Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”
Рустер резко развернулся и направил ствол винчестера прямо в грудь того, кого он теперь полагал монстром.
— Не надо, Энн, — предупреждающе произнес Тревор, чуть улыбнувшись, потому что краем глаза он заметил, что пистолет его спутницы направлен прямо в голову Рустера. Далее он обратился к остальным. — Вам не меня нужно бояться, а тех тварей, что бродят снаружи. Обычные пули могут ранить меня, но убить вампира они не смогут. Никого из нас. Есть лишь два способа это сделать: специальные серебряные патроны, освященные и окропленные святой водой, пущенные прямо в череп монстрам, либо… им можно отрезать голову. Уверен, что у вас есть вопросы, но будьте кратки. У нас нет времени на детальные…
— Вампир! — воскликнул преподобный Эстерли. Он поднялся на ноги, отпустив руку раненой девушки. — Я не какая-то там деревенщина необразованная! Я читал книгу Полидори[13]! Я бы сказал, что вы спятили, сэр, но боюсь, что вы меня… убедили.
— Хорошо. Хоть в чем-то мы продвинулись.
— Из всех сатанинских отродий, что появлялись на этот свет, я никогда не ожидал встретить такого, как вы. Я слышал много о вашем племени, но чтобы увидеть… — Эстерли вновь взял в руки распятие и сжал его так, будто от силы сжатия зависела его жизнь. — О вампирах ходили легенды в Европе сотнями лет! — обратился он к остальным, хотя глаза продолжали буравить Лоусона. — Порождения Сатаны, самые худшие из созданий зла под солнцем!
— Под луной, если уж быть точнее, — хмыкнул Тревор.
— Я думал, это только выдумки, — преподобный не обратил на его замечание никакого внимания. — Плод больного воображения. Но теперь… я вижу тебя… знаю тебя, Зло! Почему ты не рассказываешь, что ты должен пить, чтобы поддерживать свою так называемую вечную жизнь?
Голос Эстерли звучал обличительно. Тревор вздохнул.
— Я сделаю лучше. Я покажу.
Он решил вновь продемонстрировать свою скорость и в мгновение ока пролетел мимо Рустера, оказавшись рядом со своей сумкой с вещами, которую сюда принесла Энн. Внутри содержалось его черное покрывало, шторы для номеров в отелях и остальные необходимые вещи. В том числе и японские бутылочки, в которых хранился запас коровьей крови.
Тревор нашел одну из них, откупорил, занес над своим ртом и специально продемонстрировал цвет жидкости, которая полилась на его язык — который, к счастью, еще не почернел и не раздвоился, однако уже имел оттенок серого пепла. Решив, что демонстрации достаточно, Лоусон позволил себе сделать глоток и почувствовал, как кровь проникает в его горло, ощутил зуд в верхней челюсти, откуда должны были выскользнуть клыки.
Вкус был потрясающим, хотя некий животный привкус, от которого хотелось избавиться, все же присутствовал. Ничто… никакая замена не могла сравниться с удовольствием и благодатью, которыми наполняла его сила реального живительного эликсира, текущего по человеческим венам…
Лоусон закрыл бутылочку и оглядел всех присутствующих, даже не стараясь стереть кровавые следы с губ.
— Не пугайтесь так, джентльмены. Это кровь домашнего скота. Один священник, мой друг из Нового Орлена, специально достает ее для меня. А преподобный Эстерли пытается донести до вас тот факт, что обычно вампиры пьют человеческую кровь. И да, это правда.
Он убрал бутылку обратно в сумку. Снисходительно-насмешливая улыбка не исчезла с лица.
А затем в один удар сердца Тревор оказался рядом с Илаем Эстерли.
Он больше не улыбался.
Человеческий глаз был неспособен проследовать за его скоростью, человеческий разум не мог познать ее пределов. Только что Лоусон был здесь, и вот, его уже нет. Он словно испарился и в следующее мгновение оказался лицом к лицу с перепуганным Эстерли, и ужас проповедника усилился тем, что рот вампира был широко открыт, нижняя челюсть чуть отодвинулась назад, а с верхней выскользнули длинные острые клыки.
Эстерли поднял распятие, закричав от страха.
Без усилия Лоусон оттолкнул руку проповедника, и крестик улетел в сторону. Следующий крик оборвался: Тревор ухватил Эстерли за воротник, развернул его так, чтобы заставить его стать лицом к вооруженному винтовкой Рустеру и — да — к Эрику, который также целился в него из пистолета с полными ужаса глазами.
— Слушайте меня все! — опасно вибрирующим голосом прошипел он, тут же втянув клыки, чтобы суметь вновь говорить по-человечески. — Вы можете считать меня монстром, дело ваше. Но основная проблема в том, что сейчас идет война, и мы с Энн в ней активно участвуем. Вы теперь тоже. Мне жаль, что так произошло, но с этим я ничего сделать не могу. И теперь… нам придется разбираться с этим совместными усилиями. Мы можем попытаться забаррикадироваться здесь и дождаться рассвета, но… вряд ли они это позволят. Если хотите выжить, вам придется слушаться моих указаний, иначе вы не доживете даже до конца этой ночи, и многие из вас будут обращены. В этом случае вы станете такими, как они. Как я. И, джентльмены, посмотрите внимательно на то, что я есть. Вы не имеете ни малейшего, черт побери, понятия, каково это! По своей сути… я ходячий мертвец! Но будь я тысячу раз проклят, если буду уничтожен ими. Или схвачен ими. Этого я допустить не могу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Энн… чтобы защитить всех вас, — он оглядел присутствующих. Переводил взгляд с одного лица на другое. Казалось, каждый человек в этом вагоне стал бледнее на несколько тонов. Даже Рустер.
— Вопросы? — хмыкнул Лоусон.
Снаружи завывал ветер, бросая в оконное стекло горсти снега. В пассажирском вагоне последнего поезда с платформы “Погибель” стояла тишина.
Затем:
— Должно же быть что-то…. Чего они хотят?
— Они хотят меня, — спокойно ответил Лоусон на вопрос Матиаса. Он отпустил Эстерли, который, как ни удивительно, не упал на подломившиеся колени, а попросту наклонился, чтобы поднять распятие. — И Энн. Я говорил с одним из них, который считает себя их лидером. Он выглядит, как двенадцатилетний мальчик, но на деле весьма далек от того, чтобы быть им. Так вот, он сказал, что если мы с Энн сдадимся, остальных пассажиров отпустят.
— Ну… черт… — пробормотал Ребинокс, нарушая тяжелое молчание. Голос его звучал так, словно рот был набит ватными шариками.
— Если ты хочешь спасти нас… — неуверенно заговорил Преско. — То это, похоже, единственный способ? Господи Иисусе и Святой Иосиф! Я не хочу, чтобы меня сожрали заживо или превратили в сраного кровососа!
