Клайв Баркер - Явление тайны
Дорога вниз, в сторону леса, оказалась перекрыта, и перед Хосе Луисом вырос одинокий полицейский.
– Дорога закрыта.
– Что случилось? Авария?
– Никаких аварий. Просто трещина в асфальте.
Хосе Луис уже вылез из машины, вглядываясь в лес за спиной полицейского.
– Мой босс, – он знал, что называть владельца лимузина нет нужды, – пробегал там утром.
– Ну?
– И он еще не вернулся.
– Вот черт. Лучше вам пройти со мной.
Они углубились в лес в молчании, прерываемом только настойчивыми вызовами по радиотелефону, которые полицейский игнорировал, пока не вышли на опушку. Несколько стражей порядка ставили заграждения, чтобы никто случайно не въехал в опасную зону. Под ногами Хосе Луиса змеились трещины; среди них стоял шериф, уставившись в землю. Еще до того, как подойти, он знал, что увидит – трещина в асфальте переходила в расщелину десяти футов шириной, уходящую в неведомую темноту.
– Что ему? – буркнул шериф, ткнув пальцем в сторону Хосе Луиса. – Незачем разглашать это дело.
– Бадди Вэнс, – сказал полицейский.
– Что с ним такое?
– Он пропал, – сказал Хосе Луис.
– Побежал... – попытался объяснить полицейский.
– Пускай он скажет.
– Он бегал здесь каждое утро. А сегодня не вернулся.
– Бадди Вэнс? Комик?
– Да.
Взгляд шерифа миновал Хосе Луиса и вновь устремился в расщелину.
– О, Господи, – сказал он.
– Насколько она глубокая? – спросил Хосе Луис.
– А?
– Трещина.
– Это не трещина. Это какой-то разлом. Я кинул туда камень минуту назад и все еще жду, когда он упадет.
* * *Осознание своего одиночества приходило к Бадди медленно. Сначала он решил, что это воспоминание о песчаной буре, в которую он попал в Египте во время своего третьего медового месяца. Но в этом Мальстреме он был затерян гораздо сильнее. Не песок ослепил его глаза, и не ветер оглушил его уши. Здесь была другая сила, ненатуральная – да и какой ветер мог быть в этой каменной могиле? Теперь он различал ее при слабом отсвете солнца, светящего где-то вверху. Какие бы духи ни населяли это место, они, несомненно, пришли из времени до света, времени чистых стихий. Это были огонь и лед.
Он понял, что не так уж неправ, когда из тьмы перед ним выступили два силуэта, напоминавшие то таких же, как он, людей, то потоки энергии, переплетающиеся меж собой, подобно змеям. Это видение оживило его органы чувств, и слабый ручеек боли хлынул теперь настоящим потоком. Ему казалось, что его медленно поворачивают на лезвиях ножей.
Слишком слабый даже для того, чтобы стонать, он мог только молча смотреть на происходящее перед ним и надеяться, что избавление или смерть не заставят себя ждать. «Лучше смерть», – подумал он. Такой сукин сын, как он, не может надеяться на искупление – разве что священные книги всех религий лгут, и обманщикам, пьяницам и развратникам прямая дорога в рай. Нет, лучше смерть. Шуткам конец.
«Я хочу умереть», – решил он.
В этот момент один из борющихся духов повернулся к нему. Он увидел бородатое лицо, так искаженное, что, казалось, это искривило и все тело, уподобив его плоду в утробе. Ужас, который он испытал при взгляде на него, усилился, когда дух протянул к нему руки. Он попытался вжаться в какую-нибудь нишу, но тело не слушалось.
– Я – Джейф, – услышал он голос бородатого. – Отдай мне свой мозг. Мне нужны тераты.
Когда его пальцы коснулись лица Бадди, он почувствовал, как некая энергия, белая, как кокаин или сперма, хлынула в его тело. Вместе с ней пришло осознание того, что он, Бадди Вэнс – не только исковерканная телесная оболочка, в нем есть еще что-то, что нужно Джейфу, что он называл «тератами». Бадди не знал, что это такое. Но он ясно осознал ужас, когда это вошло в него. Оно прожигало в нем путь к самому его существу. И разве не оттуда выбралось потом нечто невообразимое, порожденное насильническим прикосновением Джейфа?
Он увидел это. Тварь была бесцветной, безголовой, но снабженной десятками ног, скребущих камень. Полное отсутствие ума – лишь слепое следование воле Джейфа. При виде ее он ухмыльнулся. Потом оторвал другую руку от горла своего врага и, оседлав тварь, понесся к выходу из каменного колодца.
Другой отшатнулся к стене. Бадди мог видеть его. Он казался куда менее воинственным, чем его противник, и лицо его было не так искажено.
Он смотрел вверх, в отверстие между скалами.
– Джейф! – позвал он; его голос стряхнул пыль с уступов, о которые ударялся Бадди по пути сюда. Ответа не было. Тогда он нагнулся над Бадди.
– Я – Флетчер, – сказал он голосом звучным и печальным. – Забудь про свою боль.
Бадди попытался попросить о помощи, но в этом не было нужды. Присутствие Флетчера быстро успокоило боль.
– Попробуй помечтать. Вообрази свое самое заветное желание.
«Умереть», – подумал Бадди.
Дух услышал это невысказанное желание.
– Нет. Не думай о смерти. Пожалуйста, не думай. Это мне не поможет.
«Поможет?»
– Против Джейфа.
«Кто... вы?»
– Раньше люди. Теперь духи. Всегда враги. Ты должен помочь мне. Мне нужен твой мозг, или придется биться с ним безоружным.
«Прости, я уже дал. Ты видел. Но, Господи Боже, что же это была за тварь?»
– Терат? Это твой страх обрел форму. Он поднялся на нем в мир, – Флетчер снова поглядел вверх. – Но он еще не вышел на поверхность. Он не выносит дневного света.
«А еще день?»
– Да.
«Откуда ты знаешь?»
– Я вижу путь солнца даже отсюда. Я хотел стать небом, Вэнс. А вместо этого двадцать лет просидел в темноте, в объятиях Джейфа. Теперь он хочет перенести войну наверх, и мне нужны против него воины, которых я могу взять только из твоего мозга.
«Там ничего нет. Я кончился».
– Субстанция нуждается в защите.
«Субстанция?»
– Море снов. Ты увидишь его, когда умрешь. Это замечательное место.
«Это он о рае? Если о рае, то у меня нет никаких шансов».
– Рай – лишь одна из многих историй, сложенных на берегах Эфемерид. Их сотни, и ты узнаешь их все. Поэтому не бойся. Только дай мне немного мечты, чтобы я мог защитить Субстанцию.
«От кого?»
– От Джейфа, конечно.
Бадди никогда не видел длинных снов. Его сон, когда он не был пьян или подколот, был сном человека, полностью вымотавшегося за день. После вечерней работы, или после траханья, или после того и другого он просто проваливался в сон. Теперь, чувствуя волны боли в сломанной спине, он принялся доискиваться до смысла слов Флетчера. Море, берега, истории, где рай был лишь одной из возможностей.
Как он мог прожить жизнь и ничего не узнать об этом?
– Ты знал, – сказал Флетчер. – Ты видел Субстанцию дважды. В ночь, когда родился, и в ночь, когда впервые спал со своей любимой. Кто это был, Бадди? У тебя ведь было так много женщин. Кто из них больше всех значил для тебя? Впрочем, что я? Конечно, Бона. Твоя мать.
