверь, но замерла, пораженная открывшейся картиной.
— Что же вы вытворяете, животные? — с отчаянием возопил охранник.
Полина оглянулась на крик, и в это время терпение Бена благополучно иссякло, колени мелко запульсировали, девушка шарахнулась с воплем назад, но не успела отскочить.
— Прости, я не специально, — простонал Бен, сползая спиной по шкафу.
Веткин затошнило и вырвало, зажимая рот кулаком, он освободил проем. Шаги бухали удаляясь.
— Уходить надо! — Бен торопливо натягивал брюки вкупе со скатанными трусами, он никогда так не скатывал, только женщины это умеют.
Полина деловито подтерла щеку и сказала.
— Куда торопиться? Охранника можно не опасаться. Займемся сейфом.
Бен восхитился ею второй раз.
— Ты прости меня, я действительно не специально, — проговорил он, берясь за сейф.
— Разве что-то было? У нас ничего не было, Магерамов! — настойчиво повторила она.
— Вдолби себе эту простую мысль, и нам станет легче обоим.
— Уже вдолбил! — зло сказал он.
Они выволокли сейф и, наконец, открыли. В сейфе было две железные полки, обе пустые, только на верхней лежал лист бумаги.
— Ради этого я прошла сквозь все эти муки! — вскричала Полина, хватая листок и размахивая им.
— Я бы на твоем месте все-таки его прочитал, — заметил Бен, которого обидело такое отношение к случившемуся.
Его коробило двуличие Полины, то негодование вечером изображала, не прошли и дня, как деловито обращается с ним, словно девушка, осваивающая на имитаторе процесс одевания резиновых изделий.
Девушка разгладила листок.
— Тут письмо!
Если найденное и являлось письмом, то крайне странным. Без приветствия, без подписи, оно скорее было набором высказываний, словно Краюшкин пытался зафиксировать некие известные ему вещи и набросать план дальнейших действий.
"Базилевский поплатился за свои грязные делишки (см. Росоружие).
Он целыми днями торчит в ОПП, приходит сам не свой. Проверить!
Все сильно удивятся 17 ноября".
— Все, — разочарованно произнесла Полина. — А что у нас 17-го?
— Не знаю. Улган-Мулган 1декабря открывается. Сегодня 3 ноября. Две недели осталось. Что это за история с Росоружием?
— Не может быть, чтобы ты ничего не знал об этом вампире на рынке оружия. РОСОР — фирма-призрак, об этом знают все. Сама по себе она пустое место, ничего не продает, ничего не имеет, но маленький нюанс — в его правлении одни министры.
Если Шпольаричу Желько РОСОР прикажет прилюдно спустить штаны, то он сделает это незамедлительно. Периодически владельцы РОСОРа. подставляют на бабки какую-либо фирму на рынке оружия. К этому все привыкли, даже статья расходов имеется соответствующая. В этот раз подошла очередь «Росы». Подсунули для продажи атомный крейсер «Сатрап». Вся соль в том, что продавать «Сатрап» запрещено законодательством, но РОСОР стало продавливать купчие бумаги через «Росу». И продавило бы, будь спок, а потом суд, и совершенно законно обули бы на пару сотен лимонов. «Сатрап» бы перегнали обратно в порт приписки, его годами гоняют с места на место, а денежки, конечно, никто бы и вздумал возвращать. И все прошло бы без вазелина, но Базилевский встал насмерть, словно у него две жизни, причем одна в Швейцарском банке. Желько не успел его уволить, а потом было поздно. Базилевский действовал так, словно знал все шаги фирмы-призрака наперед.
Ему даже аварию пытались подстроить, но он умудрился выйти из нее без единой царапины. На каждый иск РОСОРа он отвечал встречным. Он забрался в такие дебри юриспруденции, предоставляя в приложениях тома узкоспециальной документации, что достаточно было малейшей ошибки, чтобы налоговый цербер РОСОРа порвал его как тузик грелку. Целый институт адвокатов РОСОРа днем и ночью лопатил предоставленные документацию, требуя немыслимые справки в невыполнимые сроки, но Базилевский не ошибся ни разу. Он настолько грамотно составил иск в центральный Арбитраж, в пух и прах разнеся разнесчастный «Сатрап», что РОСОР отозвало все свои иски. Представляешь что это такое? Время пошло вспять, и динозавры вернулись.
— Стало быть, Базилевский спас фирму? Ему ноги должны за это целовать. И что тут плохого?
— Нигде не любят, если кто-то начинает работать под чужой крышей, — пожала она плечами. — А после «Сатрапа» это стало и ежу понятно.
И в этот момент в соседнем кабинете грянул звонок. Бен автоматически глянул на часы. Без пяти пять.
— Это тот, кто всегда звонил Краюшкину! — в панике воскликнула Полина. — Крыша Базилевского!
Она опрометью бросилась в коридор, Бен с некоторым опозданием последовал за ней, надо было натянуть штаны. Полина уже вертела ключом в замке кабинета. Звонок продолжал надрываться — длинные тоскливые трели в пустом кабинете. Наконец замок поддался и, отшвырнув в сторону дверь, так что она шваркнулась о стену, девушка влетела в комнату.
— Только ничего не говори! — с отчаянием крикнул Бен.
Поздно. Полина схватила трубку и крикнула:
— Алло! Кто это?
Она послушала и с треском положила трубку.
— Ошиблись номером. Спросили консерваторию.
Бен взорвался.
— Почему ты стала сразу болтать? Надо было слушать, а еще лучше дать трубку мне, потому что я слышал и могу опознать гораздо больше голосов, чем ты!
— Прекрати орать на меня, я тебе кто, жена?
Бена осенило.
— Ты сказала, что спросили консерваторию? А какой здесь номер? — 92…-начала она.
— Дальше можешь не продолжать. Это внутренний номер.
— Это значит, что звонили из корпуса!
Бен нажал кнопку АОН, но определитель лишь высветил знак вопроса.
— АОН не определяет номер только в одном случае, если звонили из кабинета Ерепова!
— Полина схватила его за руку. — Я боюсь, Магерамов, не ходи туда! Не оставляй меня одну! Убийца в корпусе, четырьмя этажами выше, какой кошмар!
— Я бы сказал больше, он практически в моем кабинете. Ты пойдешь со мной. На двоих он не кинется. В случае чего позовем Веткина и устроим много шума. Маньяки не любят, когда их выволакивают на свет как тараканов.
Когда они вышли в вестибюль, охранник из своей будки тщательно надиктовывал слова в телефон и их не заметил:
