Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”
— Ну… черт… — пробормотал Ребинокс, нарушая тяжелое молчание. Голос его звучал так, словно рот был набит ватными шариками.
— Если ты хочешь спасти нас… — неуверенно заговорил Преско. — То это, похоже, единственный способ? Господи Иисусе и Святой Иосиф! Я не хочу, чтобы меня сожрали заживо или превратили в сраного кровососа!
Лоусон опустил голову и усмехнулся.
— Понимаю. Я тоже не хотел. Но к несчастью, — он сверкнул глазами, сияющими красным огнем на Преско. — Они лгут. Как только они получат нас с Энн, ничто уже не остановит их от того, чтобы добраться до вас. Они пролетят по этому вагону, как орда смертоносных лезвий. И если вы думаете, что сумеете выбраться наружу и сбежать от них… — Тревор вздохнул. — Я был обращен почти четверть века назад. А некоторые из них находятся в своем состоянии восемьдесят или даже сто лет. С годами они становятся только быстрее. А мою скорость вы видели.
— Вот дерьмо… — пробормотал Гантт. Глаза его округлились. — Мы по уши в дерьме, верно? Я хочу сказать… черт, я даже поверить не могу, что все это происходит на самом….
Проводник не сумел завершить свою мысль: его перебило нечто, что появилось из леса с правой стороны вагона.
Оно ударилось в окно между Матиасом и Эриком с силой, которая практически заставила стекло треснуть. А в следующий миг трещина все же пошла по стеклу, сопровожденная звуком выстрела. Застыв на пару секунд, кровавая масса с безглазым лицом и пламенно-рыжей бородой открыла рот, однако внутри него была лишь пустота и темнота ночи.
Голая кожа Джека Тэбберсона соскользнула по стеклу, оставив толстые следы крови, отмечая свое медленное нисхождение на землю. А в какой-то момент он просто рухнул в снег.
Глава восьмая
Кенни Преско засмеялся.
Звук быстро перерос из тихого заикания в высокий и дикий хохот, и бородатый, похожий на медведя разбойник почти завалился на спину, как вдруг смех оборвался удушливым звуком, из которого вот-вот должен был родиться крик ужаса.
— Держите себя в руках! — к удивлению Лоусона эта команда была произнесена гордым голосом проповедника. Что-то в тоне Эстерли заставило эту истерику мгновенно прекратиться. — Впадать в панику бесполезно!
Оглядев присутствующих, проповедник продолжил.
— Кем бы ни был этот… человек, — последнее слово, повернувшись к Лоусону, он проговорил с запинкой. — Мы должны довериться ему, — отвращение скрыть не удалось, лицо полностью выдало эмоции Эстерли, однако сути это не меняло. — Вверяя себя Господу, я никогда не представлял, что окажусь на краю смерти в подобной компании… но, похоже, Его замысел таков.
— У меня есть винтовка, — встрепенулся Рустер. Он повернулся спиной к окровавленному стеклу. — Я могу пустить пулю в каждого из них!
— Как я уже говорил, обычные пули могут ранить вампира, но не могут убить, — терпеливо повторил Лоусон. — Энн, сколько серебряных патронов осталось?
Она проверила свою кобуру, одновременно перебирая пальцами, пока считала.
— Пять в барабане, восемь в кобуре. И еще двадцать в сумке, — она использовала возможность и предпочла добавить в свой ремингтон недостающий шестой патрон.
— Хорошо. У меня тридцать, плюс те четыре, что остались в кольте, и еще два в дерринджере.
— А сколько тварей может быть снаружи?
— Не имею понятия, — Лоусон предпочел не уточнять, что, так или иначе, их очень много, чтобы не трепать попусту и без того расшатанные нервы своих попутчиков. Он не хотел, чтобы кто-то запаниковал и опрометью бросился на улицу в тщетной попытке спасти свою жизнь, ведь если кто-то это сделает, он закончит, как бедняга Тэбберсон… если, конечно, вампиры будут в достаточно благодушном настроении и предпочтут не растягивать муки жертвы.
Тревор заглянул в глаза Энн. В ее пылающем взоре читался немой вопрос, который так и норовил сорваться с губ: Мой отец среди них? Оба они знали ответ, и все же произнести это вслух было бы мучительно. Тревор отвел глаза, и Энн не попыталась снова поймать его взгляд.
— Это все нереально! — голос Ребинокса звучал так же истерично, как и голос Преско чуть ранее. — На самом деле, этот рыжий мужик жив… а я… я сижу во “Дворце” и напиваюсь в дрова! Наверное, уже напился. Иначе… этого же просто не может…
Послышался звук чьих-то шагов на передней платформе.
Дверное стекло, загрязненное сажей, не давало достаточно обзора, но можно было заметить, что снаружи мелькнула голова маленького мальчика, волосы которого спутал ветер. Верхняя часть его бледного лица отсюда казалась смазанной. Маленький кулак вдруг поднялся и постучал в дверь.
— Это, что, ребенок? — спросил Матиас. Он сумел удержать себя в руках и был пугающе спокоен, как будто его мужество вдруг всколыхнулось на самом дне испорченной души.
— Он называет себя Младший, — ответил Лоусон. — И помните, что он не ребенок.
— Мальчишка, чернорожник или кровосос, — фыркнул Рустер. — Мне все равно, я ему пулю пущу между глаз!
— Спокойно, — Лоусон сделал пару шагов к нему и взялся за ствол винтовки, отводя ее к потолку. — Ты добьешься только того, что разозлишь его.
Кулак снова постучал — на этот раз по стеклу — с большей настойчивостью. А ведь Младшший без труда мог разнести это стекло и саму дверь в щепки, тут же прорубив себе путь к вкуснейшим деликатесам. Похоже, он попросту решил поиграть с добычей, заставить всех людей в вагоне сполна ощутить свое безвыходное положение и отчаяться…
Тревор заставил себя перестать думать об этом.
— Давайте лучше выясним у него побольше о нашем положении.
— Нашем положении? Да мы у чертовых ворот Ада, вот и все положение! — воскликнул Гантт.
— Всем успокоиться, — предупреждающим тоном проговорил Лоусон. Он подошел к двери. — Рустер, сними палец с курка. Эрик, опусти пистолет.
Юный Кавано не среагировал.
— Эрик! — чуть громче обратился Лоусон, и на этот раз юноша подчинился.
Тревор открыл дверь. Ветер и снег кружили вокруг Генри Стайлса Младшего, который стоял и улыбался, оголяя свои детские — со щербинкой между передними двумя — зубы.
— Есть время поболтать? — спросил Младший.
— Как видишь.
— Прекрасный ассортимент у вас здесь, — существо быстро окинуло взглядом пассажиров так, словно они были конфетами, уложенными в подарочную коробку. Глаза его замерли на раненой девушке, запах крови явно ударил ему в ноздри, и он с наслаждением втянул его. — О! Она чудесно пахнет, не находишь? Каково тебе тут, рядом с ней? Даже жалко, что она скоро умрет…
