Жуткие байки (ЛП) - Лаймон Ричард Карл

Но что, если это перебор? Эд пояснял, что ему не нужны чересчур экстремальные сюжетные подробности.

А это чертовски экстремально. Та старая кошёлка носит на себе сиськи покойной девицы.

Жилет из сисек.

Гадство! Харрис[5] использовал подобный прием в «Молчании ягнят». Окаянный бестселлер! Все подумают, что это у него в наглую сперли. Без сомнения, он и сам позаимствовал эту идею у Гейна[6]. Ведь, на самом деле такое проделывал Гейн. Но все равно, подумают, что мною слизан прием у Харриса.

Шейн откидывается на спинку стула и бросает угрюмый взгляд на экран монитора.

И присматривается.

Эта идея безнадежна. Надо придумать что-то другое.

Музыка всё гремит.

Впрочем, она особо не мешает. Шейн и не подозревает о ней, как только идея истории начинает развиваться. Но теперь…

Что за кретин врубает музыку так громко?

Откуда, черт возьми, она доносится? Шум явно, исходил из двести десятой. Эта квартира пустовала в течение последнего месяца.

Должно быть, кто-то въехал в нее, пока меня не было дома.

Какой-то гребаный мудак.

Просто отстранись от этого. Не обращай внимания.

Двадцатидвухлетняя девушка найдена мертвой в своей квартире.

Нужен поворот.

Как насчет того, чтобы взглянуть на ситуацию глазами молодой женщины?

Черт бы побрал этот грохот!

«Начнем с девчонки, скитающейся в одиночку по городским улицам. Она переживает из-за того, что все еще на улице так поздно. Вероятно, она убеждена, что кто-то преследует ее. Испугавшись, она прибавляет шагу. И вот добирается до своего многоквартирного дома. Отпирает дверь в фойе, входит. Наконец-то она в безопасности. С облегчением она поднимается по лестнице на второй этаж. Дверь ее квартиры приотворена. Она заглядывает внутрь. Ее соседка по комнате, двадцатидвухлетняя девушка (конечно же), лежит мертвая на полу. А убийца, сидя на корточках перед телом, скалит через плечо главной героине зубы, вскакивает и бросается на нее».

Бросается на нее. И что потом?

«Она круто разворачивается и пускается наутек…»

Шейн злобно смотрит на стену. Ох уж эта музыка!

Неужели только мне во всем этом проклятом доме чертов грохот давит на мозги?

Это субботний вечер. Возможно, все повыбирались из дому — кто в кино, кто навестить друзей, кто на вечеринку.

Неужто, этот урод в соседней квартире закатил вечеринку? Судя по звукам, не похоже. Ни голосов, ни смеха, ни каких-либо звуков движения. Только эта гремящая на всю катушку музыка.

Шейн привстает, склоняется над монитором и стучит в стену.

— Эй! Не могли бы вы, сделать потише, пожалуйста? Я пытаюсь работать.

Громкость музыки убавилась.

— Спасибо.

— Нах иди! — выкрикнул женский голос по ту сторону стены. Вскоре музыка загремела, еще громче, чем прежде.

Сердце начинает бешено колотиться.

Спокойно, спокойно.

Мне следует заскочить к этой суке и начистить ей циферблат!

На самом деле то что мне следует сделать, так это успокоиться.

А как насчет того, чтобы пожаловаться арендодателю? Угу. Тому болвану. Дадли. Пустышке, во всех отношениях. Я не добьюсь от него ничего, кроме огорчения. Если он вообще дома. В субботний то вечер. Вероятно, он где-то снаружи, упражняется в своем хобби — «укладывании куколок», как он любит выражаться.

А если позвонить в полицию?

Угу, это был бы тот-еще ход. Если они все-таки и приедут, сделав этой суке предупреждение, я наживу себе настоящего врага. Неизвестно, какое дерьмо она способна выкинуть.

Как насчет того, чтобы принять душ?

Сначала придумай историю. Таков был уговор.

Шейн моргает, роняя капли пота, и читает несколько последних предложений на экране компьютера.

Ладно.

«Девчонка обнаруживает свою соседку по комнате мертвой. Убийца прыгает на нее, она разворачивается и проносится через дверной проем. Бежит по коридору, зовет на помощь. На помощь никто не приходит. Убийца с ножом бросается вслед за ней».

