Дино Динаев - Тотальная угроза
Обзор книги Дино Динаев - Тотальная угроза
Динаев Дино
Тотальная угроза
Я никто и я везде.
Нилутаифаг.
Глава 1
Ненависть.
Весь мир слился в ненависти к нему. Владимир Картазаев привык к этому. Он купался в ненависти, не допуская ее глубоко внутрь, одновременно, аккумулируя заряд, чтобы в нужный момент, когда уже не останется никаких ресурсов, работать на одной ненависти.
Поток ненависти начался с утра, когда за ним пришла машина МЧС. Водитель, повезший его в аэропорт, был не выспавшийся и злой. Всю ночь он возил чиновников МЧС, Минздрава, потом членов вновь образованной государственной комиссии, и теперь молчаливо и зло крутил баранку огромного бронированного "Зима", в глубине которого словно в бескрайней тундре затерялся Картазаев.
Охрана в "Домодедове" особым гостеприимством не отличалась. Хмурый собровец в камуфляже долго и придирчиво изучал документы, после чего так же долго и томительно созванивался с вышестоящим руководством.
Почему здесь СОБР? Картазаев недоумевал. Такое ощущение, что страна становится филиалом Иерусалима. В бытность свою на земле обетованной, Картазаев как-то назначил свидание одной симпатичной даме, так она на свидание явилась в форме и с автоматом. Справедливости ради надо заметить, что это не стало помехой, но Картазаев все время опасался, что ружье грохнет в самый неподходящий момент.
Наконец офицер положил трубку и вразвалочку подошел к ним, косолапый и огромный, словно таежный медведь.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь. Посадка на рейс 5060 на Карнач закончилась, и самолет уже взлетает.
Картазаев чертыхнулся. Опять недоработка. До каких пор ему мучиться с такими олухами! Ответ он тоже знал. До смерти.
Он нагнулся и вынул из специальной тумбочки аппарат спецсвязи. Ему повезло, что Кожухов оказался на месте.
Впрочем, он сразу поправил себя. Куда он денется? Все правительство вторые сутки домой не уходит.
— Игорь Сергеевич, мало того, что мне не выделили спецсамолет, так еще и гражданский из-под носа уходит. Почему вы не позвонили? Вы же должны были его задержать. Что мне, Серегину звонить?
— Не надо никуда не звонить. Сейчас все будет.
Замандражировал Кожухов. Его понять можно, Серегин сейчас у Верховного сидит. А тот может быть ой как крут. Вы его еще не видели настоящего, граждане-товарищи. А Картазаеву пришлось.
Маленькие глазки, глубоко упрятанные в глазницы, жгут, словно кислотой, а голос, в обычной жизни неотличимый от голоса преподавателя средней школы, приобретает отрывистость коменданта концлагеря.
Это что-то. Главкома ВМС после такой разборки инфаркт хватил.
— Вы думаете, поможет? — злорадно спросил водитель.
Картазаев заметил, что и водила и собровец с интересом наблюдают за его реакцией.
— Ну, если министр транспорта своей техникой не может распоряжаться, то мне в этой стране делать нечего.
Было заметно, что настроение водителя понемногу улучшается, да и ночная хмурь постепенно улетучивалась, и из-за горизонта вставало солнце. Во всяком случае, водила впервые за все время позволил себе с ним заговорить.
— Чем же вы тогда займетесь, Владимир Петрович?
— В Гринпис вступлю и в Лондоне буду меховые шапки чернилами обливать, — ответил Картазаев, и водитель довольно осклабился. — Давай, Слава, в зал ожидания. Ждать будем.
Собровец махнул рукой солдатам, те открыли шлагбаум, и "зим", шурша широкой резиной, направился к зданию аэропорта.
Полчаса прошло, пока самолет разворачивали, и все это время Картазаев просидел в зале ожидания, листая бульварный журнальчик. Вот как надо работать — ни слова правды, а читать интересно.
Пока он сидел, рядом остановилась молодая пара с ребенком. Жена отчитывала мужа, молодого лейтенанта. Из разговора Картазаев уловил, что они опоздали на ожидаемый им рейс.
— Теперь билеты придется сдавать! — воскликнула женщина.
— Ничего не надо сдавать, — обратился к ним Картазаев. — Рейс задерживается. Я тоже с него. Без меня он точно не улетит.
— Мне кажется, вы слишком преувеличиваете свою значимость, — недоверчиво проговорила она.
— Есть такой грех, — согласился Картазаев. — Иногда я чувствую себя таким значимым, что готов отдавать распоряжения министрам.
Не успел он это произнести, как увидел спешащих к нему директора аэропорта Скороходова в сопровождении нескольких служащих в голубой униформе.
— Владимир Петрович, простите ради Бога, что задержали вас, — залепетал на ходу Скороходов, отчаянно борясь с одышкой. — К первому выходу, пожалуйста. В мою машину. Трап уже подали.
Женщина, сразу позабыв о своем недоверии, уже встала рядом и тянула за собой сомневающихся мужа и ребенка. Оба упирались.
— Это со мной, — бросил Картазаев не подвергающимся сомнению голосом.
— Конечно, конечно. Какие могут быть возражения.
Уже в салоне женщина, оказавшись рядом, спросила:
— Вы, наверное, артист?
— Еще какой, — с готовностью подтвердил Картазаев.
Из пилотской кабины вышла стюардесса и протянула ему мобильный телефон.
— Скороходов запрашивает ваши дальнейшие указания.
Картазаев к трубке даже не потянулся, велев:
— Взлетаем.
В Карначе было ветрено. Ветер хлопал всем, чем можно — полами плащей, парусиновыми сумками, брезентовыми тентами грузовиков вспомогательных служб, а флаг вообще бился с треском, напоминающим выстрелы из ружья.
Картазаева встречал заместитель губернатора Костров. Они познакомились на прошлогодних учениях, имитирующих захват террористами ГЭС. Тогда им казалось, что по последствиям ничего хуже быть не может. Дети.
После коротких приветствий Костров проводил его к огромному словно мамонт "Шевроле-Блейзеру". Ветровое стекло в блямбах разбившихся вдребезги насекомых.
— С отпуска отозвали, — пояснил Костров. — В турпоходе понимаешь, были. Всю ночь гнал. Воздух кишмя кишит всякой дрянью. Никогда такого не было.
Картазаев с ним согласился. Такого, действительно, раньше не было.
Несмотря на всю сложность ситуации, в движениях и речи Кострова не было суеты. Чрезмерной деловитости он не изображал. Этим своим качеством он приятно выделялся и во время учений на фоне лихорадочной активности "пиджаков".
— А где сам? — поинтересовался Картазаев.
— Китов в Каире. Ему уже сообщили.
Джип несся по автостраде со скоростью в полтораста километров. Дорога была на загляденье ровная, как бильярдный стол, а на поворотах имела наклон, позволяющий преодолевать их, не снижая скорости.