А, дальше что?

Вот сука! Порекомендовала мне отправиться нах! Снова постучать по стене? Так от этого будет мало пользы. Она, скорее всего, сделает музыку еще громче, если такое возможно.

«Парень у нее на хвосте, наступает ей на пятки, она стучит в квартиру, в дверь квартиры. Та распахивается. Она врывается внутрь. Спотыкается о тело. Видит еще одно тело, прислоненное к стене».

А это неплохо. Предположим, что…

Пот обжигает глаза. И в пределах досягаемости нет ничего, чем бы вытереть их насухо.

Моя футболка.

Футболка сойдет. Несмотря на то, что ткань влажная, она отлично справляется с избавлением от пота. Из окна дует легкий ветерок. Очень слабый. Но очень приятный. Шейн бросает футболку на пол, вздыхает и снова принимается изучать строки на мониторе.

«…душегуб умертвил всех и каждого во всем здании? Но зачем ему отчебучивать такие номера? Лишь только потому, что он псих? Предположим, он владелец, осуществляющий контроль над арендной платой, и он хочет избавиться от всех своих арендаторов, чтобы переоборудовать это место в кондоминиум?

Тупо.

Забудь о том, что он убивал других людей в здании. Его цели — две девушки, и никто другой. Он жил в соседней с ними квартире. Решился он с ними покончить, просто потому, что больше не смог выносить того, что они постоянно, на чертовски высокой громкости, крутили свою гребаную стереосистему!»

О, Боже, я топчусь на месте.

Слишком жарко! Слишком шумно!

Ветерок был лучше, чем ничего, но прохлады от него едва ли хватало, чтобы осушить пот, текущий по лицу, бокам и груди.

Эту ночь можно смело квалифицировать как самую горемычную ночь в моей жизни. Огромное спасибо, Эд. И тебе, ты, сука! Шейн пинает стену, затем наклоняется вбок, поднимает футболку и идет атакой на несколько щекочущих струек пота.

Мне никогда не придет в голову ни одной сносной идеи. Не со всем этим шумом. Не со всей этой жарищей, которая гонит пот из моих пор быстрее, чем я успеваю его вытирать.

Так прими же душ.

О да!

Предчувствуя облегчение, Шейн спешит в ванную. Закрытая дверь которой приглушает сводящие с ума ритмы музыки. А звуки воды, плещущейся в ванне, заглушают шум окончательно.

Наверное, я просто останусь здесь. Никогда больше не выйду.

Компьютер остался включенным, тупица. Очень умно. Надеюсь, он не взорвется или что-нибудь в этом роде. Что было бы подходящим финалом для этой отвратительной ночи.

Эй, у меня была бы уважительная для Эда причина. Извини, боюсь, я не смогу придумать для тебя рассказ. Мой компьютер взорвался.

Стянув шорты, Шейн насупившись вглядывается в свою изможденную копию в ростовом зеркале: короткие волосы слиплись мокрыми прядями; капельки пота под глазами, над верхней губой; загорелая кожа блестит, как будто ее смазали маслом; незагорелая кожа, скрытая от солнца пляжными вещами, выглядит белой и ощущается липкой.

Надо бы установить кондиционер в этой дыре. Наверное, куплю одно из этих устройств, которые устанавливаются на окна.

Непременно. А на какие шиши?

На аванс в пять тысяч долларов, который мне достался за написание «Черной комнаты»?

То было отложено для Гавайев.

Через два дня я буду парить над Тихим океаном. Подальше от всего этого. Гавайи. Пляжи. Мягкие бризы. «Май-тай». Может быть, приятное знакомство…

Тело выглядит не так уж и плохо. Подтянутое и крепкое. Загар смотрится довольно хорошо, а белых участков никто не заметит. Не заметит, если мне не повезет.

Шейн ухмыляется своему отражению в зеркале, затем подходит к ванне, забирается в нее, задергивает занавеску и открывает кран. Вода хлещет из смесителя. Приятная, прохладная. Шейн переключает маленький рычажок в верхней части смесителя и вода льется дождем.

Восхитительно!

Может быть, я смогу подобрать себе какой-нибудь кондиционер на деньги, которые получу от Эда.

Но первым делом нужно написать рассказ.

А сначала мне придется обдумать идею.